Константин Клюев - Великий Дракон Т-34
Синий рыцарь закончил доклад и с удовольствием осушил свой кубок до дна. Летняя жара донимала даже здесь, наверху, вдали от нагретой бурой почвы и темных камней. Епископ Глионский жаждал продолжения беседы и выразил это порывистым движением, но король не спешил.
– Дорогой епископ, вы впервые присутствуете на заседании Совета, и вы еще не знаете, что Тайный Совет достигает одной-единственной цели: он принимает правильное решение. Спешить на Совете нельзя. Напротив, следует отмести все, мешающее хладнокровному и спокойному размышлению. Утолить жажду, например, – король Энкогс приложился к кубку. – Или выспаться всласть. Я понимаю ваше юношеское нетерпение, но положение обязывает нас быть одинаково рассудительными и степенными… Простите, если это выглядит назиданием, мой сын.
– Нет, Ваше Величество, я благодарен вам за любой урок, – епископ немедленно взял себя в руки и подошел к круглому столику. – Граф, позвольте наполнить вашу чашу.
– С удовольствием, любезный Рэнкс. Кстати, не хотите ли вы услышать, почему лестница, ведущая в Королевскую беседку, устроена так полого?
– Я хочу услышать все, что вы только пожелаете мне сообщить, мой добрый наставник, – улыбнулся епископ и занял свое место за столом.
– Глубок был замысел вашего предка. Путь к вершине холма долог, ступени невысоки. Участник Тайного Совета причастен к решению важнейших государственных вопросов. Готовясь предстать перед Советом, он должен обуздать свое дыхание, дабы не выглядеть перед могущественными вельможами запыхавшимся школяром, опаздывающим к уроку. Для этого член Совета тщательно рассчитывает свои силы с учетом своего физического состояния. Кроме того, все время подъема глаза его обращены к небу, к источнику высшей силы и окончательной справедливости. Таким образом, на плиты беседки ступает нога уже не того человека, кто начал подъем некоторое время назад. Теперь он собран, устремлен к высотам духа и настроен на правильный лад, даже если в начале подъема он был в ином состоянии.
Король захлопал в ладоши от восторга. Епископ засмеялся и поднял руки вверх:
– Королевская кровь дарует мне привилегию не пользоваться лестницей, а она, признаюсь, была бы мне как нельзя кстати. Пожалуй, я в следующий раз пойду пешком, как граф. Да, отец?
Алистар и Энкогс дружно рассмеялись.
– Теперь вернемся к главному, граф. Прошу тебя, мой друг, напомни нам историю с походом на Хранителя и расскажи о результатах, как участник и очевидец, – король стал необычайно серьезен и откинулся в кресле, закрыв глаза.
– Выступление против Хранителя было нами задумано давно. Несмотря на усилия Шестопера и его лихого отряда, инакомыслие самоверов не было подавлено. В конце концов, не оказывая врагам сопротивления, самоверы укрепляют окружающих в мнении об их святости! Шестопер мог бы их перебить всех до одного, передушить, как разжиревших кур, но он прекрасно знает, что в таком случае его миссия будет окончена и дни его будут сочтены одновременно со смертью последнего сектанта. Это же можно сказать и о его шайке. Было решено вмешаться: истребить Хранителя, молниеносно атаковать Шестопера и его сброд и уничтожить самоверов и лжесамоверов одновременно. В результате все предстало бы в таком свете: раскол в секте самоверов привел к распре, в которой погиб Хранитель и его семья. Мы, рыцари Ордена Дракона, выступили для защиты порядка и ради спасения Хранителя, но поздно – Хранитель погиб в неравном бою, Шестопер с отрядом раскольников уничтожил самоверов, отказался сдаться рыцарям и погиб. Так все предстало бы перед очами Дракона.
– А сам Дракон? – Епископ не сводил зачарованного взгляда с рассказчика, пораженный отвагой и простотой интриги.
– Выступление было назначено на день святого Крома. Каждый год в канун самого длинного дня Дракон исчезает и появляется только через две недели. За это время все должно было кончиться, и нужная легенда должна была прорасти и пустить прочные корни. Первый отряд под руководством храброго Леаса состоял исключительно из членов Ордена Дракона. Черные рыцари, истинные приверженцы и оплот Единой веры, не опустили бы оружия при виде показного смирения сектантов, как это делали простые наемники! Но молодость, являясь неоспоримым преимуществом в делах любви и состязаний во имя прекрасных дам, сыграла роковую роль в опасном походе. Леас не дождался подкрепления, отослал гонца с заверениями в вечной преданности, и с холма Праведников я, прибывший во главе Синего отряда, наблюдал гибель отряда лучших дворян Глиона.
