Вадим Филоненко - Сто рентген за удачу
Я еле сумел удержать себя в руках, в глубине души сознавая, что Кузнецов ни в чем не виноват. Он хороший парень, добросовестный работник и сдал Потапа из самых лучших побуждений. Все так. Но общаться сейчас с ним для меня было хуже смерти.
– Бедуин, он зомби, – будто заклинание повторил Николай.
– М-да… Кстати, а что у вас тут делают с зомби?
– Исследуют… Пытаются помочь…
– И где именно пытаются?
Кузнецов напрягся.
– Бедуин, но ты же не собираешься…
– Где именно, Коля?
Мне не нужен был его ответ – такую информацию я мог получить тысячами разных способов, особого секрета из исследований не делали. Но, задав вопрос Николаю, я предоставлял ему последний шанс не стать моим личным врагом, и парень очень ясно понял это.
– В блоке «С». Хочешь отведу? – предложил он.
– Не надо. Я не пойду туда. Спросил просто так, для общего развития. Расслабься, Коля, я не собираюсь с боем забирать Потапа.
– А что ты собираешься делать?
– Пойду к врачу, потом в столовую и на боковую, – соврал я.
– К Рыбачуку зайди доложиться, – напомнил Николай. Биофизик повеселел, у него явно отлегло от сердца, когда он понял, что конфликт исчерпан.
– Обязательно. С начальства и начну, – соврал я и пошел было дальше, но он снова окликнул меня.
Я стиснул зубы. Мои нервы были на взводе, а терпение на исходе. Кузнецов изо всех сил нарывался на неприятности, но не понимал этого.
– Бедуин, забыл тебя предупредить, – торопливо заговорил Николай. – У нас тут три дня назад было сияние, а после него расплодились области измененного пространства. Теперь ходить можно не везде. Вон, видишь, красные флажки стоят? За них лучше не соваться. Кстати, и помещения некоторые опечатаны. Административный блок вообще целиком пришлось закрыть, так что Рыбачук временно переехал на склад.
Я остановился.
– Вот как… А остальные? Связисты, например? Думал зайти к ним, отправить сообщение в Центр.
Николай подробно рассказал, куда переехали административные службы, в том числе и единственный нужный мне человек…
* * *Несколько минут спустя я сидел в крохотной каморке при кухне, которую некогда использовали для хранения круп и всякой другой бакалеи, а меньше недели назад наспех переоборудовали в некое подобие кабинета: поставили стол, шкаф и пару кресел. Окон в помещении не было, поэтому даже днем горел электрический свет.
Сильно пахло кофе, корицей и еще какими-то пряностями.
– Если закрыть глаза, словно на восточный базар попал, – сказал я хозяину «кабинета».
– Это еще ничего, – откликнулся тот. – Рыбачуку вообще приходится клей да краску нюхать, он же теперь на складе заседает.
Профессор Рыбачук – руководитель исследовательского лагеря «Стрелка», а мой собеседник – Олег Вишневский – его заместитель по хозяйственной части.
Поляк по рождению, англичанин по образованию и русский по паспорту, Вишневский был одним из долгожителей научного лагеря – прибыл на Стрелку с первой партией ученых, еще когда на месте нынешних сборных домиков стояли простые брезентовые палатки.
Ловкий и оборотистый Вишневский искусно вел торговые отношения с бродягами, официально скупая у них цацки – для исследований и неофициально хабар – для себя. Он же сбывал бродягам еду, медикаменты и снаряжение, но никогда не зарывался, действовал осторожно, не выходя за определенные рамки.
Мы с Потапом хорошо знали его, время от времени имели с ним дело: продавали кое-какие редкие побрякушки, прикупали новейшие модели анализаторов, патроны с повышенными поражающими способностями и всякое такое.
Вишневский предложил мне кофе с бутербродами и принялся жаловаться на жизнь:
– Прикинь, Бедуин, как оно повернулось. АТРИ, сука, решила побаловать наших «яйцеголовых умников». Дескать, хотите изучать всякую хрень? Пожалуйста, далеко ходить не надо, вот они, аномалии, сами к вам в дом пришли… А я из-за всей этой фигни столько ценного хабара потерял! В сейфе, в кабинете, его до черта лежать осталось. Я, дурак, не успел вовремя отправить в Ванавару и поплатился. А ведь был же вертолет прямо перед сиянием. Нет бы мне подсуетиться… Но кто ж знал, что эти аномальные суки прямо в административное здание заберутся.
– И на старуху бывает проруха, – посочувствовал я. – Ничего, скоро новый хабар наберешь. Кстати, вот тебе для начала. – Я выложил на стол перышки.
Вишневский быстро проверил их и скривил возмущенную мину:
– Да ты чего, Бедуин? За лоха меня держишь? Они же разряжены.
– Ничего, для коллекционеров на Большой земле сойдут и такие, – возразил я. – Впаришь им, не впервой.
