Константин Кривчиков - Кремль 2222. Тобольск
Сновид озадаченно покачал головой.
– Ну ты прям этот, как его… Короче, за мир во всем мире.
– Пацифист, что ли? Ну, типа того… Только учти, к непротивлению злу насилием это отношения не имеет.
– Чего-чего? – Павел открыл рот. – Ты о чем это?
– Ты что, Толстого не читал?
– Чего-о? Какого еще Толстого?
Зюб почесал поросшую серой шерсткой скулу.
– Ты хоть о книгах слышал, провинция?
– Слышал. У нас три книги есть. Только они в Гимназии под стеклом хранятся. Как их можно читать?
– Эх, эх… Отсталый народ. Всего три книги – надо же.
– А ты что, видел больше?
– Я, чел, такое видел…
– Меня, кстати, Павел зовут, – с раздражением заметил Сновид.
– Очень приятно слышать, Павел. Вот и познакомились.
– Не выпендривайся, а то напросишься. Где ты мог книги видеть?
– Да все там же, в Москве. Я, Павел, как-то почти год с родней в «Ленинке» жил, в подвале. Ох, и начитался тогда. Делать-то особо нечего было, особенно по ночам… Впрочем, ты все равно мало поймешь. Давай, ныряй в проход. И смотри, чтобы стебли не цапнули. Хотя эти не особо агрессивные.
Спир спокойно, едва пригнувшись, проскользнул в метровое отверстие. Ну, еще бы – с его-то росточком. Стебли даже не шевельнулись – ни дать ни взять обычные мирные растения, мухи не обидят. Эти самые, как их… Ага, пацифисты. Однако Павел рисковать не стал. Слегка разбежался и нырнул в проем рыбкой. И едва не врезался в кирпичную стену, оплетенную крыш-травой.
– Считай, приехали, – сказал Зюб. – Вот она, наша берлога. – И ткнул пальцем вверх.
– Как же мы туда попадем? – Павел задрал голову. – Тут же… тут же третий этаж. Или внутри лестница есть?
– Была. Но давно обвалилась. Мы пойдем другим путем. – Зюб нагнулся к стене и поднял замызганный кусок тряпья. Под ним лежала аккуратно свернутая в рулончик веревка. – Вот наш путь.
Он отступил на несколько шагов, разворачивая веревку. Павел заметил, что на ней бугрились узлы – для удобного захвата. К одному из концов была прикреплена абордажная кошка – стальной крюк с тремя загнутыми рогами. Спир раскрутил конец с кошкой и ловко закинул ее в оконный проем.
– Лихо, – сказал Сновид. – И где ж ты всему этакому научился?
– Чему этакому?
– Многому. Такое не каждый диверсант умеет.
– Так я и есть разведчик-диверсант.
– Э-э… в смысле?
Сновид насторожился. Вот оно что! Проговорился, вражина.
– Нас ученые для диверсионно-разведовательной деятельности и создавали. Так что… Как люди говорят: мастерство не пропьешь. А у меня, Павел, генетика. Мастерство, так сказать, от природы.
– Хочешь сказать – шибко способный?
– Способный, это слабо сказано. Талантливый.
Нет, ты посмотри на него. Зазнайство мартыша не имело границ.
– Ну и в чем еще твои таланты заключаются? Кроме длинного языка?
– Да всего и не перечислишь. Ночью вижу, как днем. Запахи издалека улавливаю и отличаю. Маскируюсь очень хорошо. Если захочу спрятаться – ты меня с пяти шагов не заметишь. А то и с трех.
Да уж, подумал Павел. Слышали, знаем.
– Там, под днищем биоробота, ты в скольких шагах от меня находился?
– Это ты о чем? – с невинным выражением на мохнатой рожице спросил спир. – Какой еще биоробот?
– Такой. Транспортный. Это ты осму в затылок штырем засадил? Ну, стрелкой? Давай, колись, а то разговора не получится.
– Заметил стрелку?
– Заметил.
– Наблюдательный.
– Какой есть. Я, между прочим, тоже курсы разведчиков проходил. Ну так что, поговорим начистоту?
– Поговорим, – вздохнув, согласился Зюб. – Только давай сначала наверх заберемся. А то, неровен час, налетят муты…
«Берлога» спира находилась в угловой комнате трехэтажного здания. Сейчас от него мало что сохранилось, примерно половина крайнего подъезда. Лестничный пролет обрушился, крыша тоже отсутствовала. Но над комнатой, которую присмотрел спир, сохранилось бетонное перекрытие, которое впоследствии «законсервировала» крыш-трава.
– Снимай кольчугу, – сразу же распорядился «хозяин».
– Зачем? – Павел удивился. Спир регулярно ставил его в тупик своими действиями.
– Руку твою осмотрю. Я же вижу, она у тебя еле двигается.
– Да уж не так и еле… А ты что, лекарь?
– Ну-у… С Бортником мне не сравниться. Так, кумекаю кое в чем, – с непривычной для него скромностью ответил Зюб. – Вывих могу выправить, боль снять в мышцах. Но у меня мазь с собой есть. Вот она – натуральный лекарь.
