Петр Заспа - Аквасфера
— Почему? Мы сегодня уже ныряли.
Рядом с Санчо за вскипающими на поверхности пузырями наблюдал Гаспар. Сергей схватил шагомера за плечо и повторил вопрос:
— Мы сегодня уже ныряли, зачем ты опять отправил его на дно?
— Грузовик Салаха нашёл здесь вещь. Нельзя терять времени. Вещи движутся, и, если вчера здесь не было ни одной, то сегодня их может пройти целое множество.
— Но почему ты отправил Женю?
— Пойдут и другие.
В подтверждение его слов Субботин услышал команду Бачи.
— Готовьте следующую пару! Этих пора вытаскивать!
Неожиданно рядом с концом причала вспух гигантский пузырь. Грузовики, удерживающие страховочные канаты, едва удержались от сильного рывка.
— Тяните! — закричал Гаспар, и толпа грузовиков бросилась на помощь.
Схватившись за один из канатов, Сергей заметил, что верёвка натянулась и свободно движется вверх, поднимая привязанного грузовика. Но второй канат, как ни упиралась орава грузовиков, не сдвинулся с места. Что-то крепко держало его внизу. На помощь бросились ещё грузовики, но натянувшийся как струна трос ушёл под воду ещё на метр. Затем он неожиданно ослаб, и на палубу вылетел оборванный конец. Обжигая ладони, Субботин изо всех сил тащил капроновый канат, моля Бога лишь об одном, чтобы на том конце был Женя.
На поверхность вылетел Николас и, вздымая тучу брызг, завопил:
— Медуза! Тащите меня быстрее, лодыри!
Выскочив на палубу, он бешено вращал глазами и, задыхаясь, хрипел:
— Почему так медленно тянули?! Она же могла меня сожрать!
Сергей почувствовал, что ему нечем дышать. Схватив Николаса за грудные ремни, он прокричал ему в лицо:
— Где Женя?! Где мой друг?! Скотина, куда ты его дел?
— Медуза! — Николас попытался освободиться от захвата. — Отцепись! На него набросилась Критура!
— Что? Где он?
— Где? — ухмыльнулся в ответ Николас. — Уже, наверное, в её брюхе! — И он не смог удержаться от злорадного смеха. — Может, и ты хочешь за ним?
Сильный удар в подбородок свалил колумбийца на компрессор. Запутавшись в верёвках и шлангах, Николас затих и закрылся руками, ожидая расправы. Но Сергей уже нырнул с причала в воду.
Внизу простиралась всё та же чёрная пустыня и никаких следов разыгравшейся здесь минуту назад трагедии. Субботин бросился в лиановые джунгли, лелея надежду, что Голицын всего лишь запутался в зелёных побегах. Он рвал тонкие нити, пока хватало воздуха, затем всплывал и опять уходил под воду, стараясь нырнуть ещё глубже.
Не может вот так глупо всё закончиться! Женя отличный пловец, он не может так легко пропасть! Сергей метался в бессильном отчаянии, с ужасом отгоняя мысль, что он не в силах спасти штурмана. Так не должно быть! Это неправильно!
Но лёгкие разрывались от нехватки кислорода, и он вновь вырывался на поверхность за глотком воздуха.
Когда обессиленный и измученный Субботин выбрался на причал, там уже было пусто.
К потерям на острове относились легко. Они случались часто, и к ним привыкли. Через день о несчастном забывали. А через неделю о нём не могли вспомнить даже близкие друзья, если такие были. Через минуту после гибели перерывался его мешок, и, если находилось хоть что-то ценное, то оно тут же расходилось по карманам, а от человека не оставалось даже памяти.
Тяжело переставляя ноги, Сергей вернулся к галере Гаспара. Мрачным взглядом обвёл расступившихся в стороны грузовиков и увидел Николаса. Как ни в чём не бывало, колумбиец вытряхивал на скамейку Женин мешок. Заметив за спиной Субботина, он подмигнул и довольно хохотнул:
— Он мой напарник. Я первый выбираю.
С диким звериным рёвом Сергей вогнал кулак ему в живот. А когда Николас согнулся пополам, он свалил его на палубу и, опрокинув навзничь, наотмашь ударил в открывшуюся челюсть. Затем ещё и ещё! Голова колумбийца с закатившимся под лоб глазами лишь беспомощно болталась из стороны в сторону. Кто-то попытался его оттащить, но Сергей ударил по рукам и с исступленным безумием заревел:
— Все вон! Убью!
И он продолжал с методичностью машины-убийцы вбивать удар за ударом в голову Николаса, превращая собственные кулаки в кровавое месиво. А когда уже стало невозможно распознать где у того рот, а где нос, Сергей сцепил пальцы на шее.
