Олег Таругин - Танкоопасное направление. «Броня крепка!»

Замыкающий короткую колонну «Ганомаг» прокатил мимо; кто-то из немцев выкинул через борт консервную жестянку и следом за ней пустую бутылку. Ни хрена себе, они что, еще и жрут на ходу? И бухают?! Хороши разведчики, нечего сказать…

Так, все, хватит мудрствовать, работать пора. Вряд ли дозор оторвался от остальных сил слишком уж далеко, километр, от силы – два. Значит, у них минут пять, не больше. Спустившись вниз, прикрыл люк – так, чтобы и шальной осколок или рикошет не словить, и выскочить, случись что, успеть. Да и лишняя вентиляция не помешает, стрелять придется много, а вытяжка на этой модели хоть и мощнее, чем на ранних «тридцатьчетверках» образца сорок первого и сорок второго, но все еще оставляет желать лучшего. Увидев, что заряжающий излишне усердно возится с запором, молча сунул ему кулак под нос, заставив приоткрыть крышку, застопорив массивную железяку ремнем. Ну, что за человек, полчаса назад же объяснял, чего делать не нужно! Хотя в чем-то его понять можно: молодым танкистам в бою зачастую кажется, что в наглухо задраенной бронированной коробке гораздо безопаснее. Чистая психология, если уж честно. Хотя там, «за речкой», его быстро отучили внутри БМП кататься. Лучше отбить задницу о броню, но иметь шанс уцелеть, чем практически гарантированно сгореть…

Поколебавшись, скомандовал башнеру:

– Ваня, давай бронебойный.

– В смысле выполнять команду «раз»? – простодушно переспросил тот, но к укладке потянулся.

– Тьфу ты, блин! Ну да, «раз»! Коля, ты готов, если что, выдернуть нас отсюда? Задом с разворотом влево и дальше, как оговаривали?

– Нема базара. Ну, то есть это, сделаем, командир.

– Тогда все. К бою.

– Товарищ лейтенант, а мне что делать? – почти жалобно осведомился снизу радист. – Вы воевать станете, а мне тут сидеть?

Дмитрий мысленно застонал. Вот же нашелся на его голову Аника-воин! С подобным рвением – не дай бог, конечно! – первыми в бессмертие и шагают. Причем порой отнюдь не в гордом одиночестве…

– Волну слушай. Нашу, на немцев теперь наплевать. И будь готов, если что, быстренько снять пулемет и отсекать пехоту. Если припечет, лезешь наружу, подыскиваешь позицию и смотришь, чтоб никакая сволочь к танку не подобралась. Особенно, если у этой сволочи гранаты имеются. Противогаз есть?

– Так точно. А заче…

– Выкинь на фиг и напихай в сумку дисков, сколько влезет. Гранат пяток возьми. Стрелять-то умеешь?

– Конечно, товарищ командир! – непритворно обиделся Александр. – В училище в первой пятерке лучших стрелков был!

– Из винтовки?

– Так точно. Еще из СВТ и нагана стреляли, три раза.

– А из ДТ?

Несколько секунд царило молчание, затем стрелок-радист удрученно покачал головой:

– Неа… В прошлом бою пострелять не довелось как-то, а больше я и повоевать не успел…

– Успеешь еще, дело нехитрое. Но матчасть хоть знаешь?

– Обижаете, товарищ командир, в училище…

– Да оставь ты свое училище в покое! Короче, так, лишний раз не высовываешься, но и немцев шибко близко не подпускаешь, мы тут не в кинофильме про Чапаева, да и ты ни разу не Анка (механик-водитель немедленно заржал и пихнул товарища в бок). Ясно?

– Так точно.

– Тогда последнее. Отставить «так точно», «товарища командира» и прочих «младших лейтенантов». Не хочешь мне тыкать – не тыкай, но отвечать кратко, «да», «нет» – и так далее. Это приказ. Усек? Нечего из-за субординации дарить немцу лишнюю секунду.

– А…

– Бэ. Все. Слушай волну! Мужики, к переговорнику подключайтесь, время…

Отчего-то Захарову казалось, что первым из-за поворота покажется командирский танк, возглавляющий колонну. Воображение рисовало даже высунувшегося из люка офицера в фуражке, приплюснутой надетыми поверх наушниками, опершегося обеими руками на откинутые створки люка, – встречал где-то на просторах Сети подобное фото времен войны. Разумеется, действительность оказалась иной: командирский танк, «тройка» с литерой «R» на граненой башне, и вправду имел место быть, но двигался четвертым по счету, пропустив перед собой два Pz-IV Ausf. Н с длинноствольными пушками и идущую в авангарде чешскую «Прагу». Последнее Дмитрия слегка удивило: неужели большинство подобных еще не спалили под Москвой и Сталинградом, Воронежем и Харьковом или не переделали в многочисленные легкие самоходки вроде «Хетцеров» или «Мардеров»? Выходит, нет. А вот вперед «тридцать восьмой» [1] фрицы пустили неспроста, определив клепаной гусеничной коробке незавидную роль приманки и соответственно первой мишени. Ну и ладно, мы тоже не пальцем деланные, пропустим. Идущие следом «четверки» куда как более заманчивые цели. А «Прага»? Пусть пока катится, собственным примером доказывая безопасность пройденного участка. Главное, чтобы окопавшиеся позади ребята не зевнули и вовремя влепили в него болванку, не хотелось бы иметь подобный гембель за спиной. Легкий-то он легкий, но ежели засадит в корму или башню с нескольких сотен метров да бронебойным – мало точно не покажется. Броню, может, и не пробьет, но вот двигатель повредить или гусеницу порвать – запросто.

Так, что там у нас еще? За командирской машиной, выдерживая положенную «сокращенную» дистанцию – ну, да, орднунг же, как иначе! – двигались целых три самоходки. Первой шла знакомая Захарову по прошлым играм начального периода войны «Штуга» с коротким «обрубком», а вот следом – куда более опасные модификации «G» с длинноствольными пушками L/48, да еще и с бортовыми экранами. Следом несколько бронетранспортеров с пехотой и еще что-то угловато-приземистое, не то танк, не то штурмовое орудие – остаток колонны тонул в дыму выхлопов и поднятой гусеницами пыли, не позволявшей рассмотреть никаких деталей. Блин, а ведь, казалось, не будет ее, этой пылюки! Как бы прицел не запорошило…

Впрочем, и того, что Дмитрий уже увидел, ему вполне хватило, дабы слегка усомниться в собственных силах и эффективности засады: уж больно их много! Ладно, разберемся. Главное, теперь окончательно ясно: основные силы двинулись именно по этой дороге. О чем и следует доложить ротному, как и было оговорено.

– Саша, канал есть? Хорошо, тогда передавай сигнал «Первая». Подтвердили? Вот и здорово. Слушай дальше, если что важное, сразу сообщай. А нам пора и пошуметь малость.

Все, теперь и ротный, и «батя» знают, куда немцы направили острие своего клина. То самое, что им предстоит срубить, как выразился утром комбат.

– Ваня, пока не поступит новая команда, пихай в ствол только бронебойные. Ясно? И не жди команды – выстрел – снаряд, выстрел – снаряд. Тоже ясно? Тогда смотри мне…