Вишневский недовольно пожал плечами:
– Ладно, дам за них пару баксов по старой дружбе.
– Ты не понял, Олежек, я их тебе бесплатно отдаю.
– Ага… – Вишневский глотнул кофе. – А что я должен взамен бесплатно сделать?
– Помоги Потапу.
– Вон оно в чем дело… Слышал я уже про него. По рации мне дежурные из шлюза доложили… Как ведь не повезло мужику. А какой егерь был! – Олег сочувственно вздохнул и полез в ящик стола. – У меня здесь бутылочка коньячка заначена. Давай помянем…
– Рано еще поминать, – резко перебил я. – Не похоронили.
– Тоже верно. – Олег убрал коньяк, задумчиво посмотрел на меня, а потом спросил напрямик: – Чего ты хочешь? Вытащить его со Стрелки?
– Я бы и вытащил, да некуда. Не в тайгу же его отпускать. Долго он там протянет?
Вопрос был риторическим, но Вишневский ответил:
– Неделю. Максимум две. Даже если егеря или бродяги не пристрелят, хищники сожрут, как только боеприпасы у него закончатся. Или, если повезет, к шептуну на поводок сядет. Они, говорят, иногда зомби подбирают. Непонятно зачем, правда…
– Вот именно. Нет, пусть он останется у вас.
– Здесь Потап тоже недолго протянет. Сначала проведут с ним так называемые полевые исследования, то есть тесты всякие. Это займет дня два-три. А потом… – Олег замялся.
– Вскроют и будут в разрезе изучать, – договорил я за него.
– Будут. А потом мозг вынут и в баночку с бирочкой положат.
– А тело?
– Сожгут, куда ж его еще девать… Ты пойми, официально считается, что Потап мертв. Время смерти зафиксировали еще в шлюзовой, как только взяли анализ крови.
Мы помолчали.
– Но неужели нет способа оставить зомби в живых… в смысле целым и невредимым? Например, продлить полевые исследования, – предложил я. – На месяц, а лучше на год. Поговори с тем «ботаником», кто будет работать с Потапом. Я готов заплатить.
– Поговорить-то можно… Только зачем тебе все это нужно? Ты что, всерьез собираешься тратить свои бабки на жмурика?
Олег осекся, натолкнувшись на мой взгляд, поежился и сделал движение, будто собирался спрятаться под стол. Вообще-то он парень не робкий. Однажды в одиночку разобрался с целой компанией упырей. Но сейчас, надо думать, я и впрямь смотрел на него страшнее самого лютого хуги.
У меня окончательно сдали нервы, было очень трудно контролировать себя. Я устал как собака, зверски болели нога, простреленная рука и отбитый бок. А еще больше болела душа, не желая смириться с очевидным – Потап и в самом деле мертв! Да, он ходит и говорит, но это лишь тень, жалкое подобие того, настоящего Алексея Потапова, с которым мы вместе топтали АТРИ столько лет…
Я с силой потер руками лицо, будто смывал усталость, отчаяние и боль, а затем ласково посмотрел на собеседника и сказал задушевным тоном:
– Олежек, дорогой, уясни себе крепко-накрепко: каждый, кто при мне назовет Потапа мертвецом, жмуриком, трупом и подобными оскорбительными для моего друга словами, тут же получит от меня по зубам. Усек?
– Вполне. – Вишневский постарался разрядить обстановку, миролюбиво предложил: – Может, все же глотнем коньячку за… хм… здоровье Потапа?
– Давай, – на этот раз я не стал отказываться.
Мы выпили молча, не чокаясь и не закусывая. Олег поставил на стол опустевший стакан и осторожно сказал:
– Пойми меня правильно, Бедуин. Я вынужден повторить свой вопрос: зачем тебе нужно… э… продлевать… исследования Потапа? Мне необходимо понять, какова твоя цель, иначе не смогу помочь тебе.
Я неопределенно повел плечами:
– Просто хочу выиграть время.
– Сколько именно?
– Не знаю… Месяц, полгода, год…
– А потом?
Я помолчал.
– Понимаешь, Олег… Потап просил пристрелить его, если… – Мой голос сорвался. – А я не могу… Он столько раз мне жизнь спасал… И вообще… братом стал… Не могу я теперь его… как собаку… Но и позволить, чтобы всякие «умники» кромсали… Нет уж! Лучше я сам! Но не сейчас… Ведь для меня он все еще живой. Просто заболел тяжело… Понимаешь?
Олег почесал кончик носа, а затем решительно хлопнул ладонью по столу:
– Вот что, Бедуин. Сделаем так. Я добьюсь, чтобы Потапа не потрошили как можно дольше. Под это дело тему новую откроем, например: «Исследование поведения зомби в человеческом социуме» или еще какую-нибудь подобную научную хрень. Короче, это моя проблема. А твоя…
