Ник Трой - С петлей на шее
Медленно заваливающееся тело мертвеца сотрясают выстрелы КАтов американцев, что уже не пытаются сохранить жизнь мертвецам, а методично уничтожают врага. Но твари уже рядом нет.
В брызгах крови со слипшейся черной шерстью тварь молниеносно метнулась в сторону. Стремительное движение толстой, увитой тугими мышцами лапы, будто рука косаря с зажатым серпом. Одновременно с единственным и смертельным выпадом в сторону второго хантера, тварь медвежьим ударом расплющила лапой череп раненному, что громко кричит на полу. Крик оборвался мгновенно, из-под чудовищной лапы брызнула кровь, смешанная с обломками черепа и грязной жижей мозгов.
Я услышал, как громко молится Скэндел, перекрикивая рев КАта. Я не знаю слов английской молитвы, да и не понял бы в грохоте. Но почему-то я не сомневался, что неустрашимый коммандос сейчас именно молится.
В тот же миг черная тварь распрямилась. Плечо взорвалось, пуля прошла навылет, разбрасывая ошметки мяса и фонтаны крови. Тварь взревела. Это был тот самый крик, что заставил в прошлый раз похолодеть мою кровь. Только сейчас неуловимая и призрачная черта разумности отсутствовала.
Три прицела наконец поймали мишень. Тварь метнулась в сторону, стараясь уйти между бараками, но не успела. Слаженные очереди КАтов располосовали живое тело, щедро брызнуло красным. Безвольной грудой истерзанного мяса и раскрошенных костей тварь отбросило на пол.
Волосы вдруг стеганула тугая струя воздуха, пронзительный свист заставил непроизвольно мотнуть головой. Секундой позже я понял, что мы, равно как и группа солдат на другом конце «улицы», палим в друг друга.
— В стороны! — рявкнул я, первым прыгая за угол барака.
Дэйсон метнулся ко мне секундой позже. Джексон попытался скрыться за противоположным строением, но шальная пуля звонко клюнула броню, высекла искры. Американца бросило на спину, но, к счастью, ребята на той стороне быстро соображали. Шквальный огонь прекратился. Следом послышался жуткий крик, что утонул в еще более жутком реве.
И после грохота выстрелов и чудовищного рева наступила тишина. От нее заложило уши, мороз продрал по коже. За одно короткое мгновение тишины начали исступленно колотиться пальцы, и я понял: еще миг — и нервы не выдержат. Сдерживая дрожь в наполненном адреналином теле, я высунулся из-за угла.
В багровом свете пожара отчетливо видны тела, содрогающиеся в предсмертных конвульсиях. Пятеро хантеров, до конца охраняющих вход, и тройка обезьяноподобных тварей. Все лежат на бетоне, в огромной луже крови. Не хотелось думать, что мы кого-то зацепили беспорядочными выстрелами. Прочь такие мысли. Прочь!
Бросив мимолетный взгляд на индикатор боезапаса, я вскочил. Джеймс уже помогал напарнику подняться, тот тихо матерился на английском, часто помогая знакомыми русскими словечками.
— Ты в порядке? — быстро спросил я, пытаясь оценить обстановку.
Скэндел, не переставая грязно ругаться, кивнул. Оперся на плечо Дэйсона, поднялся.
— Добро, пошли, может, нужна наша помощь, — махнул рукой я, и первым побежал в конец «улицы».
То, что сначала я попросту не заметил, сейчас вдруг отчетливо проступило перед глазами. И долгий кровавый след на бетонном полу, намного длиннее того, что остался от искореженных ног мертвого хантера. И забрызганные кровью бараки с покосившимися взломанными дверьми. И изуродованные чудовищными когтями тела внутри…
Я замедлил шаг. От тяжелого запаха пороха и свежепролитой крови желудок бросился к горлу. Перед глазами все поплыло, а в горле возник комок. Преодолевая дурноту, я отвернулся, заметил мимолетный изучающий взгляд Джексона.
— Нормально? — аккуратно спросил тот, впрочем, глаза продолжали с цепкостью паутины ощупывать пространство. Жадно искать цель, врага.
Стараясь глубоко дышать, я спросил, кивая на бараки:
— Когда это началось?
Американец тоже замедлил шаг, пропустил вперед напарника. Не переставая стрелять глазами по сторонам, четко ответил, будто докладывая рапорт:
— Сорок минут назад. Первый прорыв в ангаре. Там была наша группа, все еще решали — идти нам или нет.
— Каким образом они проникли внутрь? У нас же двери выдержат не только атомную бомбу, но и московский ОМОН! — вырвалось у меня. Генерал Борзов и вправду строил настоящую крепость.
