Максим Бояринов - Год ворона, книга первая
Котельников ответил сразу. Он был дома, у себя в Русе, предложил встретиться в своем риэлтерском офисе, который размещался в здании мэрии. После подобных переговоров непременно следовал, в зависимости от времени суток, обед или ужин в ВИП-зале местного ресторана. Часть акций ресторана принадлежала Котельникову, а потому для Алана, как для руководителя по разведывательной линии, там были ощутимые скидки.
Да и вообще, если быть честным перед самим собой — экс-майор для Алана был человеком незаменимым. Каждые две недели он предоставлял Берковичу важную информацию, на основе которой Алан, как того требовала должностная инструкция, готовил ежемесячный отчет. Эти сведения касались в основном многочисленных нарушений, происходивших в процессе уничтожения самолетов, а помимо этого не попавших в прессу событий на оставшихся в районе немногочисленных военных базах. Обходились эти сведения довольно дорого, так что порой Алану не хватало выделенного на агентуру бюджета и приходилось доплачивать из собственного кармана. Но что не сделаешь для исполнения своего гражданского долга!
Котельников перезвонил по дороге и предложил сразу же встретиться в ресторане. Беркович не возражал. Кухня там, конечно же не шла ни в какое сравнение не то что с МакДональдс, но даже и Pizza Hut — гамбургеры были слишком жирными, а картофель жарили почти без масла, но это было лучше, чем сидеть в обшарпанном кабинете с двумя старыми креслами и грязным письменным столом.
Оказалось, что Котельников тоже не терял времени зря. Во время той злосчастной пирушки, когда Сербин пустился в свои пьяные откровения, он отсутствовал, и, к огромному счастью Алана, о бомбе ничего не узнал. Поэтому речь пошла о том «как бы исключить утечку информации о незапланированных потерях во время проведения полевой операции».
Именно Котельников первым и высказал мысль о том, что единственная родственница Сербина, пятнадцатилетняя дочь, может настоять на расследовании обстоятельств смерти отца, и тогда Беркович, как сотрудник ЦРУ, окажется под угрозой раскрытия…
Алану ничего не оставалось, как выдать своему агенту письменное распоряжение на «локализацию источника возможной утечки», присовокупив к нему довольно ощутимую сумму наличными, которая, по заверениям Котельникова, вся целиком и полностью будет истрачена на оплату услуг «профессионального исполнителя».
Это было вчера вечером. Утром Котельников перезвонил и лаконично сообщил, что, несмотря на некоторые незапланированные заминки, дело движется к завершению. Алан не стал вникать в суть «незапланированных заминок», потому что буквально с минуты на минуту ждал подвижек в собственной судьбе. И они незамедлительно последовали — его, агента Берковича, ждал вызов директора…
Едва Алан появился в дверях, шеф привстал, уперев в стол волосатые кулаки и взревел, как разъяренный бизон:
— Что там у вас происходит, Беркович?! Мне доложили, что сегодня утром произошла какая-то совершенно безумная попытка покушения, связанная с убитым тобой Сербиным! Что это значит?
— В соответствии с инструкцией я дал команду одному из моих агентов осуществить местную локализацию, — гордо вскинув голову, ответил Алан. — Как раз, с минуты на минуту, ожидаю доклада…
— От кого, ослиная голова?! — шеф взревел так, что звуконепроницаемые, акустически защищенные стеклопакеты на окнах заходили ходуном. — От меня ждешь доклада? Ну, так разрешите доложить, сэр, что этой ночью какие-то кретины вломились в квартиру к дочери Сербина и попытались ее убрать. Убрали бы, бог с ним, но она оказалась дома не одна, а с бойфрендом. Твой так называемый агент, а на деле, нанятый в соседнем поселке мелкий уголовник, был избит и сбежал. Скрылся! Так что девушка не только до сих пор жива, но еще и смертельно напугана, а число объектов локализации увеличилось ровно вдвое!
Сарказм в голосе обычно невозмутимого резидента добил Алана больше, чем крик. Кричали на него всегда и везде — родители дома, учителя в школе, командиры в армии и инструктора учебного центра в Лэнгли. Но обращения «сэр» от непосредственного начальника он удостоился впервые.
Мечты о скорой поездке домой и повышении таяли на глазах, как мираж в пустыне. Словом, дело принимало неожиданный и скверный оборот, как и положено в хорошем боевике, когда в самый неподходящий момент происходит нечто фатальное. Беркович украдкой провел по штанинам разом взмокшими ладонями и попытался набраться мужества в привычном вопросе — а как бы поступил в таком случае Джек Райан? Но на ум пришло только одно — Райан скорее всего, просто не допустил бы подобной ошибки. И уж точно не оказался бы в пределах досягаемости начальства, пока не узнал о результатах спецоперации.
