Андрей Щупов - Оккупация
Как бы то ни было, но Монтгомери врезался в сеть на скорости около ста сорока километров в час и, проделав в ней основательную дыру, закрутился в воздухе подбитой мухой. Ранцевые патроны продолжали плескать пламенем, но это был уже не полет. Одна лишь жалкая пародия. И спасибо густой растительности, — именно она спасла его от неласкового соприкосновения с землей. Резидент Роберт Монтгомери повторно рухнул в шипастые джунгли. Сгоряча тут же вскочил на ноги и не удержал крика. Правую ногу чуть повыше лодыжки прострелило резкой болью.
Либо перелом, либо растяжение…
Сцепив зубы, он некоторое время лежал на боку, прислушиваясь к пульсирующей боли. Немного придя в себя, отцепил бесполезный ранец, отбросил его в сторону. Опершись на руки, осторожно сел. Справа и слева змеями тянулись гладкие стволы здешних деревьев. И не деревьев даже, а не поймешь — чего. Нечто среднее между кустами и бамбуком. Впрочем, на бамбук он точно не сумел бы приземлиться. Сидел бы сейчас на колу, как во времена Ивана Грозного, и медленно-медленно умирал.
В темноте с шуршанием прошелестело нечто живое. Монтгомери даже услышал, как задержавшись на секунду, животное шумно принюхалось. Должно быть, пыталось определить, можно ли свалившегося с неба двуногого употребить в пищу или нет. Не искушая судьбу, Монтгомери сунул руку за пазуху и достал двадцатизарядный «Вальтер». Это была особая диверсионная модель, не боящаяся воды, стреляющая практически бесшумно. Впрочем, если снять верхний кожух, бесшумный режим сменялся шумовым, что в условиях диких джунглей могло очень даже пригодится. Так или иначе, но о здешней фауне резидент был неплохо осведомлен, а потому уже сейчас настраивал себя на те множественные муки, которые придется ему перетерпеть на пути к Гаронде. Увы, положенные километры он так и не пролетел. Судя по всему, дистанция оставалась еще приличной. Вынув портативный приборчик «Геос», резидент уточнил свое местоположение. По всему выходило, что топать ему до Гаронды было еще немало. Что-то около восьмидесяти километров, что в условиях джунглей да его внезапного ранения превращалось в нечто совершенно неописуемое…
Пора было заняться ногой, и, выложив перед собой аптечку с пистолетом, резидент принялся осторожно изучать собственную лодыжку. Уже через пару минут нужный диагноз был поставлен: закрытый перелом со всеми вытекающими последствиями. Одно из них начинало проявлять себя уже сейчас, — нога стремительно опухала. Сделав себе серию обезболивающих и обеззараживающих уколов, Роберт Монтгомери позволил себе чуточку передохнуть. Голову заметно кружило, но вскоре наркотик должен был подействовать. Пока же сил у него было отчаянно мало. Даже эта несложная процедура стоила ему огромного напряжения. По лицу струился пот, в висках тенькали противные молоточки. Казалось, некий всадник-лилипут оседлал его голову и что есть сил лупил шпорами по вискам. Между тем, главного Монтгомери еще не сделал. Вооружившись ножом, он выщелкнул лезвие-пилу и переполз на пару метров левее. Именно здесь росло подходящее деревце, ствол которого вполне мог ему подойти. Острая сталь легко вгрызлась в белесые волокна, но операция осложнилась неожиданным обстоятельством. Переполошенные обитатели древесной кроны, вообразив, должно быть, что смерть пришла и за ними, ринулись спасаться. Судя по хрустким звукам, часть из них перепрыгивала на соседние деревья, другие попросту спешили спуститься вниз. Именно этих последних Монтгомери с ужасом и наблюдал в течение нескольких минут. Какие-то крупные, напоминающие жуков насекомые, пара ящериц с хоботками на головах и, наконец, полосатая змейка — очень красивая и по всем статьям чрезвычайно ядовитая. Впрочем, кусаться она не собиралась, и, затаив дыхание, резидент пронаблюдал, как, извиваясь, она минует его руки, касаясь колен, соскальзывает на землю.
Далее дело пошло быстрее, и уже через десять-пятнадцать минут ему удалось вырезать себе довольно сносную шину. После этого, орудуя все тем же универсальным ножом, он сработал себе кривоватый костыль. Покончив со столярными напастями, прижал шину к сломанной ноге и, закусив губу, жестко примотал ее ремнями. Последние витки дались с особым трудом. Сознание уже покидало его и зыбким облачком покачивалось где-то над самой макушкой. Все манипуляции Монтгомери совершал чисто механически, думая только о том, чтобы не закричать от боли. И только когда с ремнями было покончено, он с шипением выдохнул из себя воздух и опрокинулся на спину. Получив разрешение, сознание оборвало последнюю связующую ниточку и шариком упорхнуло в небо. Спасительная чернота навалилась сверху, точно ватное одеяло, — Монтгомери впал в забытье.
