Василий Абвалов - Акцент судьбы
Ким попросил коммуникатор. Женщина сначала задумалась, потом отдала свой аппарат:
– Только побыстрей.
Ким кивнул и набрал код связи с капитаном. Как только капитан услышал его голос, сразу сказал:
– Жди меня, ни с кем не разговаривай.
Ким вернул коммуникатор, откинулся назад и закрыл глаза. Голова еще кружилась, но уже значительно меньше. Видимо, он задремал, потому что, открыв глаза, увидел стоящего рядом военного в чине старшего лейтенанта. Его появление было столь неожиданно, что сознание никак на него не отреагировало, глаза снова сами собой закрылись, но тут же Ким вздрогнул, широко раскрыв глаза. Старлей мягко улыбнулся и сказал:
– С пробуждением вас, рядовой Томов, надеюсь, голова уже не болит?
Ким начал лихорадочно соображать. Судя по форме, это особый отдел, а невысокий чин вовсе не означает, что это рядовой сотрудник, чины в особом отделе всегда маленькие, этим особисты как бы подчеркивают – карьера для них не главное. Ничего хорошего Ким от него не ждал, поэтому решил потянуть время до прихода капитана:
– Не болит, но все время кружится, и тошнота какая-то. А что со мной случилось?
Старлей удивленно взглянул на Кима:
– Погоди, так ты ничего не помнишь? А мне сказали, что с тобой все в порядке.
– Да как-то все урывками. – Ким замолчал, как будто пытался что-то вспомнить.
Молчание затягивалось, старлей стал терять терпение:
– Ну вспомнил что-нибудь? – Ким легонько пожал плечами. В лице старлея что-то неуловимо изменилось, и на него смотрел уже жесткий, волевой человек. – Ты вот что, фокусы свои бросай, со мной такой финт не пройдет. Если что забыл, так мы тебе вспомнить поможем. Напомним кое-какие факты твоей биографии.
Ким поморщился, сделал вид, что борется с рвотными спазмами, но продолжал молчать.
– Ну что, будешь и дальше отмалчиваться?
– Так о чем говорить? – Упоминания о фактах биографии буквально взбесило Кима, но в то же время он понимал, что сейчас не время проявлять свое раздражение.
Старлей нагнулся над Кимом и, четко разделяя слова, начал говорить:
– В восьмом переходе семь часов назад патрулем были обнаружены двое военнослужащих с тяжкими телесными повреждениями, там же находился и ты. По предварительной информации…
Тут резко открылась дверь, и в палату влетел капитан.
– Что здесь происходит? – рявкнул он. – Старший лейтенант, потрудитесь объяснить.
– Производится предварительное дознание по факту зверского избиения военнослужащих.
Капитан вопросительно взглянул на Кима.
– Господин старший лейтенант пытался освежить мою память и рассказать, что я делал семь часов назад в восьмом переходе.
У особиста отвалилась челюсть, такого поворота он не ожидал, до него сразу дошло, какие последствия вызовет такая интерпретация его действий. Ведь это он настаивал, чтобы расследованием инцидента занималась военная прокуратура, хотя следователи прокуратуры, скажем прямо, не очень жаловали особистов, так как те частенько перебегали им дорогу, поэтому ни один следователь при случае не упустит возможности «вставить пыжа» особистам. А здесь такая возможность – заинтересованная сторона пытается повлиять на ход следствия.
Капитан аж хрюкнул от удовольствия:
– Вот как? Может быть, господин старший лейтенант поделится и со мной такой ценной информацией. Кстати, а откуда вам все известно? Вы уж не сочтите за труд, рапортец следователю напишите, а я тоже черкну на досуге, а то совсем забыл, как это делается.
– Рядовой Томов неправильно меня понял, я всего лишь поинтересовался его состоянием.
– Да-да. Конечно. Зачем спрашивать у медиков, они ни черта в этом не понимают, – ерничал капитан с довольной ухмылкой. – Ну да ладно. Пойдемте, уважаемый. Военнослужащему, причем, замечу, зверски избитому, надо пройти обследование, лечение у него будет, наверное, дней десять, так что в строй он станет не скоро.
Выходя из палаты, капитан оглянулся и подмигнул Киму. Немного поразмыслив над словами капитана, Ким понял, что, по существу, тот дал ему указание – болеть не менее десяти дней. Ну что ж, болеть так болеть.
На третий день к Киму пришла делегация в составе уже известного старшего лейтенанта, капитана и молодой девушки, судя по форме – представителя военной прокуратуры.
