Полукровка - Василий Горъ

и заставил себя сосредоточиться на анализе распределения масс. Чтобы, оттолкнувшись от полученных цифр, определить области интерференции полей Канта-Андерсона в части системы, из которой, теоретически, можно было прыгнуть в сторону Белогорья.

Как и следовало ожидать, возня с цифрами выключила меня из реальности, а первый промежуточный результат, совпавший с аналогичным результатом ИИ, чуть-чуть поднял самооценку и мотивировал перестать валять дурака. Вот я и занялся делом — проглядел характеристики двух зон перехода первой категории и четырех — второй, наложил расчетные векторы прыжка на трехмерную карту этой части галактики, оценил кратчайшие расстояния между ними и столичной системой Империи, немного поколебался и выбрал вариант со сходом со струны еще в одной мертвой системе, но расположенной всего в семи с небольшим часах гипера от Белогорья.

Феникс попробовал, было, повредничать и «изумленно» поинтересовался, с чего это вдруг я ткнул программным курсором именно в этот вектор, а не в чуть более «близкий», но сбить с толку не сумел:

— С «моего» мы попадем в Белогорье через «троечку»; таких ЗП-шек там без малого семь десятков, а ресурсы мятежников отнюдь не безграничны…

Он согласился. Поэтому следующие четыре часа восемнадцать минут мы носились по «избранному» объему, составляя точную карту распределения пиков полей Канта-Андерсона. А после того, как получили итоговую картинку, почти одновременно нарисовали оптимальный маршрут разгона. Хотя нет, не так: ИИ, конечно же, рассчитал его первым. Но подсвечивал свой вариант, следуя за моим программным курсором. В общем, я погордился собой еще немного, абсолютно самостоятельно довел «Морок» до стартовой позиции, уведомил «пассажиров» о начале разгона и дал полную тягу на движки.

Кстати, в этот раз Феникса не выключал, так как эта зона перехода, по всем признакам, относилась к крепким «единичкам», а значит, серьезных наводок от флуктуаций Ершова, способных «убить» ИИ, можно было не бояться. Так оно, собственно, и оказалось — за три минуты и семнадцать секунд, потребовавшихся для полноценного выхода на струну, я скорректировал мощность гиперпривода всего дважды. Причем скорее из любви к искусству, чем по необходимости. И… искренне обрадовался, услышав похвалу искина:

— Сразу видно, что тебя учил Аллигатор: почерк ухода в гипер — один и тот же. И это внушает нешуточный оптимизм. Что особенно приятно — не только мне: навигатор «Сварога», оценивавший скорость «сглаживания» наводок, вышел из соответствующей программы тактического комплекса и сказал нервничавшему врачу, что беспокоиться не о чем. Ибо «и этот ССО-шник летает, как дышит…»

— До такого уровня владения «Мороком» мне еще расти и расти… — буркнул я, с наслаждением потянулся и уставился на голограмму, появившуюся у дальней стены.

— Посмотри внимательно… — попросил ИИ и врубил воспроизведение.

Первые полминуты я не понимал, что, собственно, происходит на картинке с потолочной камеры трюма, а потом как-то разом прозрел. И задал Фениксу напрашивавшийся вопрос:

— Ты хочешь сказать, что дворянчик изображает наличие тяжелых травм, а Муравьева его покрывает?

— Перед последним словом не мешало бы добавить слово «вынужденно»! — сварливо сообщил искин и доказал это утверждение, продемонстрировав, в каком настроении врач пребывает после каждой «перевязки».

— А какой у него диагноз? — полюбопытствовал я, выслушал ответ и криво усмехнулся: — С переломами семи ребер, сочетанной травмой селезенки и легкой контузией так, как этот уродец, не походишь.

— Если не герой по духу… — съязвил Феникс.

— Угу… — хмуро поддакнул я, поймал за хвост еще более неприятную мысль и разозлился по-настоящему: — Так, стоп: получается, что он свалил со «Сварога» вместо кого-то из раненых⁈

— Верно. И это при том, что медики, вроде как, отправили с нами всего двух коллег — самого опытного и самого молодого — а легкораненые отказывались покинуть линкор и рвались на боевые посты.

— Что ж, тогда… сделай мне, пожалуйста, нарезку из телодвижений этого урода. По возможности, с неправильными реакциями на случайные столкновения с другими «пассажирами», слишком бодрые повороты и наклоны. Потом добавь в закадровый текст диагноз и вызови ко мне каплея Федорова…

…Переступив через комингс рубки, командир десантной секции посмотрел на блок МС-связи, уставился в линзу моего шлема и задал вопрос «не из той оперы»:

— Плохие новости с Белогорья?

Я отрицательно помотал головой, повел рукой, привлекая его внимание к появившейся голограмме, и предложил посмотреть «интересную нарезку».

Флотский развернулся вполоборота, уставился на картинку, узнал спину Муравьевой, закрывавшей собой «пациента» от потолочной камеры, и сдвинул брови к переносице. Прозрел только после того, как услышал закадровый текст. И взбесился. Нет, срываться на мне, конечно же, не стал. Но секунд восемь-десять смотрел на дворянчика, плавился от лютой ненависти и думал. Потом взял себя в руки и объяснил самую главную непонятку:

— Юлия Викторовна была единственной мещанкой в экипаже «Сварога», Меншиковы — один из влиятельнейших родов Белогорья, а младший брат главы этого рода — заместитель начальника службы тыла ВКС. Говоря иными словами, появление Алексея Андреевича на борту вашего корабля — результат банального шантажа… и очередное грязное пятно на репутации нашей эскадры, появившееся стараниями этого трусливого скота. Спускать ему еще и подлость по отношению к раненым сослуживцам мы не станем — вытребуем на суд чести и добьемся увольнения из рядов ВКС в связи с утратой доверия у всего офицерского корпуса, а потом ославим на всю Империю, дабы она знала своих «героев». Ну, а Юлию Викторовну выведем из-под возможного удара: да, она потеряла лицо, но там, на «Свароге», делала все, что могла, и, по слухам, покинула медсекцию то ли после четвертого, то ли после пятого приказа Лидии Максимовны. Кстати, Тор, мы бы хотели «случайно обнаружить» несоответствие диагноза Алексея Андреевича реальному состоянию его организма еще тут, на «Мороке». Чтобы он перестал отвлекать Муравьеву от других пациентов. Что скажете?

Я понимал, что у этой просьбы имеется второе дно, вот и ответил даже на незаданную часть вопроса:

— Воспитывайте его так, как заблагорассудится…

…Несоответствие диагноза реальному состоянию организма обнаружил однорукий здоровяк из десантной секции,

случайно зацепив Меншикова бедром и легонечко воткнув в переборку. Извиняться начал «без дураков», но в середине фразы сдвинул брови к переносице, склонил голову к плечу и задал дворянчику вопрос на засыпку:

— Господин лейтенант, а объясните-ка мне, пожалуйста, почему