Ник Перумов - Гибель Богов - 2. Книга вторая. Удерживая небо

Что-что? Отец Сулимме? Новый библиотекарь? А я по-прежнему на посылках? Чтобы опять меня цукали и гоняли, а я лишь подобострастно улыбайся?! Да как же так?!

Наверное, ещё несколько месяцев назад младший клирик Исидорти вспылил бы, наговорил дерзостей самому отцу настоятелю и, очень возможно, оказался бы с позором изгнан из монастыря, — но чтение запретных книг, наверное, научило нужному.

Матфей лишь поклонился ещё ниже, прижимая руки к груди, и долго, очень долго благодарил отца настоятеля за добрые слова и несказанное доверие. На лицах других отцов, эконома с кастеляном и казначеем, читалось изрядное изумление — наверное, от Матфея ожидали совсем иных словес.

Наконец все набольшие отбыли восвояси, остались один новоявленный отец библиотекарь и сам Матфей.

— Какие изволите отдать указания, отец Сулимме? — Клирик поклонился едва ли не ниже, чем настоятелю.

— Э… хм… гм… — Отец Сулимме был ещё далеко не стар, дороден, бородат и совершенно лыс. Любил хорошо покушать, ещё более любил хорошо поспать. За какие ж такие заслуги ему ещё и библиотекарство?!

— Мню, Матфей, что ты здесь сам управишься. Я пока… присмотрюсь.

— Писцов на работу нарядить потребно, — сладким голосом пропел Матфей. — Каковые книги для переписки им дать?

— А что всегда давал, те и давай, — не растерялся новый отец библиотекарь.

— Что отец Мерафе нарядил, как раз закончили. Новых не начинали, отец Сулимме.

— Э… хм… гм… Так и быть, потревожу отца настоятеля… — промямлил наконец тот. — Я пойду. А ты, значит, Матфейка, управляйся тут, управляйся… Досматривай, да смотри у меня, чтобы порядок был!

И отец Сулимме показал Матфею более чем внушительный кулак, поросший густыми рыжими волосами.

— Не извольте волноваться, отец, — ещё ниже поклонился молодой клирик.

Отца Сулимме он провожал ядовитой усмешкой.

Нет, пакостить ему Матфей не станет, потому что за любую неуправность новый отец библиотекарь отыграется на нём самом.

Что ж, спасибо Шестерым — тем ли, иным, подумал Матфей. Они подсказали дорогу, помогли решить. Ждать в обители больше нечего. Отец Сулимме крепок, ещё двадцать, а то и тридцать лет запросто протянет.

Тебе указали путь, Матфей Исидорти. Тебе решать.

Весенним тёплым днём, ясным и безоблачным, когда уже почти высохли лужи, оставленные половодьем, когда прилетели птицы и проснулись все мелкие лесные обитатели, Матфей Исидорти вышел из ворот монастыря Бервино. Вышел не просто так, а с изрядно пухлым заплечным мешком — тяжёлый груз, но зато в нём — убористые копии всего, что потребно вступающему на опасный и зыбкий путь охоты за демонами.

Книги с собой не унесёшь — слишком тяжелы. И слишком их много. Хотя расставаться с ними жалко было до слёз.

…Всю долгую, долгую зиму Матфей готовился. Не торопясь, но и не мешкая, выполнял работу, но главное — копируя себе мелким почерком самое важное. Трудился он как одержимый; сперва клирик опасался отца Сулимме, не станет ли тот придираться, однако новоиспечённый отец библиотекарь, видя рвение младшего, лишь благодушно кивал: Книгохранилище содержалось в образцовом порядке, писцы трудились, заданные уроки исполнялись, необходимые братии фолианты переписывались исправно.

К весне собраны необходимые выписки и копии. Небольшой припас, чтобы, как велел неведомый автор «Сил Додревних», не тратить зря силы, пока не доберёшься до самой пущи. Два добрых ножа. Немного денег, позаимствованных из монастырского сундука, чуть-чуть, дабы отец настоятель не сразу б заметил недостачу.

Вышел Матфей, ни от кого не прячась, мол, иду на весенний торг, прикупить чернильных красок и иного писчего припаса. До большой ярмарки ходу два полных дня, хватятся Матфея самое меньшее через седмицу, а он за это время о-го-го сколько отмахать успеет.

Карты перечерчены, где надо — увеличены, дополнены подробностями, сведены вместе. Дни пути просчитаны, приметы заучены. Удивительное дело — раньше Матфей думал: вот стану уходить, поджилки затрясутся, потом покроюсь, от страха еле живой; а оказалось всё куда проще. Вышел и вышел. Назад не обернулся. Дорога впереди, весь мир на ладони, а в монастыре… Монастыри от него не уйдут. На ночлег в любую обитель попрошусь, если надо, наплету с три короба. Пока они весть в Бервино пошлют да пока оттуда ответа дождутся!

Нет, тут же поправился он. На другие монастыри да обители рассчитывать нечего. Нет их, и всё тут. Одна дорога, один путь.

Сорок два дня. Сорок два дня пути до сердца Беймарнской пущи. Матфей за зиму испытал себя строгим постом — настолько строгим, что сам отец настоятель почтил его беседой, мол, негоже, брат, так сурово обеты блюсти, Силы Праведные не желали, дабы их верные слуги ходили шатаясь, аки тени бестелесные.

Нет, он не повернёт назад. Но он и не станет без нужды изнурять себя. Твёрдость духа не только лишь в том, чтобы терпеть безропотно голод и холод, страх и ужас. Не один лишь нищий, бесприютный бродяга, которому некуда отступать, способен выдержать бой с демонами. Он, Матфей Исидорти, готов это доказать.

…Измеренные лиги, мосты, дорожные заставы и постоялые дворы. Всё исчислено и сосчитано. Матфей каждый вечер тщательно записывал пройдённое и оставшееся, что из примет оказалось верным, что нет.

Нельзя сказать, что на пути ему встретились какие-то невероятные приключения. Где удавалось, он приставал к большим купеческим караванам — там с почтением принимали молодого учёного монаха, а когда он ещё скромно отказывался от обильных трапез, мол, не позволяют данные обеты, на него начинали смотреть чуть ли не как на святого.

Десять дней. Пятнадцать. Двадцать. Простые мысли, простые слова. Скромная еда, убогий ночлег. Матфей не вспоминал о Бервино. Сделанное сделано, и теперь осталось лишь испытать себя самым главным, без чего само бытие становилось совершенно бессмысленным.

На тридцатый день кончились торные широкие тракты, Матфей шагал узкой дорогой от селения к селению — мимо вовсю зеленеющих полей и стад, выгнанных на свежую траву после долгой и полуголодной зимовки. Даже здесь, на юге, народ жил скудно — урожай приходилось снимать до осенних дождей, колос не успевал набрать полновесности.

Монаха провожали почтением, снимали шапки, кланялись. Слуги Праведных Сил, похоже, были тут нечастыми гостями. Матфей кивал в ответ, раздавал благословения и шёл себе дальше. Даров не принимал.

Драконьи горы поднимались всё выше. Теперь идти стало совсем легко — уж точно не собьёшься. Дорогу к Беймарнской пуще местные показывали охотно, хотя и присовокупляли, что сами туда не ходят — ни к чему, мол, «места там дурные, отче».