– Рядовой Томов, – представил капитан Кима.
Девушка фазу присела на стул рядом с кроватью и представилась:
– Следователь военной прокуратуры Свистунова. – По тому, как она это произнесла, Ким сразу понял, что это, вероятно, первое расследование, которое ей поручили вести. Он удивленно взглянул на капитана. Но капитан стоял мрачный, чего нельзя было сказать про старшего лейтенанта. До Кима дошло, что особист подсуетился, так, чтобы это дело расследовала неопытный следователь.
«Ну ладно, – подумал Ким, – я тебе цирк устрою».
Следователь принялась задавать вопросы, Ким подробно на них отвечал, но вот она задала вопрос, который он ждал:
– Что сказал тот, который стоял ближе?
Ким сразу опустил глаза и смутился.
– Вы не помните? – вскинула она брови.
Ким сделал вид, что находится в замешательстве, тихонько забормотал, что помнить-то он помнит, такое не забудешь, но затрудняется повторить.
– Так что он такое сказал, что вы не можете повторить?
Ким смешался еще больше, смущенно взглянул на капитана и вообще замолчал. Истолковав поведение Кима по-своему, следователь попросила особиста и капитана оставить ее наедине с Кимом.
– Вот еще, – возмутился старлей. – Что там можно было сказать, что повторить нельзя.
– И все-таки я настаиваю, если сведения не касаются лично вас, вы с ними будете ознакомлены.
– Понимаете, я стесняюсь говорить такое, – начал Ким, когда они остались одни. – Тот человек, о котором вы говорите… В общем, вы не поверите.
– Ну хватит. Мы здесь для того, чтобы выяснить все обстоятельства дела, а вы чего-то стесняетесь.
Ким набрал воздуха и, закрыв глаза, начал говорить.
– Что?! – У следователя округлились глаза. – Ты чего несешь?
– Вот и старший лейтенант говорил, что мне никто не поверит. Поэтому говорит, лучше признаться, что у меня амнезия.
– Так он уже приходил к тебе?
– Да, и очень просил никому не рассказывать о нашем разговоре, говорил о каких-то фактах в моей биографии.
– Тебе сколько лет? Какие могут быть факты?
Ким сделал вид, что окончательно сбит с толку, и стал тихо бормотать, что он не знает, что ему говорить, потому что старший лейтенант сказал…
Следователь быстро свернула разговор и, пообещав позже навестить его, вышла из палаты. В коридоре к ней сразу подскочил особист, но она шарахнулась в сторону как от огня, глядя на него расширенными от ужаса глазами.
– Господин старший лейтенант, вы действительно навещали рядового до нашей встречи?
Особист поморщился и мельком взглянул на капитана:
– Да. Но он жаловался на провалы памяти и ничего не смог мне сказать.
– Но как же… Да вы… Разве так можно?!
– Так разве вы не получили наши рапорта? – встрял капитан. – Я сам лично застал его здесь, и он пытался рассказать рядовому Томову, как на самом деле происходили события.
– Я не видела никаких рапортов.
– Мой рапорт был направлен старшему следователю Кавинскому, но следствие поручили вам, – видимо, он еще не успел передать. Так что он рассказал?
Следователь открыла было рот, но густо покраснела и, буркнув, что она передаст ему стенограммы позже, быстро пошла прочь.
Капитан задумчиво посмотрел ей вслед; он никак не мог понять, что такого мог рассказать Ким, чтобы вызвать такую реакцию. От этого парня можно было ожидать чего угодно, но надо его подстраховать, как бы он не сорвался.
Особист тоже не мог ничего понять, для него это оказалось еще большей неожиданностью. Он повернулся к капитану:
– И что это все может означать?
– Даже представить не могу. Оставили бы вы его в покое, а то как бы хуже не было.
– Что – хуже? Он зверски избил моих подчиненных, находящихся при исполнении, между прочим.
– Один молоденький паренек зверски избил двух здоровенных сотрудников особого отдела? И при этом ничего не известно, что они делали целых десять минут вдали от камер наблюдения в восьмом переходе.
– Они выполняли мое поручение.
– Извините, но мне кажется, вам не стоит пока делать таких заявлений. Примите это как дружеский совет.
Адмирал Павод с интересом посмотрел на молоденькую девушку:
– Так вы считаете, что это дело лучше не передавать в прокуратуру?
– Видите ли, данный случай прокуратура расследовать не должна, но начальник особого отдела утверждает, что его подчиненные находились при исполнении, и настаивает на расследовании инцидента именно военной прокуратурой.
