Василий Головачев - Укрощение зверя
– У тебя есть выпивка? – обратился майор к Рудику.
– Чешская «Ракия», – буркнул тот.
– Где ты такую дрянь достаешь? Водку пить надо, да и то в меру. Плесни ему в стакан.
Антону сунули в руки стакан, наполовину заполненный прозрачной жидкостью. Он помедлил, пытаясь задавить радостную дрожь желудка, потом осушил стакан в три глотка. Голова закружилась, по телу разлилось приятное эйфорическое тепло.
– Еще…
– Обойдешься. – Узкоглазый подвинул к себе стул, сел напротив Антона. – Знаешь этого пацана?
Антону вручили фотографию. Он с трудом сфокусировал зрение на лице молодого человека. Показалось, что парня он уже где-то видел.
– Ну?
– Баранки гну! Его надо убрать!
– К-как убрать? – не понял Антон.
– Ликвидировать, – терпеливо пояснил майор. – Завтра тебе покажут, где он живет, получишь машину и необходимое снаряжение. Но с завтрашнего дня – ни капли спиртного!
– Не-е… – качнул головой Антон, бросая фотографию на кровать. – Не буду! Я вам не киллер по вызову!
Сержант-сопровождающий глыбой навис над Громовым, но узкоглазый майор остановил его, качнув головой.
– Детей любишь? – ласково спросил он. – Хорошие у тебя девочки, Дашутка и Катюша. Да и жена красивая… – Глаза майора угрожающе вспыхнули, тон изменился: – Сделаешь все, что я прикажу! Иначе с твоими детками или с женой случится неприятность! В люк на дороге угодят или под машину попадут. Понял?!
Антон протрезвел, приподнялся:
– Ах ты, своло…
Удар сержанта отбросил его к стене.
Майор снова качнул головой, и сержант отступил назад.
– Я спрашиваю, ты понял?
– Еще раз… ударишь… убью! – пообещал Антон сержанту.
Тот не отреагировал.
Майор оценивающе глянул на Громова, повернул голову к сержанту:
– Адрес семьи установили?
– Так точно!
– Привезите их сюда…
– Не надо! – глухо сказал Антон. – Я сделаю…
– Прекрасно, – хлопнул по коленям ладонями майор, вставая. – До завтра, зэк.
Представители власти вышли. Рудик бросил взгляд на сгорбившегося постояльца, закрыл дверь.
Антон посидел немного в той же позе, чувствуя себя проснувшимся в помойке после пьянки, поднял фотографию. И вдруг узнал парня: это был повзрослевший Данилка Ломов, племянник Пашина…
Глава 13
Урок пения
Столичная жизнь пришлась Максиму по вкусу.
За два дня, проведенные в Москве, он успел проникнуться ее деловым духом и темпом жизни, а главное – понять и принять душой целеустремленность москвичей и рассеянность гостей столицы, слонявшихся по улицам в поисках острых ощущений и без устали разглядывающих ее достопримечательности. Он и сам поддался искушению созерцательства, побывав на Красной площади, в Кремле, на Поклонной горе и на Старом Арбате, а также испытав шок от духоты и суеты метро, переставшего справляться с потоками пассажиров не только в часы пик, но и в любое другое время суток.
Валерий ездить с ним по знаменитым местам Москвы отказался. Ему пришлось заменять сменщика, и он днями и ночами пропадал в баре. Максим дважды посещал бар, а заодно и культурный центр «Старый Свет», по залам которого можно было ходить каждый день, обнаруживая что-то новое, но цены ресторанной кухни «Старого Света» кусались, а денег у певца было не так много, как хотелось, поэтому он перешел на питание в небольших кафе, довольствуясь пельменями и овощными блюдами.
В театре, куда он заходил каждый день, тоже имелось кафе, но оно работало только по вечерам, а цены и там превышали возможности Бусова, из-за чего Максим в театральном кафе пил только чай или – редко – кофе.
Его познакомили с руководством театра, с другими актерами и певцами, и в четверг он начал уже осваивать сцену, приглядываться к поведению мастеров и запоминать лица молодых певцов, с которыми ему предстояло работать.
Дважды он пел со сцены – для директора театра и его свиты, припомнив свои арии из репертуара Архангельской консерватории, и настолько очаровал дам, что директор снизошел представить его свите и сказал, похлопав Бусова по плечу:
– Силища какая! Вы будете иметь успех, молодой человек, я верю. Главное – работать, идти вперед и не забывать учителей…
Что он подразумевал под этим, Максим не понял, но был рад, что его оценили еще до начала настоящих концертов и опер.
После второго выступления он заметил в зале знакомое лицо, однако отвлекся и лишь потом понял, что кроме театральных завсегдатаев его слушал волхв Иннокентий, потворник и летописец Рода. Но потворник не подошел к нему, и Максим забыл об этой встрече.