Синий рыцарь помолчал немного, давая юному епископу возможность справиться с волнением, вызванным напоминанием о смерти друга детства.
– Осмотр тела поверженного кабана показал, что это, во-первых, не Хранитель, а его чудовищная самка. Во-вторых, нам надлежало найти и уничтожить не только самого Хранителя, но и его детеныша. В конце концов, мы нашли мертвого Хранителя, уничтоженного отрядом Леаса, затем наткнулись на чужаков в черных одеждах и при попытке захватить их столкнулись с чудовищем более могучим, чем сам Хранитель. Зеленый валун превратился вдруг в слона с ужасным хоботом. Он с грохотом изрыгал пламя и двигался быстрее любого скакуна. Половина моего отряда была уничтожена почти мгновенно. Мы пытались вспороть брюхо зверя с боков, но мечи со звоном отскакивали от его шкуры. Мой клинок тоже испытал чудище на прочность, и мне показалось даже, что перед нами был не зверь, а нечто неживое, вроде бронированных повозок для пехоты, что начал строить наш сосед и благородный враг король Гриз. Железный слон стремительно удалился в сторону поселений самоверов, унося с собой черных духов. Там, где бродил железный слон и чужаки, остался круг выжженной земли. Мы обыскали всю Святую рощу, но детеныша Хранителя не нашли. Скорее всего, черные духи взяли его с собой.
– О, Бог наш всемогущий, – прошептал Энкогс, – так это правда, слухи подтвердились. Демоны приняли сторону еретиков.
– Боюсь, что да, и нам придется без промедления выступить в поход, чтобы завершить начатое, – лицо Синего рыцаря, разделенное надвое глубоким шрамом от удара отважного барона Оркано, выражало угрюмую решимость и беспредельную отвагу. – Думаю, у Совета не возникнет разногласий по поводу того, кто должен возглавить поход?
– Нет, мой благородный друг. И ты, думаю, поддержишь мое решение. Поход должен возглавить Рэнкс, епископ королевства Глион.
* * *Деревня была пуста. Внутри домов лежала густая рыжая пыль, изрисованная следами лапок мелких грызунов и кошек. Под крышами домов гнездились воробьи и ласточки. Несколько одичавших кошек контролировали численность поголовья местных мышей и лягушек. Похоже было, что деревня врастала в землю: густая трава, оплетая фундаменты, столбы и колодцы, с силой затягивала строения все глубже и глубже, прочь с поверхности.
Экипаж выбрал для привала самый большой дом с огромным пустым сараем. Дом был так велик, что во дворе его был свой, отдельный колодец, причем не заваленный всяким хламом, как уличные колодцы, а практически чистый. Марис с Иваном довольно быстро откачали старую воду, и к полудню сырая глубина наполнилась свежей водой. Дом тоже был в хорошем состоянии. Чем дальше от главной дороги, тем сохраннее – эта закономерность прослеживалась во всем. Ковалев и Неринг забрались на крышу и осматривали окрестности в бинокль. Когда рекогносцировка была закончена, Ковалев оставил Неринга на крыше и спустился во двор.
«Иван-да-Марис» согрели воды и успели вымыться. Было странно видеть их чистые, помолодевшие, почти детские физиономии. На лице заряжающего сияли отмытые веснушки, и он с любопытством рассматривал их в круглое карманное зеркальце. Ваня курил в тени и блаженно щурился. Воды оставалось с избытком, и Александр с удовольствием начал раздеваться. Ребята притащили воротину, гладкую и чистую, и положили ее под ноги. Рядом поставили скамью. Получилось совсем прилично, как в бане с деревянным полом, только без стен и крыши. Когда Александр стащил с себя гимнастерку, под ногами глухо стукнуло. Это была чешуйка. Она упала на мокрую доску выпуклой стороной вниз и вертелась, замедляясь. Ковалева позабавило это вращение, и когда чешуйка остановилась, он поддел ее пальцем, и она закрутилась вновь. Александр разделся и начал мыться, ожесточенно и с удовольствием намыливаясь. Когда он третий раз ополоснулся чистой водой и подошел к скамейке, чешуйка лежала там же и указывала своим острым концом точно в ту же сторону, что и после первого вращения. Ковалев снова закрутил ее щелчком ногтя и начал одеваться. Покончив с одеванием, Ковалев наклонился за чешуйкой, но брать ее не стал.
Через пять минут опытов Александр, Марис и Ваня сделали однозначный вывод: чешуйка, закрученная с любой силой на скользкой поверхности, останавливалась в одном и том же положении: острый ее конец указывал неизменно на северо-запад.
