Андрей Васильев - Дороги судеб
– Знал бы прикуп, – поддержал его Одессит. – Жил бы…
– Эге-э-эй! – донесся до нас крик откуда-то справа, не очень издалека, но и не слишком близко. – Эге-э-эй!
Одновременно щелкнуло несколько предохранителей.
– Кричат, – заметил Джебе.
– Кричат, – согласился с ним я. – И пусть себе кричат.
– То есть мы не пойдем искать того, кто это делает? – уточнил Тор.
Что мне понравилось, это не был упрек вроде: «Так это же человек! Надо его найти, надо его спасти». Всего лишь уточнение, без эмоций и рефлексии.
– Нет. – Я обменялся взглядом с Голдом. – Мало ли кто кричит и зачем? И потом, голос-то звонкий, бодренький. Если это заблудившийся переселенец, то отчего он не осип до сих пор? А если зовут именно нас, то это совсем уж паршиво.
– Почему? – вымученно выдохнула Полина.
– Потому что никто не знает, что мы здесь, – немного раздраженно объяснила ей Фира. – Приди наконец в себя.
– Эге-э-эй! Эй! – снова послышался крик, только слева. И снова – на том же расстоянии, ни ближе, ни дальше.
– Интересно, а тот, кто горланит, другие слова знает? – совершенно спокойно заметил Голд, делая засечку на ближайшей к нему сосне. Он их начал оставлять с того момента, как мы вошли на территорию псевдотайги.
– Флай, Тор – головной дозор, – скомандовал Наемник. – Держитесь шагах в тридцати от нас, не более. Джебе, Крепыш – вы замыкающие.
– Наши действия, если мы кого-то заметим? – снова уточнил Тор.
– По ситуации, – ответил вместо Наемника я. – Но если это будет прямая и явная угроза, открывать огонь на поражение.
Мне откровенно не нравилось происходящее. Отряд прибавил ходу, нервы у людей явно были в напряжении, и нас все сильнее накручивали крики: «Эге-э-эй!» – раздающиеся слева, справа и даже пару раз позади нас. Причем голоса звучали то мужские, то женские, а то и вовсе детские.
– Это ловушка, – уверенно сказал Голд. – Не знаю, кто нас в нее заманивает, но это точно так. Что бы ни было, никто не должен отходить от…
– Вон он! – раздался голос Флая.
«Волчонок», чья спина виднелась за соснами шагах в тридцати пяти – сорока от нас, вскинул автомат.
– Стоять! Стоять, не с места, – крикнул он. – Стоять!
Не знаю, кого он увидел, но дальше он нарушил все, что только можно. Вместо того чтобы стоять на месте, «волчонок» зачем-то дал очередь в небольшой прогал, в котором никого не было, а после побежал туда сам.
– Стоять! – заорал и Наемник. – Флай!
– Черт! – Голд скрипнул зубами. – Дурак!
Через несколько мгновений, невероятно быстро, Флай пересек прогалину и совершенно скрылся из вида, слышны были только его крики:
– Стой! Стой, я тебе говорю!
– И? – Голд повернулся ко мне.
– Разделяться нельзя, – хмуро ответил ему я. – И этого дурака не бросишь, пропадет же. Идем за ним, авось он сам далеко не убежит, остановится и вернется.
– Вряд ли, – очень тихо сказал мне Голд.
Крики Флая стихли минут через пять. Вот только что он выдал очередное: «Стой!», – звучавшее уже совсем глухо, – и тишина. Как отрезало.
– Сват, может, вернемся назад? – тихонько спросил у меня Голд. – Ты же понимаешь…
– Он один из нас, – хмуро пояснил ему я. – Мы должны знать, что с ним стало, по-другому нельзя.
Если рассматривать этот мой поступок со стороны логики и полезности действий в однозначно недружественной обстановке, то он абсолютно неверен. Но, елки-палки, это мой боец. Да и потом, я точно знал, что если хоть один из «волчат» вернется в Сватбург, то он расскажет остальным, что Сват своих не бросает, несмотря ни на что. А это уже не принципы, это политика. Парням мою спину прикрывать в будущем. Ну, если это будущее у нас есть, разумеется, потому что с такими неслухами я далеко не уйду.
Впрочем, ответ о судьбе Флая мы получили уже совсем скоро. Пробежать он успел изрядное расстояние, просто на удивление, и, надеюсь, так и не понял, что его убило. В отличие от нас.
Одежду и автомат Флая заметил Тор, бежавший первым. Он не успел остановить напарника, и это явно его расстроило. Его обычно бесстрастное лицо то и дело перекашивали спазмы, он кривил рот как при зубной боли.
Вещи Флая лежали посередине песчаного спуска в очень глубокую ложбину или даже расселину (если это слово применимо к данному месту), которая рассекала лесной массив на две части. Причем на той стороне никаких сосен не было, там росли уже привычные нам елки и березы. На дне расселины клубился туман, густой, словно молоко.
