Сэй Алек - Рейхов сын
- От это интересно. - хмыкнул хорохорясь Вилко. - Кому ж это я, окромя французов, навредил? Японцам чи шо?
- Молчи, дурак! - рыкнул Миронов - Мы с Японией теперь близкие друзья и соратники. Комиссаром сколько отслужил, а таких простых вещей не понимаешь?
- Ну так чего ж мучиться? - делано изумился майор. - Поставь к стенке весь личный состав воевавшего против японцев батальона - да что мелочиться? - всего Пятьдесят седьмого особого корпуса.
- Потребует политический момент, и поставят. - резко бросил в ответ полковой комиссар и добавил, уже спокойнее - Не ершись, Тарасыч. Я с тобой частным образом покуда беседую, без записей и протоколов.
- Помочь хочешь? - скривил губы Вилко.
- Хочу. - ответил Миронов. - Что ж, если особист, так сразу конченая сволочь, так по-твоему?
- Не обижайся, Василий Михалыч. - после небольшой паузы ответил батальонный комиссар. - Не первый год вместе служим, не думаю я ничего такого про тебя. Мужик ты справедливый и дельный.
- Доброе слово и особисту приятно. - криво улыбнулся полковой комиссар. - Ладно, оставим выяснение личных взаимоотношений до более благоприятных времен, пройдемся, лучше, по твоим прегрешениям.
- Ну давай пройдемся. - согласился майор.
- Начнем с того, что полегче… На капитана Хальсена тебе жалоба была?
- От кого?
- От х…я маво! - взъярился Миронов.
- От него - не было. - хмыкнул Вилко. - А анонимка, да, таки была.
- Почему не отреагировал? - требовательно вопросил Василий Михайлович.
Арсений Тарасович сначала хрюкнул, а затем не выдержал и расхохотался в голос.
- Ты… - он всхлипнул, вытирая выступившие слезы. - Ты хоть знаешь, о чем в ней написано было?
- Ну, просвети. - нахмурился Миронов.
- Написано там было, что второго мая Хальсен и немецкий капитан-танкист, Бейттель его фамилиё…
- Тот, у которого ты с Гудерианом сцепился? - хмыкнул полковой комиссар.
- Он самый, самый он. Так вот, что они вдвоем, будучи оба в увольнении, нализались шнапсу до поросячьего визгу и поперлись к проституткам. - Вилко снова заржал.
- Вот не разделяю твоего веселья, Арсений Тарасович. Они что же, в расположении части пили?
- Да кто б им там дал пить… вдвоем? Без остальных. - фыркнул батальонный комиссар. - Нет, в Валендорфе, в харчевне.
- Ну ладно, в увольнении, в культурном заведении - ведь в культурном?
- Вполне. - кивнул майор.
- Это не грех, раз в кои-то веки можно и накушаться до полного изумления, особенно если в объяснительной указать, что к иностранным напиткам не привык, а потому дозу и не рассчитал. - Вилко кивнул, так оно и было, мол. - Но скажи, это разве нормально, что красный командир и кандидат в члены ВКП(б) к немецким бл…дям в прифронтовой полосе ходит?
- Как же мне надоели эти все, которые норовят в чужой постели свечку подержать без фитиля.
- Почему ж без фитиля-то?
- Потому что она от геморою! Ну какие им были бл…ди, Василий ты мой Михайлович - они ж лыка не вязали! В этом состоянии только накрахмаленный воротничок стоит! Ну и волосы дыбом могут.
- Вот ты-то откуда знаешь, какие они были? - спросил Миронов.
- Так я в это время как раз в Валендорфе был. Кто по-твоему их в часть припер? Я, и старший лейтенант Мукашев Руслан Беркалиевич. Можешь спросить у него. Хальсену, понятное дело, я потом пистон вставил - еще до утреннего рассолу, - ну а уж выносить неподписанный донос на повестку дня партсобрания, это извини. Тем более, что факты истине не соответствуют.
- Ну, ладно. - поморщился полковой комиссар. - Будем считать, что ты проверил факты, изложенные в сигнале, и подтверждения они не нашли. Ты, надеюсь, это не забыл оформить, Тарасыч?
- Обижаешь, Михалыч. - развел руками Вилко. - Все сделал честь по чести.
- Молодец. - легкая улыбка коснулась губ особиста. - Ну а по поводу твоего чрезмерного увлечения азартными играми что скажешь? Это-то я как должен оправдать?
- Ты про то, что я половину немецкой дивизии в карты раздел? - улыбнулся майор. - За это меня вообще к медали представить надо.
- Ну ты нахал, Вилко! - в некотором даже восхищении произнес полковой комиссар. - За азартные игры? К медали?
- Так играть по-разному можно. - пожал плечами тот и полез в нагрудный карман. - Вот у меня тут квитанция даже есть, о количестве сданной в казну валюты. И справочка имеется, на немецком, правда, за подписью начштаба Девятнадцатого мехкорпуса, о том, что добыта оная валюта путем спортивных соревнований с нашими немецкими камрадами.
Миронов глянул на сумму, указанную в квитанции, и присвистнул.
- Напомни мне потом, чтоб я с тобой играть не садился ни при каких условиях. - сказал он. - Но ты молоде-ец! Как ты справку о якобы чемпионате корпуса по покеру из немцев вытряс?
