Мир победившей Смерти - Павел Александрович Зверев
Хождение по лабиринту в темноте: что может быть лучше? Риторический вопрос, на самом деле, но приятного мало.
Прошло уже часов шесть и всё, что я видел, так это длинные коридоры, скелеты разных видов и размеров, да и всё, пожалуй. Подобных той темной твари больше пока не встречал. Единственное, что заметил, так это мусор. Чем дальше я уходил, тем больше мусора виднелось на полу. Коридоры до этого сильно отличались. Там почти не было пыли, кладка практически без изъянов и сколов. Здесь же, будто попал в заброшенную часть этого лабиринта. А еще уже целых полчаса никого не встретил. Если раньше не проходило и десяти минут, как натыкался на очередное творение безумного некроманта, то вот сейчас тишь, да гладь. Хотя, опять же, с чего это я взял, что все эти твари это проделки некроманта? Вдруг, какое стихийное веяние магии смерти, коей здесь пропитан фон.
Внезапное появление трещины спутало все планы. Появилась она где-то в полукилометре позади меня, но выше метров на пятнадцать. Остановился, задумался. Стоит ли возвращаться, если я ни разу столь серьезных подъемов не видел? И вообще, вполне вероятно, что открылась она на поверхности, а не в местных коридорах. И вот это уже может стать проблемой. Как мне вообще отсюда выбираться???
Чтобы хоть немного успокоиться, решил остановиться на полноценный перекус. Всё, как обычно, а именно сухпаек. Сухое горючее, подогреть и развести вдобавок чай.
Пока сидел, гонял мысли по кругу. Если с магией всё более-менее понятно, то вот с артефактами нет. Хотелось какого-то более безопасного способа их проверки, нежели на себе любимом. А то вот лежит браслетик в рюкзаке и, как говорится, и хочется и колется.
Перекус, всё-таки, хорошее дело. Пришла одна мысль, относительно сквозняка в пещерах. Мол, что-нибудь зажечь и посмотреть, в какую сторону будет тяга. Правда, объемы здесь куда как больше, так что уверенности в эффективности метода не было. А еще после еды снова вернулась тошнота. Да еще такая сильная, что удержать пищу внутри себя стоило больших усилий. Постоянное сильное слюноотделение и жуткая мерзкая отрыжка.
В общем, моя гениальная идея такой осталась только на бумаге. Найти-то, что поджечь труда не составило, только вот результат оказался странный. Оказалось, что внутри этих коридоров есть ветерок. И он, собака такая, дует то с одной стороны, то с другой. Несильный, еле заметный, но есть.
— Что ж, не очень и хотелось, — проворчал я.
Еще через час картинка наконец-то изменилась. Коридоры из идеально сохраненных, начали превращаться в какие-то руины. Кладка во многих местах высыпалась, а где-то обвалы и вовсе перегородили все проходы. Очень часто приходилось поворачивать назад и искать другой проход.
Когда за очередным поворотом передо мной престала винтовая лестница вверх, я даже не сразу поверил в её реальность. Постоял на месте, подумал, послушал. Здесь было тихо. То есть абсолютно. А еще, почему-то, выше по стенам не шел флуоресцентный мох.
Вверх пошел медленно, ловя любой шорох. Метр за метром, ступенька за ступенькой. И если сначала, заглядывая выше, не видел там ничего, то уже через десяток метров появился еле различимый свет. Даже глаза, привыкшие к темноте, и то уловили его далеко не сразу.
Ожидал я чего угодно, но не того, что в итоге увидел.
Подъем затянулся. По внутренним ощущениям взобрался на высоту этажей в двадцать и вот здесь, когда достиг источника света, слегка завис. Как оказалось источником были окна. На самой вершине башни, которая чуть расширилась кверху, имела место быть круглая комната, с выдавленной по дальней границе окружности, печатью. Небольшие окошки освещали всё это тусклым ночным светом, и заставляли её, казалось бы, слегка светиться. А вот снаружи раскинулся город. Точнее то, что от него осталось. Огромный пустынный город, где все постройки это руины, от которых практически ничего не осталось.
Слишком поздно я понял, что что-то не так. Пока рассматривал город, пока доставал бинокль, магический фон вокруг меня только уплотнялся. А из-за того, что и внизу он был плотным, понимание изменений пришло с опозданием. Вот еще секундой ранее всё было хорошо, как внезапно скрутила резкая и невыносимая боль. Я только и успел, что бросить взгляд на вспыхнувшую печать, как рухнул наземь, не в силах даже кричать. Всё тело свело судорогой, легкие сжались, будто бы не в состоянии раскрыться для вдоха. И как апогей всего этого, мертвенный холод начал проникать сквозь тело, в попытке добраться до ядра. Он сковывал разум и туманил мысли. Меня словно сжимало тисками льда, что тонкими иглами проникал сквозь плоть в самую суть любого существа.
Не знаю, на каких морально-волевых, но пустить по венам электрический разряд у меня всё-таки вышло. На долю секунды стало легче. Туман в мыслях пропал, даруя, пусть и мгновение, но всё же. И именно это позволило осознать единственный шанс на спасение.
До этого момента я никогда не пускал весь объем ядра усилением внутрь своего тела. И вот, кажется, момент настал.
Обжигающая волна, хотя, скорее, стремительная молния пронеслась сначала по венам, а после сосредоточилась вокруг ядра. Вспышка! Что электрическими разрядами разнеслась по округе, но тут же весь этот потенциал сосредоточился вокруг ядра. Мертвый холод отступил. Не полностью, нет. И совсем не так, как я ожидал. В последнем рывке он всё же прошил тело насквозь и после сжался до мелкой, еле ощутимой точки внутри ядра. Молния смогла выжечь остатки и частично нивелировать весь его эффект, но вот окончательно выдавать из ядра не получилось. Льдинка застыла внутри, этакой еле ощутимой точкой. А молния послужила клеткой, что не позволяла ей увеличиваться.
Всё это пронеслось как-то фоном. Немногим стало легче дышать, пропали судороги и лишь слабость никуда не делась. Мышцы дрожали, словно после дикой нагрузки. Подняться на ноги мне удалось с большим трудом. Сцапав скинутый до этого рюкзак, еле как доплелся до лестницы и буквально скинул себя вниз, подальше от печати. Пусть я пролетел кубарем метров десять. Путь, кажется, вывихнул руку и заработал целую кучу других менее серьезных травм. Всё это меркло по сравнению с