Вечером в пятницу Валерий наконец освободился и сам предложил постояльцу поход по ресторанно-тусовочной Москве.
Максим, зная состояние своего кошелька, ответил было отказом:
– Мне с партитурой поработать надо…
Но Валерий, отгадав причину отказа, засмеялся, покровительственно похлопал его по спине:
– Гуляем на мои. Или я не в состоянии заработать на приличный отдых? К тому же пятница по древнеславянским обычаям считается днем Лады, богини любви и красоты, покровительницы дружеских контактов. В пятницу не работают, это день денежных трат и любви. Так что расслабься.
– Откуда ты знаешь про древнеславянские обычаи?
– Встречаюсь с кем надо, – хитро подмигнул Валерий. – Со знающими людьми. Не переживай, они и тебя просветят.
Бармен снова давал понять, что он не так прост, как кажется, и Максим еще раз подумал, что их встреча в поезде неслучайна.
Для начала зашли в ресторан «Старый Свет». Посидели у стойки бара, Максим – молча, потягивая холодный тоник, Валерий – с шутками и прибаутками. Потом поехали в клуб «Аэлита», где у Валерия были знакомые. Но и в клубе не задержались, поехали в центр и остановились в элитном молодежном «Шик-базаре» на Сретенке, куда заглядывали не только дети состоятельных политиков, бизнесменов и артистов, но и сами родители.
Валерий и здесь нашел приятелей, с которыми он не преминул познакомить Бусова, хвастливо представив его как «знаменитого оперного певца».
Максим, покраснев под любопытными взглядами компании, сидевшей за тремя сдвинутыми столиками недалеко от эстрады, сказал, что он только-только начинает карьеру, но его не стали слушать, усадили за стол рядом с двумя девицами в странных нарядах, разговор в компании, прерванный появлением Валерия, возобновился, и на Максима перестали обращать внимание.
Девицы, правда, сначала проявили некий интерес, спросив, где он поет, давно ли в Москве и кого из других знаменитых певцов знает лично.
– Кого именно? – попробовал поддержать «светский» разговор Максим.
– Влада Сташевского, – начала перечислять рыжая девица по имени Сима, – душку Диму Маликова, парней из группы «Пуситролль»…
«А разве они певцы?» – хотел спросить в ответ Максим, считавший упомянутых «знаменитостей» безголосыми говорителями песен, причем бездарных, но вслух произносить этого не стал. Ответил коротко:
– Не имел чести быть представленным.
Девицы приувяли. Соседка рыжей, по имени Ксения, длинноносая, с короткой мальчишеской прической и тоненькой косичкой на затылке, все же попыталась найти общие увлечения, задав вопрос: а чем занимается товарищ певец в свободное время?
Максим начал было чистосердечно рассказывать, что увлекается изучением симметричных созвучий – как своеобразных звуковых кристаллов, способных выразить чистую мелодию и шум, величавое спокойствие пустыни и одиночество человека в огромном городе, но по реакции слушательниц понял, что эта тема их не волнует, и замолчал.
Спас его Валерий, подсевший к девицам с дежурными хохмами, освободив приятеля от обязанностей учтивого кавалера.
Максим вздохнул с облегчением, начал осматриваться, разглядывая гостей клуба и сравнивая их с публикой архангельских заведений подобного типа.
К столику подошла платиновая блондинка с густо подведенными глазами и ярко накрашенными губами, жеманно подала руку:
– Привет, красавчик. Не угостишь девушку мускафеидом?
– Чем? – не понял Максим.
– Ты что, глухонемой? – вытаращилась блондинка. – Впервые здесь тусуешься? Я тебя раньше не видела.
– Впервые, – признался смущенный Максим.
– А-а… угости водярой, с утра трубы горят…
– Я не пью…
– Ну и не пей, только мне налей.
– Неудобно, – замялся Максим, – я не заказывал…
– Лох дешевый! – обиделась девушка, бросила на Бусова презрительный взгляд и отошла.
– Не связывайся с ней, – посоветовала рыжая Сима, – это Ксюша Бабчак, подруга Левы Особняка, а он очень крутой шоумен.
– Я и не связываюсь, – пробормотал Максим. Продолжать вечер в незнакомой компании ему уже расхотелось. Он нашел глазами Валерия, что-то оживленно втолковывающего парням компании, поманил его рукой, чтобы сообщить, что уходит, но в это время к столу подошли двое мужчин: один постарше, в белом костюме и черной атласной рубашке, бритоголовый, но с «артистической» щетиной на щеках, второй – его полная противоположность – в черном костюме и белой рубашке, лохматый, бритый до синевы.
