Пепел Предтеч - Евгений Хорошко
— Почему ты думаешь, что это может чем-нибудь нам грозить?
— Потому что ты — аномалия. И особенности твоего пси-зрения, как и перекос в способностях только подкрепляют мою эту мысль. Помнишь, как ты ловко нашел Белку по капле крови? Думаешь, на такое способен любой псионик? Или, все же, мало кто?
— К чему ты ведёшь?
— То, что похоронено в твоей памяти поколений, пробуждается. И это — твоя основная пси-склонность, которая, как ни прискорбно, неблаготворно сказывается на рассудке. Если я правильно понимаю, то у нас немного времени, прежде чем наше раздвоение личности покажется нам цветочками. По мере роста силы, время это приближается ближе.
— Почему ты так в этом уверен?
— Мы оба с тобой — уникальны, в своем роде. Ты — закрытая на все ключи раковина. Я же — я. Есть множество причин к тому, чтобы первыми из всех стали мы. И даже множество причин к тому, чтобы в нашей паре ведущим стал именно ты, пусть ты и не понимаешь всех этих нюансов. Но нет ни одной причины к тому, чтобы мы оставались вдвоем и дальше. Жди прихода других. Их памяти. Знаний.
— И что с этим делать? — я тяжело вздохнул, поверив, наконец, словам собеседника. Но у меня все равно не было ни малейшей идеи, как я буду выкарабкиваться из такого.
— Есть два пути. Первый: нам нужен специалист-телепат. И не «воспитатель-телепат четвертого класса», коих я раскидал, как щенят. А кто-то, способный перепрошить нам сознание и создать заново нашу личность. Как ты понимаешь, мы этого с тобой не хотим.
— Да черт подери, — выругался я. — Ты специально подводишь к единственному верному пути по твоему мнению, верно?!
— Да. Найди Пыль. Много Пыли. До черта много Пыли. Только она нам с тобой поможет.
— Только что ты сказал, что все наши проблемы — оттого что нас усилила Пыль. Теперь ты говоришь, что спасет нас только она!?
— Клин клином вышибают, я тебе уже говорил. Похоже, она — изначально благотворный элемент мироздания. Слышал, что говорил тот воспитатель, который забрал приятелей Белки? «Умственно неполноценных Пыль псиониками не делает, но заметно им помогает?». Выходит, она изначально и не предназначена, чтобы плодить пси-пользователей. Уж скорее, она просто исправляет и делает нас лучше.
— Она ничего не делает с женщинами, — я вспомнил.
— Ты хочешь сказать, что Пыль просто пропала в никуда, когда Белка её проглотила? — усмехнулся Шут. — Ничего не уходит в ничего — запомни этот фундаментальный закон природы, Антон. Если мы что-то не заметили, то это не значит, что этого нет. Кроме того, то, что она действует по-разному в разных случаях, намекает на то, что и на нас второй раз она может подействовать по-другому. Вряд ли местные проводили опыты и замеры. Пыль — слишком редкий ресурс, чтобы проверять последствия второго, третьего приёма, и так далее.
— Пыль — это прямо какой-то Святой Грааль, который исполняет всем их мечты, и исцеляет всем их недуги, — проворчал почему-то я. Даже не знаю, откуда это сравнение пришло в мою голову.
— Может быть. Мы проверим, можно ли из него испить дважды и трижды, спустя какое-то время. А пока ступай. Ищи Белку. Тебе ещё выяснять, где нам найти ещё Пыль. Я так понимаю, те хрусталики в тараканьем биоме просто так не разбить, да и без последствий это не обойдется. Так что оставим это на крайний случай.
— Хорошо, — кивнул я.
***
По мере движения по тенистому туннелю, я все чаще слышал, как из ответвлений и коридоров доносится шум. А когда, несмотря на оборванные ленты проводов, среди коридоров загорелся яркий солнечный свет, то я понял, что «ночь» прошла. Подземный город пробуждался ото сна, словно задремавшая на шесте птица.
Я слышал голоса детей. Капризные, чем-то недовольные, или совсем беззаботные. И у меня бешено заколотилось в груди сердце, когда в одном из ответвлений тоннелей открылась дверь, и мой псионический взор провалился прямо в прихожую огромного дома. В этом коридоре разруху я уже не заметил. Стены сверкали здесь белизной, под которой стелился мохнатый ковёр, в котором мои телекинетические ладони утопали, словно в постели. Чуть дальше за поворотом открылась комната со столиками и креслами. Обеденный стол, стул среди других стульев — и струящийся с небесного цвета потолка, свет.
Внезапно мои незримые кисти коснулись текущей влаги, которая как дождь, лилась с потолка комнаты, одной из многих. Приятное тепло, как горячем душе, передалось мне так, словно я стоял сейчас прямо под
