Алексей Рудаков - Записки пилота. Тетралогия (СИ)

Корабля, кают компании, моих друзей не было! Я снова потряс головой, рискуя уронить небрежно сбитую на затылок треуголку.

— Что, опять контузия проявилась? — Заботливо спросил меня кто-то стоящий сзади, хриплым басом. Старпом — я узнал его голос. Сейчас он говорил тихо, а во время абордажа его вопли зачастую перекрывали даже гром пушечных залпов.

Я огляделся и обнаружил себя стоящим на палубе небольшого деревянного корабля. Руками я держался за планшир, а вокруг было море. Зашибись! Опять сон?! Но я же не спал?! Этот чёртов артефакт совсем обнаглел. И ведь не вырезать его. И куда он теперь меня закинул? Сволочь инопланетная. И что я тут забыл?

— Капитан. — От множества вопросов, грозящих разорвать мне голову меня спас всё тот же Старпом. — Команда ждёт ваших указаний. Какие ядра зарядить для первого залпа?

Я снова обвёл взглядом кораблик. Около коротких и толстых цилиндров пушек замерли канониры с прислугой. Карронады, 12 фунтов. По шесть орудий с каждого борта — заботливо подсказал мне незнакомый голос внутри головы.

Вдоль бортов, рядом с верёвочными лесенками, ведущими от борта вверх, к вершинам торчащих из палубы вертикально столбам с какими-то тряпками на них, стояли матросы.

— Это ванты, мачты и паруса, придурок! — Голос в голове стал громче. — Угробишь мне корабль — найду, где бы ты не прятался! Найду и… — тут голос смолк, а перед моими глазами пронеслись образы совсем не толерантных пыток. Я сделал усилие и как бы втянул этот голос в себя. Наши сознания соединились и я осознал его.

Капитан шхуны дон Пьетро де Солис был когда-то Испанским дворянином. Увы, родители не смоги оставить своему наследнику ничего. То есть ничего — от слова совсем. Именитых предков род де Солис тоже не имел, как и богатых родственников. Правда был очень дальний родственник, сумевший хоть как-то приподняться — дон Фернандо де Солис. Некоторое время Пьетро был при нём, но после неуспешной для Испанской Короны, осады города Арракса и памятного разгрома их батальона в последних днях августа, Пьетро банально дезертировал. Да в том бардаке его и не искал ни кто — наверное посчитали убитым.

Некоторое время он скрывался по разным городам, но неизбежность кары сильно давила. И виной тут было не только дезертирство — в образовавшемся после атаки маршала Тюррена хаосе он прихватил, или как сказали бы позднее, приватизировал кассу батальона, которая позволила ему безбедно существовать. Но страх быть разоблачённым как дезертир и что ещё более худшее — прослыть вором не позволяли молодому дворянину наслаждаться жизнью.

Выход был один — убраться от Испании подальше. Перебрав возможные варианты, он остановил свой выбор на Новом Свете.

Батальонной кассы как раз хватило на приобретение небольшого шлюпа и оснащение его пушками среднего калибра — 4 фунта. С экипажем помог военный комендант Ла Хабаны. По его приказу из городской тюрьмы на пирс доставили четыре десятка крепких молодцев, перед которыми был поставлен простой выбор — служба под началом молодого капитана или продажа на плантации. Колеблющихся не было. Свежеиспечённые матросы дружно поклялись на Библии служить честно и хранить верность Капитану и Короне, после чего отправились пропивать своё скромное жалование.

— А они вернутся? — Задал я резонный вопрос присутствовавшему тут же коменданту.

— А куда им деваться? — Вопросом на вопрос ответил он и видя моё непонимание продолжил. — Сбегут — поймаем. Не поймаем — дикари съедят. Опоздают на корабль — отец Альфонсо как раз мне жаловался, что давно аутодафе не было. Не переживайте, будут все.