— Вентиляция, — просто ответил Скэндел. — Как всегда бывает — слона-то и не заметили. Там такие широкие ходы, что я только удивляюсь, как вы до этого спокойно жили. Там целые шахты, а наружу выходят все наши запахи… запахи еды…
— Дальше, — потребовал я, пресекая лирическое отступление.
— Дальше? — неопределенно спросил Джексон, нагибаясь над трупом твари. Потыкал стволом окровавленную тушу, довольно осклабился и от души пнул ногой. — Они положили две трети народа сразу. Единственные, кто более-менее сдержал натиск, были мы, люди в броне и с оружием. Но помогло мало… потом закрывали дверь, объявляли тревогу. Хорошо еще, что все оружие и броня не в техническом блоке были… Твари прорвались дальше… а некоторые люди даже не подумали из бараков выйти. Так там и остались… смотри.
Джексон наступил на мощную, уродливую лапу твари. Под давлением сапога из пальцев медленно выползли выпачканные кровью когти. Я вздрогнул, увидев вблизи такое оружие. Не удивлюсь, если эта тварь такими когтями и металл режет…
— Так они прорвались вовнутрь, — подтверждая мои худшие опасения, проговорил Скэндел, брезгливо вытирая подошву о пол. Впрочем, это помогло мало. Пол был сплошь залит кровью. — Дверь-то в ангаре хлипкая, жестяная. Вскрыли, как банку с сардинами…
— Эй, кончай болтать! — рявкнул Дэйсон из конца «улицы». Он сидел над телами людей, что-то внимательно изучая. — Идите сюда!
Мы поспешили к американцу. Джексон на ходу закруглился:
— Хорошо, что Хранительницы ваши не оплошали. Не подвела главная Мата Хари. Они со станнерами, пока приличное оружие не выдали, эвакуацию прикрывали в медблок. Правда, потом этаж осадили, и мы заперлись здесь…
Гарнизон осажден. Сколько же людей погибло?! Нет, не так. Все это ложь! Я волнуюсь не за людей, точнее, не за всех. А только за одного из них. Успела ли Вичка уйти в медблок?
— Ну, двери в медблоке нешуточные, — попытался уверенно сказать я, но вышло как-то жалко, будто уговаривал себя в это поверить.
8
Я никогда не боялся вида крови. С детства мог не только самому себе обработать и перевязать любую рану, но и другому человеку. Никогда не впадал в ступор и не падал в куртуазный обморок. Правда, и особенной жестокой дурости, как любители поохотиться, я не испытывал. Считаю, что те, для кого открыты круглосуточные универмаги с абсолютным выбором товаров, достойны сами прочувствовать на своей шкуре судьбу убитого на охоте животного, если они при таких условиях выходят на охоту. Желающие повысить авторитет перед супругой имиджем добытчика и завалить на стол бездыханную тушу оленя. Или утоляющую на охоте жажду крови и убийства. Или скучающие бизнесмены, что, выйдя из нескольких поколений крестьян, толком не умеют читать, хотят приобщиться к барской забаве. Все равно. Каждый одинаково виновен.
У меня нет брезгливости и страха от вида крови, но и нет хирургического запала потрошить.
Однако даже я, почувствовав густой запах свежей крови, что сильно мешался с вонью сгоревшего дерева и пластика, счел нужным дышать через платок. Даже закрыл на некоторое время глаза.
На небольшом свободном пятачке бетона, у самого конца «улицы», царила сатанинская бойня. Я вдоволь насмотрелся вживую и, после, в кошмарах на трупы людей, заживо вмерзших в лед под порывами безжалостной «метели», погибших от рук каннибалов и тварей. Сам убил человека. Дважды. Когда приходилось расплачиваться с людоедами в метро. Но такого мне видеть не доводилось…
Пятеро хантеров, что прикрывали отход товарищей с раненым человеком, превратились в кровавую кашу. Залитый кровью, в которой отражалось пламя пожара, бетонный пол, с кусками и частями тел, казался живым. То ли от отблесков пламени и игры теней, то ли от кошмарности картины. Растерзанные пулями «обезьяны», как мысленно окрестил тварей я, лежали вперемешку с людьми. Очевидно, здесь была бойня еще до того, как погибли эти пятеро. Но страшнее всего мне показались не вываленные на бетон внутренности, не страшные мертвые твари. Почему-то самообладание изменило мне при виде длинных женских волос, слипшихся от крови, на стене Гарнизона. Будто их обладательницу били головой о стену до тех пор, пока не размозжили череп…
Я не выдержал. Рванулся в сторону, чувствуя, как обезумевшее сознание сходит с ума. Меня дважды вырвало. Потом еще раз. И рвало до тех пор, пока не перестало хватать воздуха, а в желудке не осталось и капельки влаги.
— Выпей. И умойся. Легче станет, — прозвучал над ухом голос Джексона. — Глубоко дыши, размеренно. Можешь спеть песенку про Мэри… или какая у вас в ходу?..
