Гарри Тертлдав - Ответный удар
Фьоре пробирался по заполненным людьми узким улочкам, радуясь тому, что природа наделила его способностью ориентироваться в пространстве. В противном случае он никогда не решился бы выйти из дома. Здесь вообще не существовало такого понятия, как указатели или названия улиц. Впрочем, даже если бы таковые и имелись, их написали бы на незнакомом ему языке — прочесть он все равно ничего не смог бы.
Войдя в хижину, Бобби обнаружил, что Лю Хань болтает с какими-то китаянками. Как только они его увидели, на их лицах появились любопытство и тревога одновременно. Бобби поклонился, что считалось здесь хорошими манерами, и сказал, с трудом выговаривая слова на чужом языке:
— Здравствуйте. Добрый день.
Женщины захихикали, наверное, их развеселил его акцент, а может быть, необычное лицо. С их точки зрения всякий, кто не был китайцем, мог спокойно считаться нефом или инопланетянином. Все дружно что-то залопотали на своем диковинном наречии, и Фьоре уловил слова «иностранный дьявол» — так они называли всех чужаков.
«Интересно, что они обо мне сказали?» — подумал Бобби.
Женщины почти сразу собрались уходить. Попрощавшись с Лю Хань, поклонились Бобби — он, конечно иностранный дьявол, но ведет себя вежливо — и разошлись по домам. Бобби обнял Лю Хань. Ее беременность еще не стала заметной — по крайней мере, в одежде — но, прижимая ее к себе, он почувствовал маленький округлый животик.
— Ты в порядке? — спросил он по-английски и прибавил в конце вопросительное покашливание, принятое у ящеров.
— В порядке, — ответила она и утвердительно кашлянула.
Некоторое время они могли общаться только на языке ящеров. Никто, кроме них двоих, не понимал диковинной смеси, на которой они разговаривали. Лю Хань указала на чайник и вопросительно кашлянула.
— Спасибо, — ответил Бобби по-китайски.
Чайник был старым и дешевым, а чашки и того хуже, одну из них даже украшала трещина. Хижину и все, что в ней имелось, им выделили ящеры. Бобби старался не думать о том, что случилось с ее прежними обитателями.
Он пил чай и мечтал о большой кружке кофе с сахаром и сливками, за которую мог бы многое отдать. Чай — тоже хорошо, время от времени. Но каждый день… Ладно, забудь о кофе. Он рассмеялся.
— Почему смешно? — спросила Лю Хань.
— Там наверху… — так они называли космический корабль. — …ты ела мою еду. — Большинство консервов, которыми их кормили ящеры, прибыли из Америки или Европы. Фьоре поморщился, чтобы напомнить Лю Хань, как ей не нравилось то, что им давали. — Теперь я ем твою еду. — Он снова состроил гримасу отвращения, но на сей раз показал на себя.
Неожиданно появилась мышь, пробежала по комнате и устроилась погреться возле очага. Лю Хань, в отличие от большинства американок, молча показала Бобби на незваную гостью.
Фьоре взял медную курильницу и метко швырнул ее в мышь. Снаряд угодил зверьку в бок, и тот лежал на полу, мелко подергиваясь. Лю Хань взяла мышь за хвост и вынесла на улицу.
— Ты… — Она сделала вид, будто бросает что-то. — Хорошо.
— Да, — согласился он, а потом на трех языках и при помощи жестов рассказал о том, как попал камнем в вора, укравшего цыплят. — Рука еще работает. — Он попытался объяснить Лю Хань, что такое бейсбол, но она ничего не поняла.
Она снова повторила свой жест и проговорила:
— Хорошо.
Бобби кивнул. Он не в первый раз поймал мышь. В лагере было полно паразитов. После стерильного космического корабля он никак не мог привыкнуть к царившей здесь грязи. Вот еще одна причина, по которой Бобби не хотел знать, что ест. Дома, в США, он никогда особенно не задумывался о том, чем занимаются службы санитарного контроля, но сейчас, убедившись воочию, что бывают, когда ее нет, смотрел на многие вещи иначе.
— Нужно деньги делать, рука такая хороший, — сказала Лю Хань. — Не здесь быть.
— Вот уж точно, — проговорил Фьоре, отвечая на последнюю часть ее заявления. Большинство китайцев бросали, как женщины, без хорошего замаха и не прицеливаясь. Рядом с ними он выглядел, точно Боб Феллер. Но тут Бобби обратил внимание на одно слово, сказанное Лю Хань. — Деньги?
