Филип Жозе Фармер - Пир потаенный

«Я спас вашего албанского друга и поручил ему выполнить одно задание для меня. (Между прочим, я обнаружил землю, которой вы забили ствол его винтовки.) Он не знал, как благодарить меня за спасение, но, думаю, это у него пройдет быстро. Я предупредил его, что если когда-нибудь он решит предать меня, я найду его, где бы он ни был, и заставлю испытать на себе все пытки, которые только может придумать хирург, обладающий знаниями всей современной медицины. Думаю, он поверил, что я говорю вполне серьезно. Во всяком случае, поручение, которое я дал ему, с одной стороны — позволит ему утолить жажду мщения, с другой — принесет мне значительную выгоду. Мои люди доставят его в Великобританию и укажут дорогу к замку Грандритов, где в настоящее время находится ваша жена. У меня, конечно, нет никаких гарантий, что он все-таки не предаст меня и не использует это дело в своих личных целях».

Подписи не было, но и так все было ясно.

Мое бешенство было настолько сильным, что я не удержался от того, чтобы не завыть. Не имея возможности немедленно расквитаться с Калибаном, я решил сделать это с принадлежащими ему вещами. Я схватил его пояс и нож в ножнах и швырнул их в пропасть. Потом я разорвал его записку на тысячу кусочков и дал развеять их ветру. Затем я бросился к скале и, забыв о всякой осторожности, с бешеной скоростью стал карабкаться по ней, что привело к тому, что я трижды едва не сорвался. В конце концов я успокоился, хотя это стоило мне немалых усилий. Но все равно внутри я продолжал ощущать неприятную нервную дрожь.

Стремительность перемещений Калибана поражала меня. Прибыв после меня на вершину горы, он успел вытащить Ноли из пропасти, дать ему задание, а после этого еще и обогнал меня на пути к последней горе. Правда, я не бежал по дороге сюда и, кроме того, спал ночью, но, все-таки, это впечатляло.

Я подумал, не будет ли лучше немедленно вернуться и как можно быстрее добраться до Англии. Правда, было не исключено, что Калибан придумал все это с единственной целью внушить мне именно эту мысль. Если я не предстану перед Девятью в положенное время, я потеряю все мои шансы на бессмертие. Да и время, которое мне нужно было провести в пещерах, было ничтожно по сравнению с тем, сколько его понадобится Ноли, чтобы добраться до первых очагов цивилизации. Если только Калибан не приказал ему встретиться с Риверсом и Симмонсом, которые могли вызвать самолет по радио.

Я знал, что сказала бы мне моя жена в подобном случае. Она настояла бы, чтобы я занимался своим делом, уверяя меня, что выпутается сама. Она обладала всеми необходимыми для этого способностями, иначе бы не смогла прожить так долго в моей компании. Она ни за что на свете не согласилась бы, чтобы я потерял возможность пользоваться эликсиром, особенно при подобных обстоятельствах. И у меня была еще одна, последняя и главная причина, из-за которой я не мог развернуться и немедленно пойти назад: я знал, что Калибан будет поджидать меня где-то на пути к пещерам.

Я знаю, что на моем месте большинство цивилизованных граждан страдало бы головными болями и мучило бы себя в раздумьях не менее двух дней и двух ночей, а я принял решение не более чем через две минуты размышлений. Никогда еще в своей жизни я так долго не колебался, прежде чем пришел к определенному выводу.

К полудню я добрался до вершины второй скалы. Здесь был естественный источник, в котором я утолил свою жажду. Далее мне предстояло пройти чередой длинных узких проходов, некоторые из которых шли по краю бездонных пропастей. Проходы были иногда настолько узкими, что я едва протискивался в них, царапая грудь и спину о края острых камней. Мне понадобился целый день, чтобы преодолеть их. По дороге я увидел небольшую змею, заглатывающую только что пойманную ею крысу. Я съел их обоих и, приободрившись, продолжил свой путь.

Последний коридор внезапно расширился и вывел меня на скальную платформу шириной в десять метров, и длиной в двадцать, обрывающуюся в пропасть глубиной более сотни метров. На дне ее журчала невидимая сверху река. Ущелье как бы рассекало гору пополам, разделяя собой два похожих друг на друга, как близнецы, пика. На той высоте, что я находился, ширина ущелья равнялась тридцати метрам.

Над пропастью перекинулся естественный гранитный мост толщиной в два метра и шириной в шесть. По приказу Девяти гранитная глыба моста была отесана таким образом, что на протяжении двадцати метров он теперь представлял собой узкую полоску камня шириной всего в десять сантиметров.