* * *Очнувшись, первое, что он отметил, это удивительную тишину. Словно и не было вокруг наводненных животными джунглей, не было ветра, не было шелеста листьев и ночных шорохов, которыми столь богата любая — даже заполярная ночь. Здесь же было абсолютно тихо, словно выключили некий громкоговоритель, обслуживающий акустическую сферу данного кусочка суши. Он не слышал даже пения москитов (это в джунглях-то!), и ощущение было таким, словно его поместили в лечебный, тщательно изолированный стационар, а может быть, даже в реанимационную палату. Но иллюзия испарилась, стоило ему открыть глаза. Не было вокруг никакого стационара и не было никакой палаты. А был огромный и безобразный ящер, напоминающий кенгуру, жадно обнюхивающий его сломанную ногу. Поняла ведь, тварь такая, с чего начинать! Должно быть, и живность разбежалась именно по причине появления этого зубастого монстра…
Монтгомери сомкнул пальцы на рукояти «Вальтера», почти не целясь, нажал спуск. И тотчас вернулись звуки — все разом. Рев зверя ударил по ушам, а когтистая лапа полоснула по груди, легко и просто распоров комбинезон. Откинув голову, резидент вскинул перед собой «Вальтер» и, целя по крохотным глазкам чудища, раз за разом начал давить спуск. Одна из выпущенных пуль все-таки угодила куда нужно. Желтый глаз чудовища лопнул, а зверь с ревом пружинисто выпрямил ноги и, перепрыгнув лежащего человека, рухнул где-то в зарослях. Тут же вскочил и, круша деревья, ринулся наутек.
Казалось, можно было расслабиться, однако сюрпризы сегодняшней ночи еще не завершились. Из мглы выскочила пара пушистых зверьков и беззвучно метнулась к раненому. Судя по всему, животные соблюдали строгую очередность. Первым был тот ископаемый ящер, теперь в атаку пошли менее крупные хищники.
Острые зубы впились в его ноги, легко прокусив кожаные ботинки. Даже обезболивающее лекарство его не спасло. Боль показалась резиденту адской, и на этот раз он уже взвыл по-настоящему. Стесняться было некого, и, продолжая поскуливать, он яростно расстрелял зверьков все из того же «Вальтера».
Чувствуя страх и отвращение перед этим злополучным местом, он кое-как поднялся на ноги и, опираясь на самодельный костыль, двинулся вслед за ящером. Разумеется, ни о какой погоне Монтгомери даже не думал, но аналитический мозг резидента немедленно определил, что направление, в котором сбежало чудовище, совпадает с направлением на столицу. Кроме того, следовало учитывать тот немаловажный фактор, что подобные гиганты обычно оставляют за собой подобие просек, а значит, и перемещаться будет значительно легче.
Он шел не слишком быстро, но ему казалось, что он почти бежит. На осторожность Монтгомери уже давно наплевал. С такими ранами, как у него, в джунглях долго не живут. Если он не получит в ближайшие сутки-двое квалифицированной помощи, начнется тотальный сепсис и неизбежная гангрена. А далее ему останется только одно: приставить ствол «Вальтера» к собственному виску и хладнокровно нажать спуск.
Прошло, наверное, около часа, а он продолжал ломиться вперед. Действие наркотиков заметно ослабело, а перед глазами кружились уже даже не кольца, а какие-то ожившие огненные змеи. Именно они, верно, и накликали новую напасть. Резидент как раз пролезал под кривым древесным стволом, когда сверху на него обрушилась гибкое туловище анаконды — возможно, той самой, что по файлам секретных служб считалась двоякодышащей и давным-давно вымершей. Как бы то ни была, но гадина весила далеко за центнер. Обвив его голову и грудь тугими кольцами, змея легко повалила человека на землю. Он бился в ее объятиях, но это было все равно что бороться с носорогом. Каждый вздох казался последним, а жуткие кольца стягивались все теснее и теснее, выжимая из человека не только воздух, но и последнюю жизненную энергию. Вскоре произошло то, что и должно было произойти: отчетливо хрустнуло в правом подвздошье, — стало быть, змей сумел таки раздавить ребра. Дальнейшее развитие событий предугадать было несложно.
Уже в полубеспамятстве Монтгомери поступил так, как подсказывал ему инстинкт — склонив голову, зубами впился в змеиную плоть, челюстями стал рвать и кромсать чужое мясо. Шура у пресмыкающегося оказалась чрезвычайно жесткой, но счет шел на секунды, а отчаяние придало Монтгомери силы. На губах уже хлюпала чужая кровь, подобием бульдозера он вгрызался в тело анаконды, чувствуя, что давление ее убывает. Теперь уже получалось, что он атакует, а она обороняется. Однако он не давал змее уйти, вцепившись в нее руками и зубами. Рывком она освободила его от своего смертельного узла, попыталась ударить головой, и в этот миг, по-звериному извернувшись, он скользкими от крови пальцами поймал ее за горло. Должно быть, это был последний всплеск влитого в вены наркотика. Не чувствуя бешено извивающегося тела, Монтгомери продолжал стискивать змеиное горло и при этом бил головой в ее нижнюю челюсть, коленом здоровой ноги пытался прижать сопротивляющуюся плоть к земле.