– Хорошо, – согласился Сновид. Рука и на самом деле шевелилась с трудом, отдавая при движении стреляющей болью. Это особенно чувствовалось, когда он карабкался по веревке. Если бы не «допинг», взбодривший и отчасти притупивший боль, Павел мог и не осилить подъем. – Кольчугу я сниму. А ты рассказывай пока.
– С чего начать?
– Да хотя бы с осма. Вернее, с того, как ты нас нашел.
– Вас, это тебя и второго воина? Здоровенный такой, морда ящиком?
– Да, – сказал Павел. – Меня и второго воина. Ванькой его зовут. А морда, она у мутов.
– Вообще-то я Бортника искал, – сказал спир. – А вы, со своими, э-э, лицами, можно сказать, случайно подвернулись. Вместе с мордатым осмом.
Зюб не лез за словом в карман. И явно не отличался покладистым характером. Если он приятель Бортника, то тому не позавидуешь.
– Кстати, – вспомнил Павел. – По поводу Бортника. Я правильно понимаю, что вы вместе с ним в Тобольск приплыли? И вы оба из общины «горных людей»?
– Правильно…
По словам Зюба выходило, что Бортник и Заяц остались тогда на берегу, а он отправился на разведку. Его главной целью являлось обнаружение людей. Но сначала он наткнулся на логово осмов, которые сидели у костра и ели жареное мясо. Судя по запаху, сказал Зюб, осмы доедали остатки какого-то вонючего ворма. Он сделал крюк, чтобы не приближаться к осмам, и вскоре заметил ограждение Мертвой Зоны.
Когда подобрался к охранникам, несшим караул у ворот, то понял, что это маркитанты. После чего обогнул территорию Зоны и увидел кремль. Приблизившись, Зюб вскоре убедился, что в кремле и в самом деле находятся люди. Тогда он обошел кремль по периметру, чтобы изучить возможные подходы к крепости. После чего вернулся на берег, где остались его товарищи.
Но обнаружил там лишь мертвое тело Зайца, лежавшее за лодкой. Он забрал оружие Зайца и попробовал найти Бортника, двигаясь по его следам. К сожалению, ливший почти всю ночь дождь очень затруднил поиск. Зюб добрался до подножия Троицкого мыса и окончательно сбился со следа.
К тому же начало светать, что усложнило задачу. Зюб хотел пройти через Большой лог к кремлю, надеясь, что Бортник направился той же дорогой. Но едва не попал в засаду дампов. Они то ли кого-то караулили в развалинах, то ли просто охотились. Арбалетчик выстрелил в него, да чуток промахнулся.
– Вот, – спир коснулся пальчиком уха и поморщился, – стрела в ухо попала. Можно сказать, повезло. Тогда я решил на время заховаться. Да и поспать надо было немного. Смылся от дампов, нашел подходящее место, ну и прилег отдохнуть.
– Ну а дальше-то что? – спросил Павел. Внутри у него нарастало напряжение. К этому моменту Зюб уже намазал локтевой сустав мазью из баночки, и боль быстро стихла. Но сразу нахлынуло беспокойство. Отсиживаться долго в «берлоге» он не мог. Обстоятельства не позволяли. – Как ты нас у биоробота вычислил? Я чего-то не врубаюсь.
– Я же говорю, что не вас искал, а Бортника. Я его по запаху хотел найти.
– По запаху??? Ты что, можешь учуять запах конкретного человека?
– Могу.
– Как крысопес? Но ты же сказал, что дождь смыл следы.
– Человека по запаху я могу отличить. И учуять могу. Но на небольшом расстоянии… Однако есть запах, который любой спир уловит даже за полкилометра. Правда, при соответствующем попутном ветре. Это запах самки спира.
– Вот оно что, – сказал Павел. – Самки, значит. Шустрые вы ребята. А без ветра?
– Ну, лично я могу такой запах учуять в двухстах метрах. Но у меня, видимо, выдающиеся способности. – Спир скромно потупил взгляд. – Только это не просто запах. Понимаешь, есть специальная мазь, ее ученые разработали. В состав мази добавляется выжимка секрета, выделяемого половыми железами самки. Если эту мазь – достаточно маленькой капли – нанести на какой-нибудь предмет, то запах будет сохраняться несколько недель.
– Хочешь сказать…
– Не перебивай. Такая мазь была нанесена на волосы Бортника. Я их специально намазал, чтобы найти его в случае чего.
– Он так тебе нужен?
– А ты как думал? – Зюб, похоже, обиделся. – Он мой друг. И соратник. И когда-то спас меня от смерти. Думаешь, если я мутант, то у меня совести нет?
Павел взглянул в блестящие глаза-пуговки спира и ощутил неловкость.
– Я не то имел в виду… Значит, Бортник был намазан, и ты хотел его унюхать. Правильно я понимаю?
– Правильно. Да только вместе него я унюхал тебя.
– Вот здесь я ничего не понимаю, – в растерянности произнес Павел.
