Андрей Ерпылев - Выход силой

Под мерное журчание рассказов Кузьмы, Игорь впадал в какое-то оцепенение, похожее и непохожее на сон. И в снах этих он шагал по колено в ледяной вонючей воде, вращая огромное неповоротливое колесо помпы, торил дорогу по смертельно опасным туннелям... Парень был благодарен не­утомимому рассказчику за то, что не оставляет его один на один с грызущей душу безысходностью.

На четвертый день все переменилось. К лежавшему на нарах Игорю подошел Ланиста.

— Совсем припух тут, Аника-воин?? — спросил он язви­тельно.

Игорь отвернулся к стене.

Ему было безразлично, что еще придумал старик: выста­вить его против твари, с которой не справиться ни одному на свете бойцу, на верную погибель или отправить в ледя­ные катакомбы на верную смерть. Да хоть бы и убить.

— Радуйся, — несколько обиженно продолжил Михаил Сергеевич, так и не дождавшись ответа. — Продал я тебя, неумеху.

Никакой реакции: Князев нашел для себя другой объект для наблюдения и теперь исследовал взглядом трещину на стене.

— И не интересно, кому? — Веселое настроение Ланис­ты испарилось, как не бывало. — Может, на мясо тебя пус­тят, а?

— Слушай, — не выдержал Кузьма, с приходом старичка перебравшийся на свое место. — Не видишь, тошно парню!

- А ты заткнулся бы, бродяга, — ощерился Ланиста. — Самого-то кормлю только из жалости.

— А не корми, — буркнул Кузьма, с вызовом глядя на ста­рика. — А от парня отстань. Добром говорю тебе — отстань.

— А то что?

— А ничего. Пока.

Кузьма демонстративно извлек из ножен свой клинок и принялся, сердито лязгая оселком по металлу, выводить глубокую забоину на лезвии. Остальные гладиаторы тоже прекратили свои занятия и неодобрительно уставились на старика.

— Собирай свои манатки, — прошипел он Игорю, — и выметайся на все четыре стороны. У тебя теперь другой хо­зяин, пусть он с тобой и валандается.

Не говоря ни слова, Игорь собрал свои нехитрые вещич­ки и направился мимо него к выходу: гладиаторы провожа­ли его взглядами. Лишь на пороге он обернулся и попро­щался с бывшими товарищами:

— Не держите на меня зла, ребята.

— Ступай с богом, — ответил за всех Кузьма. — И не по­минай нас лихом.

Князев прошел мимо сделавших вид, что не видят его, ох­ранников и оказался на улице.

— Стой! — догнал его Ланиста, требовательно протягивая руку ладонью вверх. — Жетон отдай!

Игорь вынул из-за пазухи жетон, дарующий льготы гла­диаторам, сделал вид, что хочет положить его в протянутую руку, но в последний момент дал цепочке скользнуть меж пальцев, и металлическая пластинка упала в самую грязь.

— Подними! — рявкнул Михаил Сергеевич, но парень лишь нагло ухмыльнулся ему в лицо.

Тот сжал в бессильной злобе кулачки, поднес их к лицу парня, но не отважился его тронуть — рука Игоря лежала па гарде шпаги, а с ней он умел обращаться отлично, и стари­чок это знал.

— Ну, я не гордый, — прошипел он, нагибаясь за жето­ном. — Сам подниму... Только ты мне за это ответишь, щенок.

Старшина повернулся к нему спиной и зашагал к смутно маячащей впереди фигуре, подпирающей спиной стену Ве­роятно, это и был покупатель.

— А брата своего теперь сам ищи! — крикнул ему ста­рик. — И на том свете не забудь проверить!

— Брешешь! — ответил Игорь. — Ты там первый ока­жешься, сам и убедишься!

Игорь и его «покупатель» сидели в том самом досто­памятном кафе, где якобы подавали человечину. Лицо Меченого, так звали нового хозяина Игоря, пересекал уродливый шрам, начинавшийся на лбу и закапчивав­шийся на подбородке. Перед ними на грубо сколоченном столе стояли дымящиеся тарелки и керамические круж­ки с пивом.

— А это правда, что тут людей скармливают посетите­лям? — поинтересовался Игорь, с сомнением глядя на исхо­дивший жиром аппетитный кусок мяса.

— Кто тебе такую глупость сказал? — вылупился на него одним глазом Меченый.

Его второй, мертвый глаз, смотрел надменно и холодно.

—Да вы же в прошлый раз и орали, что, мол, человечи­ной вас кормят.

—Сто раз, наверное, говорил уже: никаких вы. — Мече­ный подцепил на кончик ножа кусочек мяса и отправил его в рот. — Мы, наемники, вес равны. Все на ты. На вы — это к нанимателям нашим, да со всем политесом. Они, скоты, это любят. Самим-то ручки белые, холеные, замарать впадлу вот нас, черную кость, и посылают свое дерьмо разгребать. И чужое тоже. И вот еще...