И он оказался прав. Пришли все. Пара человек опоздали, но они бросились в воду и вплавь — мы только отвалили от причала и ещё не успели поднять паруса, догнали нас.

— Вот, что Вера и клятва на Библии с людьми делает! — Довольно констатировал Старпом. Хосе, так звали его, был моим спасением и волшебной находкой. Я сам-то море видел. И даже ходил на рыбачьем баркасе под парусом. Пару раз. Из моей команды матросами оказались ещё три человека. У всех остальных практический опыт морского дела ограничивался переходом от берегов нашей благословенной Родины до острова Куба.

Другое дело — наш Хосе. Он успел дослужиться до второго помощника боцмана на линейном корабле, прежде чем дезертировал с него. О причине дезертирства он не распространялся, но по его обмолвкам смутно вырисовывалась картина — пырнул ножом одного из офицеров. За что? Да мало ли. Он не рассказывал, я и не расспрашивал. Дезертировал, скитался, скрывался. Был пойман. Осуждён на повешение — казнь заменили пожизненной ссылкой на галеры. Галера была взята на абордаж Алжирскими пиратами. Продан в рабство на плантации Америки. По пути их корабль снова взяли на абордаж, на сей раз — Французским капером. К счастью в этот момент между Испанией и Францией был редкий промежуток мира и капер, приблизившись к Ла Хабане на безопасное расстояние, мир то он есть, но мало ли, выдал им шлюпку и распрощался.

Некоторое время Хосе нищенствовал, воровал, но в конце концов был схвачен альгьясилами и посажен в тюрьму, откуда и попал ко мне на борт.

Первое время мы не рисковали отдаляться от берега и гордо именовались Береговой Охраной. Гоняли контрабандистов в основном. Несколько кораблей с особо беспечными экипажами мы даже сумели захватить. Пару раз нас посылали отогнать пиратов — одного нам удалось потопить, для чего мы долго закидывали его шлюп ядрами. В конце концов он затонул, но от чего — от наделанных нами пробоин или просто от груза упавших на его палубу ядер, я так и не понял. Второй пират успешно от нас удрал, предварительно выбив нам руль. Вот в этом бою я и заработал свою контузию — удачливое ядро вырвало из борта добрый кусок дуба, который крепко приложил меня по темечку.

— Ну, так какими заряжать-то, а, атаман? — Прервал мои размышления голос нашего канонира, тоже редкостно эпической личности. Фёдор, на цивилизованное Тео или Теодор он ни как не соглашался, был из далёкой Московии. Там он служил в царской пехоте — стрельцом, или, говоря по нашему — мушкетёром. Дослужился до десятника и тут Русский Царь направил его отряд сопровождать какого-то их Епископа с некой миссией к нашему наихристианнейшему королю. Уж что они там решали — не известно, да и не рассказывал Фёдор, но Епископ решил остаться, а приданных ему стрельцов отправил обратно. И вот, где-то на южной границе с Францией довелось нашему Фёдору с французским дворянином пересечься. Тот то ли подшутил глупо над ним, то ли ещё чего сделал, но в результате — дуэль. Фёдор предложил было — на бердышах, это такой двуручный топор, но жабоед отказался брать в руки такое варварское, с его точки зрения оружие. Я так думаю — побоялся, что не поднимет просто. Решили стреляться. С двадцати шагов. В принципе — тут французу могло и свезти — пуля, она как известно дура и летит на крыльях случайности, но не свезло. В далёкой Руси Царь своих стрельцов гонял жёстко. По команде «Сходитесь!» Фёдор с места не сходя влепил тому дворянину точно промеж глаз, отчего дуэль тут же и закончилась, а вот приключения нашего будущего канонира только начались. Его тут же скрутили, обвинили в колдовстве и приготовились сжечь. Не успели — ночью остальные стрельцы взяли в ножи местную тюрьму и высвободили своего десятника. Потом, правда, их пути разошлись — Фёдор решил бежать в Новый Свет, а его товарищи подались куда-то на какой-то Дон, к казакам.