Роман Юров - «МиГ» — перехватчик. Чужие крылья

Шубин довольно осклабился:

— Говорил я тебе, Ерохин, убери отсюда стол, людям мешает. Вот будешь теперь знать… Значит, так, пишите, тута, рапорта. Витя, ты смотри, если будет время, то и за меня напиши, я потом почитаю, подпишу. Смотри тута, акцент делай на управление группой по радио в бою с превосходящими силами и на то, что эти дурни сами своего бросили. Ну, ты вроде как умеешь. Давайте тута…

Он еще раз победно посмотрел на понурого писаря и, привычно раздвинув грязные одеяла, зашел в закуток. Виктор не мог слышать, с кем и о чем разговаривает комэск, сквозь треск машинки, доносились только отдельные слова и фразы.

Писарь передал Вадиму несколько листов бумаги и демонстративно вышел на улицу. Они втроем втиснулись за стол, принявшись за чистописание. При этом Нифонт регулярно мешал писать, забирая у Виктора лист, пытаясь разобрать его почерк в неровном свете керосинки. Они уже заканчивали, когда одеяла распахнулись и в сопровождении комэска показался начальник штаба — майор Прутков. Майор махнул рукой, усаживая вскочивших было летчиков, и они оба заспешили на улицу.

— Бегают чего-то, — Вадим широко зевнул, показав крепкие белые зубы, — видно, полетим сейчас. Эх, сейчас бы добрать минуток триста. Ладно, я пойду курить. Валера, ты идешь?

Тот отрицательно мотнул головой, с усердием выводя на рапорте свою подпись. Затем прислушался, его глаза загорелись азартом, и он, сунув свой рапорт Виктору, ловко юркнул в левый закуток. Треск машинки сразу прекратился, послышались легкий шум, потом какой-то сдавленный писк и тихий женский смех.

«Все ясно, — решил Виктор, — добрался до своей Вальки, засранец». Он продолжил свою работу, старательно выводя буквы по желтой плохой бумаге. Получалось кривовато, пару раз он проткнул лист пером, однако дело ладилось.

— «Вот зачем мне этот геморрой, — думал он, — написал, блин, один раз хороший рапорт. Теперь до конца жизни буду их сочинять. Умник сраный. Ну когда же тут изобретут нормальную шариковую ручку, чтоб сел и сразу написал. Или компьютеры поставят. А то перо это дурацкое, в следующий раз буду карандашом писать, так давно бы уже закончил. И вообще штаб этот, натуральный клоповник. Все какое-то черное, темное. И Нифонт этот…»

За стеной слышались звуки поцелуев, какая-то возня, периодически возникал тихий протестующий писк. «Он там что ее, уже раздевает? — возмутился Виктор, — постеснялся бы». В узкую щель, между одеялами, разглядеть что-либо было сложно, однако воображение, закаленное на просмотрах порнофильмов, услужливо рисовало именно эту картину.

«Черт, надо срочно бабу завести. Хрен с ним, с качеством, главное срочно», — он с хрустом, царапая дрянную бумагу, проставил дату и выскочил на улицу, остудиться на морозе. Нифонт, вопреки ожиданиям, появился буквально через пару минут, победно поглядел на угрюмого Виктора и ухмыляющегося Вадима, однако ничего не сказал, закурил и молча уставился в бесконечную даль голубого неба. Так они и стояли, молча отдыхая, радуясь редкому зимнему солнцу. День еще был в самом разгаре, и впереди было много летной работы.

Под конец дня погода начала резко портиться. Поднялся порывистый восточный ветер, гоня по небу низкие рваные облака. Стало хмуро и холодно.

Полк работал с полной отдачей. Техники с оружейниками едва успевали справляться с заправкой самолетов патронами и боеприпасами, как снова поступала команда на вылет. Состав их группы изменился. Как оказалось, в утреннем бою с «мессерами» истребитель Нифонта получил несколько попаданий, повреждения были не особо тяжелые, но ремонт тоже отнимает время. Вот почему так бегал начштаба, задач из дивизии надавали с запасом, а на чем летать? Пришлось раскулачивать дежурную пару, сегодня это были Игорь и Вахтанг. В итоге в дежурной паре, у торца полосы, остался сиротливый «МиГ» Шишкина, грозная силища против звена «Мессершмиттов». Вместо Нифонта в расписание включили Вахтанга, но это продлилось недолго. В первом же вылете на разведку, под Марьевкой, немецкие зенитчики поймали его самолет в прицел и передали несколько стальных гостинцев. До аэродрома Вахтанг дотянул, но теперь уже две машины стояли в капонирах, облепленные техниками. Сам Вахтанг попал в заботливые руки Синицына, несколько мелких осколков засели под кожей его левой руки. Теперь настала очередь Шишкина, а полк остался без дежурной пары.

До обеда Виктор, будучи ведомым у комэска, летал на воздушное прикрытие своих войск, после на разведку. Сейчас же его снова ожидал вылет на прикрытие железнодорожной станции Миллерово. Они должны были сменить там Вадима с Игорем. Он сидел в кабине истребителя в ожидании ракеты, разрешающей старт.

«Вот на хрена оно мне надо, — думал он. — Сижу в этой кабине как дурак. Холодно. Жрачка — помои натуральные, от макарон воротит уже, в родной российской армии, про которую чего только не писали, кормили и то лучше. К тому же убить могут в любой день. Зачем это мне? Кому я тут что доказываю?»

Его боевой дух после утреннего боя стремился к нулю. Он считал себя несчастным и был обижен на весь мир.

«Как попал сюда, так даже обрадовался, думал, насбиваю немцев, стану Героем, все девки мои будут. Хрена лысого, тут скорее сдохнешь, чем завалишь хоть одного ганса. Вместо приятных полетов и кучи звездочек на фюзеляже — вечный недосып, головная боль и изнуряющие полеты на разведку. Ладно бы еще сам летал, а то, как хвостик, за Шубиным таскаюсь. Насчет вчерашней победы он уже сильно не обольщался, понимая, что комэск фактически подарил ее на блюдечке. Вот сколько читал книг про попаданцев всяких, так они сразу пользу приносили, становились уважаемыми людьми. А у меня что? Вот попал. Одно только хорошее дело и вышло, что радиосвязью начали пользоваться. Да и то тут больше случай помог…»

Мысли его перескочили на проблемы связи, он, вспоминая про связь будущего и размышляя, где можно достать передатчики, незаметно успокоился. Когда наконец-то загорелась зеленая ракета, в кабине уже сидел собранный и решительный летчик, а не хныкающий офисный планктон.

Ровно гудит мотор истребителя, оставляя позади километры заснеженного пространства. Холодный зимний ветер проникает под козырек, обжигая лицо. Закрыть бы фонарь, но он законтрен намертво.

«Надо с комэском переговорить, чтобы разрешил с закрытым фонарем летать, — зябко ежась, размышлял Виктор. — Может, так теплее будет. К тому же я слышал, что открытый фонарь скорость съедает. А скорость против „мессеров“ ой как нужна…»

Высота полета четыре с половиной километра, дышать становится тяжело, однако Саблин, беря пример с командира, не торопится брать кислородный загубник. Такие вот военно-воздушные понты, и никуда от них не денешься. «МиГи», скользя между облаками, приближаются к цели. Под крылом висят РС, их повесили перед штурмовкой, а достойных применения целей не оказалось. С ними и вернулись, давно Виктор так не потел при посадке, любая ошибка, и можно подорваться на собственном аэродроме…