Теперь допущенные ошибки предстали перед Берковичем как на ладони, щедро приправленные пониманием того, что сделать «правильно» не представляло труда, нужно было только не спешить.
— Я могу все исправить! — твердо произнес Алан, собравшись с духом.
Шеф обреченно вздохнул.
— Можешь. Куда ты теперь денешься, гений разведки. Твой доклад ушел в Лэнгли и сразу же получил высший приоритет, — начальство чуть сбавило тон, по-прежнему свирепо буравя агента взглядом.
Гимн, растворенный в криках шефа, снова заиграл в душе Алана.
— Я сделаю все, что от меня зависит сэр! — произнес он, вложив в голос всю страсть, на которую только был способен.
— Нисколько не сомневаюсь, — с невыносимым ядом в словах вымолвил шеф. — К счастью, в твоих силах не так уж и много, так что больших бед ты натворить не сможешь. Значит так. Сейчас же ты пулей полетишь в Русу и установишь за обоими, за девушкой и бойфрендом, круглосуточное наружное наблюдение. Привлекай к этому всю свою агентуру. Обо всем немедленно докладывать мне лично. И ни при каких обстоятельствах не предпринимать активных действий! Ты меня понял?
Ясно, сглотнув, подумал про себя Алан. Стало быть, весь это спектакль с криками и оскорблениями был разыгран только лишь для того, чтобы принизить его, Берковича, роль во всем этом деле. Теперь он был на все сто процентов убежден, что шеф предпринимает титанические усилия, чтобы перетащить одеяло на себя. Однако следовало максимально воспользоваться преимуществами создавшейся ситуации.
— Местные агенты ненадежны. Мне понадобится штат оперативников, — поджав губы, сухо ответил он.
Шеф посмотрел на него так, как смотрят на детей и безнадежно больных.
— Штат я, пожалуй, действительно расширю. И потребую провести самую тщательную проверку. Вы должны за два дня без малейшей огласки убедиться, что то, о чем рассказал этот бедолага-майор, существует на самом деле. Как только организуешь наблюдение, напишешь и подашь на утверждение предварительный план. Этому, надеюсь, на курсах учили?
Алан кивнул.
— Я, в отличие от тебя, Беркович, не могу себе позволить такую роскошь — нестись сломя голову к своему руководству с конкретными предложениями, не убедившись, что это не плод воспаленного воображения спившегося русского летчика. Все, свободен.
Не дожидаясь, пока Алан покинет кабинет, шеф ткнул кнопку селектора.
— Григ? Сколько можно возиться со своей оптикой, когда вы наконец займетесь хоть каким-нибудь полезным делом? Выдайте мне данные по всем экипажам стратегических бомбардировщиков в Русе за вторую половину восьмидесятых.
Закрывая за собой внешнюю дверь входного тамбура, Алан услышал, как шеф говорит по внутреннему селектору: «Люси! Немедленно свяжите меня с директором».
Из разговора Алан уяснил главным образом одно — очередной карьерный скачок нового Джека Райана, судя по всему, уже не за горами. По дороге к выходу он остановился у зеркала, оглядел себя с головы до пят и поправил галстук. Если ему в подчинение дают особых агентов, стало быть, шеф, несмотря на свои мелочные придирки, отнесся к докладу более чем серьезно.
Теперь главное — снова не оступиться. Продумывать каждый шаг, не совершать опрометчивых действий и не дать ни малейшего повода принизить собственную роль в этом деле.
Потому что дело здесь не только и не столько в его, Алана Дж. Берковича персональных амбициях. Речь идет не больше и не меньше, как об угрозе национальной безопасности Соединенных Штатов Америки!
13. Игры патриотов
Сверхзвуковой ракетоносец сто двадцать первого тяжелого бомбардировочного авиационного полка Ту-160 выполнял плановую пятидесятикилометровую «коробочку». Полет по аэродромному кругу, проводившийся по предписанию завода-изготовителя, по сравнению с боевыми дежурствами и участившимися за последние годы учениями был несложным. Он напоминал утренний выгул собаки — рутинную и не требующую особого внимания процедуру, поэтому экипаж, четыре высококлассных летчика, почти не ощущал характерного полетного напряжения.