В лагере Бобби практически ни в чем не нуждался. Они с Лю Хань по-прежнему оставались подопытными кроликами ящеров и потому не платили за хижину, а на рынке с ними предпочитали не торговаться. Но деньги никогда не бывают лишними. Он немного зарабатывал, выполняя разного рода тяжелую физическую работу — копал канавы, носил дрова — от которой сбежал дома, когда начал играть в бейсбол. Кроме того, ему часто везло в азартные игры. И тем не менее…
Среди людей, уставших от однообразия жизни, огромной популярностью пользовались клоуны, жонглеры, фокусники и паренек с дрессированной обезьянкой, которая казалась умнее некоторых знакомых Бобби. Его умения бейсболиста — все, чему он научился в профессиональных командах — здесь были в диковинку. Бобби никогда не приходило в голову, что бейсбол можно превратить в театральное действие.
Он наклонился, чтобы поцеловать Лю Хань. Ей нравилось, когда он это делал — не столько сам поцелуй, сколько свидетельство того, что он по-прежнему хорошо к ней относится.
— Ты гениальна, крошка, — сказал он.
Затем ему пришлось потратить некоторое время на то, чтобы объяснить ей, что значит слово «гениальный», но оно того стоило.
* * *Уссмак без особого энтузиазма покидал уютные теплые бараки в Безансоне. От холода у него тут же защекотало в носу, и он поспешил к своему танку, в котором имелся обогреватель.
— Мы прикончим всех Больших Уродов, трепещите, дойче тосевиты, и не попадайтесь нам на глаза! А потом вернемся сюда и как следует отдохнем. Много времени у нас это не займет, — заявил Хессеф.
Командир танка с грохотом захлопнул крышку люка.
«В нем говорит имбирь», — подумал Уссмак.
Хессеф и Твенкель приняли небольшую дозу прежде чем отправиться выполнять новое задание: здесь во Франции имбирь стоил дешево и достать его не составляло никакого труда. Они оба долго потешались над Уссмаком, когда тот отказался к ним присоединиться. Он тоже употреблял имбирь, чтобы скрасить долгие часы ожидания, но считал, что перед сражением этого делать не следует.
Большие Уроды, конечно, самые настоящие дикари, но воевать они умеют. Уссмак множество раз видел, как гибнут танки Расы, а вместе с ними и отважные самцы — он уже потерял нескольких своих товарищей. А дойче тосевиты считались более опасными, чем русские, так что ему совсем не хотелось вступать с ними в бой, находясь под воздействием дурманящего мозг зелья.
— И чего ты волнуешься, — фыркнул Твенкель. — Танк отлично умеет сражаться сам по себе.
— Делайте что хотите, — ответил Уссмак. — Обещаю, что приму хорошую дозу, когда мы вернемся.
Ему не хватало уверенности и подъема, который давал имбирь, но он не считал, что наркотик делает его умнее — ему так только казалось. Совсем не одно и то же! Многие в отличие от Уссмака так и не сумели этого понять.
По приказу Хессефа он завел мотор. Влившись в длинную колонну, их машина с грохотом выехала из крепости и покатила по узким улицам Безансона. Большие Уроды в своих идиотских одеяниях стояли на обочинах и пялились им вслед, многие выкрикивали что-то совсем недружелюбное. Уссмак не знал ни одного слова по-французски, но тон не вызывал сомнений в том, что им тут не рады.
Самцы Расы с помощью тосевитов в касках остановили движение на дорогах, чтобы пропустить колонну. В основном оно представляло собой пеших Больших Уродов или двухколесные штуковины; тосевиты сидели на них и смешно дергали ногами. Другие восседали на телегах, которые тянули за собой животные — прямо картинка из видеоучебника по археологии.
Одно из животных наделало кучу прямо посреди дороги, однако ни один из Больших Уродов и не подумал убрать грязь. Более того, никто, казалось, даже не обратил на происшествие внимания.
— Какие мерзкие существа! — сказал Хессеф, включив интерком. — Они заслуживают того, чтобы мы подчинили их себе, верно? Мы так и поступим! — В его голосе звучала неестественная уверенность.
Если не считать танков, в Безансоне имелось всего два автомобиля. У обоих в задней части находились огромные металлические цилиндры.
— Какая необычная штуковина, — проговорил Уссмак. — Мотор, наверное?
— Нет, — ответил Твенкель. — Эта необычная штуковина предназначена для сжигания побочных продуктов бензина — так же, как в танках тосевитов. Но сейчас Большие Уроды не могут получать необходимые им побочные продукты. Приспособление, которое ты видишь, извлекает горючий газ из дерева. Отвратительное устройство, как и все, что делают Большие Уроды, но оно как-то работает.
— Понятно.
Находясь в крепости, расположенной рядом с Безансоном, Уссмак успел привыкнуть к чужим запахам. Теперь же, увидев, откуда они берутся, он начал опасаться за свои легкие.