Теперь на спину навалились несколько тел. Субботин отбивался, но силы были не равны. Его повалили на спину и, оттащив, прижали руки и ноги к палубе. Склонился Гаспар и, похлопав по щекам, осуждающе произнёс:
— Николас ни при чём! Это была Критура.
Сергей дёрнулся и, задыхаясь, прохрипел:
— Нет! Это он его убил!
— Конец троса оплавлен. Так пережигает верёвку только медуза.
— Он видел, он мог, он давно хотел…
Дальше Сергей забился в бессильном рыдании и, никого не слыша, лишь сдавленно твердил, путая русские и испанские слова:
— Я его всё равно убью! Сволочь, мразь… убью!
Рядом с Гаспаром появилась физиономия Бачи. Мексиканец довольно кивал и, демонстрируя чёрные дыры среди жёлтых зубов, хищно улыбался.
— Хорош! Жаль, я начало пропустил. Николас теперь не скоро очухается. Плесните на него воды. У него там хоть что-то осталось? А тебе теперь придётся работать за двоих. Жаль, пропустил самое интересное!
Колумбийца оттащили к краю причала, а Сергей ушёл подальше с глаз, забившись под лестницу на пустой палубе, не занятой грузовиками. Рядом хрустальным стеклом застыла вода. Так близко находиться опасно. Любой грузовик скажет, что такой безумец — потенциальная пища для Критуры, но Субботину было всё равно. Он сидел и смотрел в прозрачную гладь, в ползущий туман, в чёрную слизь на дне и понимал, что теперь сломался и он. Он проиграл. Отныне он вечный пленник аквасферы. Так зачем с ней бороться? Она всесильна. Скоро наступит и его конец. Поскорее бы. Пусть сейчас выползут щупальца медузы и утащат его на дно. Он даже не будет сопротивляться и звать на помощь.
Время шло, а щупальца не появлялись.
Сергей сидел, обхватив колени, и думал о Жене. Воспоминания унесли его в далёкий гарнизон Сафоново. Теперь он казался призраком из прошлой жизни. А память преподносила всё новые и новые обрывки воспоминаний из их совместной с Голицыным службы. Только сейчас Субботин понял, что для него значил Женя.
Неожиданно он улыбнулся. Из груди вырвался хриплый смех сквозь тяжёлый стон. Хотелось вспомнить что-нибудь весёлое, чтобы хотя бы на миг забыть, что штурмана больше нет, и память сделала ему подарок.
…Было это несколько лет назад. Экипажу Субботина приказали перегнать вертолёт домой, на север, с одного из южных ремонтных заводов. Задача это сложная и поручают её только опытным экипажам. Расстояние в две тысячи километров для вертолета, летящего со скоростью чуть больше, чем у автомобиля — это серьёзное испытание и для техники, и для экипажа. А если ещё полёт проходит на малой высоте и над безориентирной местностью, то тут уж спина у штурмана будет мокрой до самой посадки. Летели они не по воздушным трассам и без радиолокационного сопровождения с земли, да и высоту им выделили всего лишь триста метров, потому вся надежда была на визуальные ориентиры. Женя развернул на коленях крупномасштабную карту и ставил значки, отмечая время пролёта ориентиров. Вот пересечение железнодорожной линии с автомагистралью — хороший ориентир, точечный, и ни с чем не спутаешь. Белокаменная церковь на холме — ещё лучше! Отлично идём, и по времени, и по линии пути. Обнулили накопившуюся ошибку в навигационном комплексе, проверили показания путевой скорости и угла сноса ДИСС по курсу и времени между контрольными ориентирами — можно уверенно лететь дальше. В такие минуты штурман доволен, горд собой, а глядя на него, спокоен и лётчик. Но не всегда так получается красиво. Как правило, всё наоборот. То ползущая внизу утренняя дымка скроет с глаз так ожидаемый мост или характерную извилину реки, а то и вовсе внизу поля да поля, или темнеют бескрайние леса, и не за что глазу зацепиться. Да и навигационное оборудование, как назло, начинает жить собственной жизнью, показывая всё что угодно, но только не то, что нужно.
До промежуточного аэродрома лететь им оставалось ещё часа два, а во всю ширь горизонта как раз и тянулись эти бескрайние леса. Женя поначалу твёрдо чертил на карте линию пути, но вскоре неуверенно заёрзал в кресле. А после того, как внизу не показался населённый пункт, который был у них поворотной точкой, он и вовсе покрылся пятнами. Субботин заметил его волнение и спросил:
— Штурман, как мы по линии пути?
— Нормально, командир.
Но Сергея так просто не одурачить. Ёрзающий в кресле штурман — это верный признак того, что он сомневается — где они летят, и куда лететь дальше.
Сергей заглянул Жене в карту.
— Покажи, где мы?
Уверенный штурман тычет в карту остро заточенным карандашом. Неуверенный — накрывает предполагаемый район ладонью.