Он надолго замолчал, сосредоточенно разжевывая жи­листый кусок - зубов у него, как уже успел заметить Игорь, была большая нехватка. Парень уже не чаял дож­даться продолжения, когда Меченый, отхлебнув из кера­мической кружки добрый глоток пива, завершил свою мысль:

—Усвой три заповеди наемника. Первая такая: коли те­бе заплатили, то задачу надо выполнить. В лепешку рас­шибись, кровью перхай, а выполни. Таков уж у нас кодекс чести.

—Драться за деньги — чести мало. - Заметил Игорь.

—Что бы ты понимал! Сам-то, небось, на Ланисту не за так ишачил?

—Обстоятельства так сложились...

— Обстоятельства, они всегда не так складываются. Складывались бы так, как надо, — пас бы с тобой здесь не было. Так уяснил первую заповедь?

— В общих чертах.

Меченый отрезал еще кусок мяса и критически его осмо­трел одним глазом, будто этот, новый, чем-то кардинально отличался от предыдущего, отправил его в рот. Прожевав порцию, он поскреб ногтем недельную щетину, покрывав­шую подбородок, и наставительно произнес:

— Вторая такая: дороже всего у нас жизнь. И беречь свою жизнь надо больше всего. Мертвый наемник не наемник больше, а кусок мяса. Вот такого.

— Это не заповедь, а инстинкт самосохранения. Но как бы это все совместить? — язвительно спросил Игорь.

— Поживешь — увидишь, — философски изрек тот, стара­тельно пережевывая мясо.

— А третья заповедь? — Князеву уже стало интересно.

— Третья? — Одноглазый задумался, со скрипом почесал подбородок и изрек, наконец: — Никогда не плати за то, за что можешь не платить.

— Так значит, насчет человечины...

— Верно, Гладиатор.

Эту кличку Меченый дал Игорю при первом же знаком­стве, пояснив при этом, что настоящие имена наемников никого не интересуют. И более того, попытку их выяснить могут счесть оскорблением со всеми вытекающими послед­ствиями.

— Раз уже поел, то зачем раскошеливаться? Так что ешь смело — свинина это, свинина. Или крысятина, — добавил он равнодушно, видя, что Игорь вонзил в мясо нож и вил­ку. — Человечина, она особый вкус имеет. Попробуешь — сразу станешь отличать.

— А вам... тебе доводилось? — Князев осторожно разже­вал мясо и не нашел в его вкусе ничего настораживающего: даже крысой, которую ему уже приходилось пробовать, не пахло. Да и вряд ли найдется крыса, из которой можно вы­кроить такой шмат жирного мяса.

— Мне много что доводилось. — Меченый, улыбнулся, что, впрочем, не добавило обаяния его липу, похожему на жуткую, расколотую глиняную маску, вылепленную неуме­лым скульптором. — И человечину жрать, и тварей всяких. Да и ты, раз наш путь выбрал, многое еще повидаешь-по­ пробуешь.

Один уголок его рта поднялся, а второй, чуть ниже шра­ма, так и остался скорбно опущенным.

— Я не выбирал, — буркнул Игорь, расправляясь с мя­сом, действительно неплохо приготовленным. — За меня выбрали.

— Ну, это почти всегда так. Да и в остальных случаях. Ду­маешь, что ты, а на деле — за тебя. — Кривой наемник опре­деленно был философом в душе.

— А зачем я тебе понадобился? Неужели никого другого не нашлось?

Действительно: вряд ли Ланиста отпустил бы пусть и не­годного гладиатора задешево. Значит, кому-то бездомный бродяга ох как нужен.

— Зачем-зачем... — Меченый простачком не был. — Пона­добился, значит понадобился. Зачем может наемник пона­добиться? Раз набирают нашего брата, значит, скоро кому-то секир-башка делать будут. Ну, а наша задача — дело сде­лать, в живых остаться, и о себе не забыть, когда добычу де­лить станут.

— А она будет?

— Куда ж без нее?

Новое место жительства Игоря мало чем отличалось от двух прежних. Единственное различие между казармой гладиаторов и казармой наемников заключалось в том, что было здесь еще больше грязи и меньше воздуха. А вот насе­ление мало чем отличалось: подонки и отбросы, собранные со всего Метро. Так объяснил Игорю Меченый. Но подон­ки и отбросы, разве что и умеющие делать на свете, так это воевать.

Сам Меченый был в этом муравейнике кем-то вроде старшины.

— Я, понимаешь, шишка небольшая, — объяснил он но­вичку, — академий да училищ не кончал, поэтому больше взвода мне не доверят. Ну, или пятнашки по-нашему. Пят­надцать человек у нас во взводе. Согласно задаче, стало быть.

— А взводов сколько?

— Ты лишнего не спрашивай. Тебе одно надо знать: ты — в пятерке Лося, — кивнул Меченый на сухопарого, но, судя но всему, крепкого мужика с длинным лицом. — Всего пяте­рок три, а командую вашей бандой я — Меченый. Грохнут Лося — командиром пятерки станет следующий за ним по старшинству — вон тот. Карелом зовут.