- Ну так они ж никто не просили напоминать о том, что со мной играть не надо. - ухмыльнулся Арсений Тарасович. - Так вот и вытряс. С этим вопросом тоже все?
- С этим - все. - кивнул Василий Михайлович. - Квитанцию и справку в дело подошьем. Ну, а скажи мне, почто ты советскую технику лаял?
- Кто - я?!! - Вилко аж подскочил на стуле, издавшего от этого громкий жалобный скрип. - А выговор о подрыве боевого духа германских союзников путем критики их техники кто получил? Письменный! Пушкин?!!
Батальонный комиссар вышел от начальника особого отдела бригады уже глубоко заполночь, усталый, но довольный. Из заданных ему вопросов можно было сделать вполне определенный вывод о личине неизвестного «доброжелателя», накатавшего на него донос.
- Ну, погоди, сучий потрох. - пробормотал он себе под нос, закуривая папироску. - Доберусь я до тебя.
Две недели спустя решением партийного собрания заместитель командира батальона был исключен из членов Партии за аморальное, не соответствующее образу борца за дело Ленина-Сталина, поведение и снят с занимаемой должности. Компромат на сослуживцев Арсений Тарасович в дело пускать не любил, но исправно его собирал.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77
03 июля 1940 г., 11 часов 30 минут
- Поздравляю с генерал-лейтенантом, Эрвин. - улыбнулся вошедшему хозяин кабинета.
- Благодарю, герр рейхсканцлер. - Роммель щелкнул каблуками сапог.
- Да вы присаживайтесь, присаживайтесь. - Гитлер указал на стулья. - Я вызвал вас, чтобы посоветоваться по поводу одного животрепещущего вопроса.
- Со мной, мой Фюрер? - Эрвин Йоганес Ойген Роммель удивленно приподнял бровь. - Право, не уверен, что смогу дать вам совет лучший, чем даст любой иной из генералов Вермахта.
- Главное, что в этом уверен я. - усмехнулся Гитлер. - Скажите, что вы думаете по поводу положения итальянских войск в Ливии?
- Я бы охарактеризовал его как крайне неважнецкое. - ответил генерал. - Остатки Пятой армии после гибели Грациани полностью деморализованы и смогли удержать Мисурату лишь благодаря переброске на восток Десятой армии, также изрядно потрепанной в бесславной тунисской кампании. Не сомневаюсь, что через недолгое время Александер вышибет Гарибольди и из этого города, а там и Триполи возьмет. Тех нескольких батальонов вермахта, которые мы перебросили в Ливию, категорически недостаточно, чтобы повлиять на ход кампании, так что, боюсь, Муссолини скоро останется без африканских колоний, хотя д`Аоста в Эфиопии каким-то чудом еще и держится.
- То есть, вы считаете, что Александер первой своей задачей видит овладение побережьем Ливии, а не захват нефтепромыслов? - поинтересовался Гитлер.
- Абсолютно уверен. - ответил Роммель. - Ему и штурмовать ничего не придется, если он лишит итальянцев снабжения. Сами капитулируют, без воды и продовольствия.
- А если усилить нажим на врага через Турцию?
- Бесполезно. - решительно ответил генерал-лейтенант. - Там чрезмерно гористая местность, мы не сможем реализовать наше преимущество в танковой стратегии нигде, кроме плато Обрук и Урфа, на которые еще и выйти надо. Не сомневаюсь, Гот и Рокоссовский уже давно смогли бы выбить из Турции Вейгана и О`Коннора, если бы решились завалить их позиции трупами своих солдат, но тут встает вопрос о целесообразности таких жертв. Мое мнение - это совершенно нецелесообразно.
- Что ж, я с вами абсолютно согласен. - кивнул Фюрер. - Допустить захват Ливии мы, разумеется, также не можем, а потому было принято решение отправить экспедиционные силы в Африку. Как, по слухам, говаривает геноссе Сталин, est` mnenie назначить командующим экспедиционными силами генерал-лейтенанта Роммеля.
Гитлер усмехнулся.
- Я должен ответить, sluju trudovomu narodu, мой Фюрер? - с улыбкой ответил генерал.
Город Сарыкалмаш, штаб группы армий «Турция»
29 августа 1940 г., 15 часов 20 минут
- И все же я не понимаю, Семен Константинович. - обратился Рокоссовский к прибывшему с инспекцией, а в настоящий момент мирно попивающему чаёк Тимошенко. - Теперь, после заключения мира с белофиннами, капитуляции Франции и Греции, после вступления в войну Испании и падения крепости Гибралтар, сейчас, когда Роммель успешно наступает на Тобрук и, того гляди, вышвырнет Александера из Ливии, наркомат и Генштаб отказываются выслать мне подкрепления. А ведь мы имеем дело с сильным и упорным врагом, снабжению которого через Суэц Япония даже не пытается препятствовать, или хотя бы даже вид делать, что пытается. Тех же французов взять - а их вдвое, если не втрое больше в Турции чем англичан. Вот насрать им, что Париж немцы взяли. Напрочь отказываются признавать Петтэна и мирный договор, и никто им окромя их генерала не указ, а мусьё Вейган заявил, что будет воевать до победы над Германией и нами.