– Если кто-то скажет мне, что Флай выскользнул из одежды на бегу, то я этому человеку не поверю, – мрачно пробормотала Фира.
Одежда и впрямь лежала так, как будто «волчонка» из нее выдернули прямо в движении. Как такое может быть, я не знаю. Точнее, знаю. Что-то или кто-то прикончило его моментально.
– Молодой был, глупый еще, – глухо сказал Наемник.
– Ему что-то показали, его подманили. – Голд явно был обеспокоен, он вертел головой так, будто она у него была на шарнирах. – Ментально, надо полагать. Сват, мы все увидели, уходим отсюда.
– А ствол? А одежда? А фляжка? – возмутился Одессит и сиганул с обрыва, на котором мы стояли. Такое ощущение, что он то ли нас не слышал, то ли в самом деле не думал совершенно. – Щас заберу все и пойдем.
– Идиот! – застонал Голд, передернув затвор автомата. – Азиз, пулемет на изготовку.
Одессит, не слушая наши матюки, шустро добрался до того места, где нашел свой конец Флай, закинул ремень его автомата на плечо, подхватил форму и начал карабкаться наверх.
Облегченно вздохнуть мы не успели – из тумана на дне как молнии вылетело несколько зеленых щупалец и вцепилось в Одессита.
– Огонь, – заорал Голд, стеганув очередью то щупальце, которое впилось в плечо бойца и которое вот-вот утащило бы Одессита на дно, в туманное месиво. – Азиз, бей по этой дряни, бей!
Пулемет негра гулко зарокотал, обрушив свинцовый град на зеленые, похожие на переплетенные корни отростки, терзающие тело Одессита, который орал не переставая. И пули перерубили щупальца еще до того, как стук наших автоматов вплелся в эту канонаду.
– Живее, придурок! – заорал я Одесситу. – Живее!
Боец выпрыгнул из расселины как кенгуру, практически вертикальным прыжком. Он был весь белый от страха, но, что примечательно, ни автомата Флая, ни его формы из рук не выпустил.
Мне жутко хотелось дать ему в рожу прикладом, но я удержался. Не потому, что подчиненных бить нельзя, это все чушь, меня в свое время за нечто подобное МакДак, командир группы «Зета», к которой нас приписали для проведения одной операции в Сомали, отделал так, что я потом еще полмесяца кровью в туалет ходил и два зуба вставил. Просто сейчас было не до того.
– Уходим отсюда, – скомандовал я. И очень вовремя.
Не знаю, что там, в этой расселине, жило, но мы его здорово рассердили. Задержись мы на пару секунд, и дело бы пришлось иметь с доброй дюжиной щупалец-плетей, причем куда более длинных и крепких, чем те, которые цеплялись за Одессита. Они взмыли над расселиной как зеленые столбы и тут же с хлопаньем, обшаривая каждый метр, обрушились на обрыв, туда, где мы стояли еще минуту назад.
Мы видели все это уже из-под сени сосен. Мы не могли не остановиться – любопытство сильнее страха. Да и потом, когда еще такое увидишь? Впрочем, надеюсь, что никогда.
– Это что? – ошарашенно спросила Милена, прижавшись ко мне.
– То, что убило Флая, – ответил я ей. – Вот же дрянь какая тут водится.
– А оно за нами не пойдет? – Милену била дрожь.
– Кабы могло, уже пошло бы, – заверил ее Голд. – Нервы разве что помотает. Сдается мне, эта тварь – местный повелитель, все эти сосны – ее владения. Она всех нас прощупала, самым слабым оказался Флай, она ему что-то показала, спровоцировала и заманила сюда. Вы видели, как он шустро бежал?
– Нашумели мы, – покачал головой Наемник, без особого страха смотрящий на щупальца, елозящие шагах в двадцати от нас. Ему важно было, чтобы враг был овеществленный, тот, в которого можно выстрелить, остальное уже не столь принципиально. – Плохо. Если тут кто есть, кроме этой твари, теперь он про нас знает.
– Думаю, что никого тут, кроме нее, нет, – ответил ему я. – Да, вот еще что. Раз уж нашумели, то хуже не будет. Тор, у тебя в рюкзаке гранаты лежат, достань мне одну.
Повода их испытать до этого не подвернулось, то одно, то другое. А тут – такой замечательный случай.
Я, плюнув на наставления Голда, собственноручно ввинтил до упора запал в яйцеобразную гранату с какими-то цифрами, намалеванными белой краской на зеленоватых боках, выдернул чеку и с силой метнул снаряд в расщелину, привычно крикнув:
– Граната!
Голд инстинктивно присел, хотя этого и не требовалось – расстояние было не такое уж большое, чтобы я промахнулся или недобросил ее. Осколки же до нас долететь не могли – расщелина была глубокая. Сколько было до дна, думаю, даже покойный Флай не узнал.