С другой стороны эта арка для канатоходца упиралась в площадку, окруженную глухой стеной. В глубине площадки, в одном из внутренних углов стены виднелась длинная узкая щель, казавшаяся отсюда вполне натуральной. На самом деле это была узкая амбразура, за которой прятался часовой, в задачу которого входило следить за тем, как прибывшие пересекают мост. Те, у кого не выдерживали нервы и кто садился верхом на узкую полоску камня и таким образом преодолевал пропасть, беспощадно уничтожались.

Я никогда не видел, чтобы кто-то упал в пропасть; правда, я никогда и не видел никого, кроме себя, при моих попытках преодолеть это препятствие. Я всегда это делал в одиночестве. Думаю, что Девять специально устраивали все таким образом, чтобы ходоки за бессмертием не встречались друг с другом по дороге к пещерам.

Однако я встречал там всегда одних и тех же людей. Моя жена никогда не бывала в пещерах одновременно со мной, и раньше я ни разу не замечал среди прибывших Калибана. Неужели в этот раз Девять специально сделали так, чтобы наши с Доком пути пересеклись? Для чего? Я никогда этого не узнаю, если только вдруг им не придет в голову фантазия самим сказать мне это.

Впрочем, это не имело для меня особого значения. Важным было одно: Калибан, как я и предвидел это, ждал меня.

Полностью обнаженный, с раскинутыми в стороны руками, одна нога перед другой, он стоял на самой середине моста в позе плясуна на канате. Заметив меня, он широко улыбнулся, и его белые зубы необычным контрастом сверкнули на фоне медно-коричневой кожи его лица.

Глава XX

Член Дока был больше похож на бронзового питона, высунувшегося из гнезда темно-рыжей растительности. Его вид слегка потряс меня, настолько он был огромен. В состоянии покоя он имел в длину двадцать сантиметров и в обхвате — семь. Его тестикулы были соответствующих пропорций.

Пенис был единственным элементом, нарушающим пропорции этого великолепного тела. Пробудившись, он делал из Калибана настоящее чудовище.

Глава XXI

На секунду я задержался на самом краю пропасти и вступил на мост. Основой моста послужил гигантский блок черного гранита, холодного и гладкого при прикосновении. Но подошвы моих стоп были покрыты толстым слоем ороговевшего эпителия, твердого и нечувствительного, как кожа носорога. Я почти не чувствовал ими фактуру камня.

Калибан, казалось, ожидал, что я скажу ему что-нибудь или спрошу, чего ради он так ополчился на меня. Но я не видел никакой необходимости в подобной трате времени. Мне не нужны были никакие объяснения. Чем раньше я уберу его со своего пути, тем раньше дело будет улажено, и тем раньше я смогу вернуться в Англию.

Я вступил на мост и медленно направился к нему, раскинув руки крестом и точно ставя одну ногу перед другой. Меня охватил поток холодного воздуха, идущий снизу из ущелья. Несмотря на высоту над уровнем моря, отсутствие солнца и ветра, я обливался потом.

Мой член напрягся и стал подниматься подобно подъемному мосту.

Калибан взглянул на него и разразился дикими воплями:

— Я сейчас оторву вам его, друг мой! И сохраню на веки вечные как самый дорогой трофей! Так вот этим изнасиловали мою кузину, нашу красавицу Триш!

Я продолжал идти вперед, не произнося ни слова.

— Вы убили ее! — продолжал он вопить. — Вы попользовались ею всласть, а затем убили и бросили ее труп гиенам!

Я не представлял себе, что он хотел сказать своими криками. Судя по всему, он был убежден, что я сотворил зло женщине, которую он любил. Я знал, что сейчас совершенно бесполезно пускаться в выяснение недоразумения или оправдываться, поэтому я просто продолжал молча приближаться к нему. Мой член теперь вознесся на всю свою высоту и торчал вверх под углом в сорок пять градусов к поверхности живота. Казалось, он сейчас взорвется под давлением крови, распирающей его изнутри. Это беспокоило меня, так как для борьбы мне нужна была вся моя сила и энергия. К тому же, признаюсь, я чувствовал себя смешным, а это тоже ослабляло меня.

Я был уже достаточно близко, чтобы наконец-то четко разглядеть цвет его странных глаз. Это были два водоворота цвета бронзы, искрящейся золотыми искорками. В них было что-то нечеловеческое.

— Чудовище! — кричал он. — Так для вас это ничего не значит? Вы что, совсем лишены каких бы то ни было чувств?