Роман Злотников - Путь князя. Быть воином

— Ты должен снять с себя мирское, взять все свои вещи и следовать за мной.

— Что? — «Мажор» недоуменно покосился на привратника, затем перевел взгляд на рукава и брюки, торчащие из под балахона. — То есть… вы предлагаете мне остаться только в этом? Да вы с ума сошли!

Привратник молча ждал.

— Так, мне все понятно, — агрессивно начал «мажор», — я требую, чтобы мне немедленно вызвали управляющего!!

Привратник никак не отреагировал на его агрессивность, а продолжал все так же молча стоять, глядя на «мажора» спокойным и каким-то безмятежным взором.

— Вы что!! — взревел «мажор», — Не слышите, что я вам говорю?!!

Привратник пару мгновений смотрел на взбешенного «мажора», а затем сделал медленный и какой-то демонстративный шаг в сторону, освобождая дверной проем.

— Ты волен покинуть монастырь.

«Мажор» отшатнулся и как-то испуганно всхлипнул. На несколько секунд в келье повисла тишина, а затем «мажор» заговорил уже совершенно другим тоном:

— Э-э-э, позвольте, я всего лишь хотел сказать, что есть же какие-то элементарные требования… то есть я вовсе не привередлив, но должны же быть хотя бы минимально комфортные условия… в конце концов существуют стандарты, гигиенические требования… в комнатах нет даже самого обычного душа… Господа, ну скажите же ему! — повернулся он к Ирайру и остальным. Но спустя мгновение, поняв, что его апелляция пропала втуне, бессильно взмахнул руками. — Нет, ну это просто форменное безобразие! Я этого так не оставлю…

Привратник выдержал небольшую паузу, а затем все так же спокойно произнес:

— Ты должен снять с себя мирское, взять все свои вещи и следовать за мной.

«Мажор» покосился на привратника, еще раз вздохнул, покачал головой, а затем встал и, всем своим видом показывая, что так и не сломлен, но принял решение подчиниться насилию, сделал движение рукой, предлагая привратнику выйти и прикрыть дверь. Однако тот даже не шелохнулся.

— Э-э, послушайте, я все понял, но не могли бы вы…

Привратник медленно покачал головой.

— Ну не собираетесь же вы стоять здесь и пялиться… — возмущенно начал «мажор», но его тут же прервал спокойный голос привратника:

— У тебя было время сделать это так, как тебе хочется. Оно прошло. — И после короткой паузы добавил: — Ты должен снять с себя мирское, взять все свои вещи и следовать за мной. И я повторяю это последний раз.

Спустя десять минут куцая колонна во главе с привратником вышла из низкого, приземистого здания, в котором располагались их кельи, и двинулась куда-то в глубь монастыря по дорожке, выложенной необработанным булыжником.

Их путь занял всего минут двадцать. Сначала они обошли по периметру большую рощу из каких-то приземистых деревьев с толстыми узловатыми стволами, затем тропинка нырнула в узкий коридор между двумя длинными зданиями, и почти весь оставшийся путь они прошли в колодце каменных стен, куда не проникал солнечный свет. Наконец они оказались у невысокой дверцы в стене. Привратник, не останавливаясь, толкнул ее рукой и, шагнув вперед, отошел в сторону, освобождая проход. Ирайр, шедший следом, пригнулся и, сделав шаг, оказался в небольшом, тускло освещенном помещении с низким потолком. Прямо перед ним виднелось нечто, похоже вделанное прямо в противоположную от входа стену. Что это такое — Ирайр не понял, поскольку никогда не видел ничего подобного.

— Ну что встали, проходите! — послышался за спиной недовольный голос «мажора».

Когда все втиснулись в помещение, привратник приблизился к загадочному месту в стене и, отодвинув задвижку, с лязгом распахнул небольшую дверцу. Из раскрывшегося отверстия тут же пыхнуло жаром, и помещение наполнилось ровным гулом бушующего пламени.

— Бросайте, — приказал привратник. Все ошеломленно переглянулись.

— Как, все? — испуганно пискнула женщина. Привратник молча кивнул.

— Но… — начал «мажор», однако, поймав взгляд привратника, тут же осекся. Ирайр торопливо прикинул, что такого слишком для него ценного находится в рюкзаке… в общем ничего особенного не было, хотя кое с чем он явно расставался с сожалением. И если бы заранее предвидел подобное развитие событий, то точно оставил бы эти вещи дома. Но сейчас уже ничего не поделаешь… Шагнув к распахнутому зеву топки, он решительно затолкал рюкзак в узковатое для него отверстие. Неприметный мужчина поколебался мгновение, а затем, скрипнув зубами, последовал его примеру. Причем у Ирайра отчего-то появилось ощущение, что колебания мужчины были вызваны отнюдь не сожалением о каких-то конкретных вещах, находившихся в его саквояже, а, скорее, тем, что он впервые ставил себя в столь сильную зависимость от других. Затем последовал черед женщины, которая проделала всю операцию с таким лицом, будто вот-вот расплачется. И последним, с крайне недовольным видом, охапку одежды и щегольские сапоги швырнул в топку «мажор»… но в следующее мгновение, испустив истошный вопль, сунул руки внутрь топки.

— А-а-а-о! — завопил он еще громче, отдергивая руки и пускаясь в пляс возле топки, отчаянно размахивая обожженными кистями. — Черт, черт, черт!!! Я забыл вытащить свои кредитные карточки! И мобильный монитор! Черт возьми, да сделайте же что-нибудь! Они там, в кармане куртки!

Ирайр недовольно сдвинул брови. Этот тип определенно начал его раздражать. И какого черта он притащился в монастырь?

— Мои тоже, — сквозь зубы процедил он и повернулся к привратнику, ожидая команды, что делать дальше. Тот молча закрыл дверцу топки и, плечом раздвинув Ирайра и неприметного, отворил дверь и вышел из помещения.

Когда все выбрались наружу, он повернулся и тихо заговорил:

— Сейчас вы вернетесь в свои кельи и останетесь одни. На трое суток. Все это время вам будет запрещено покидать кельи. Воду вам принесут после заката солнца. И того, что вам принесут, должно хватить до следующего заката…

— Послушайте, — тут же встрял «мажор», который, похоже, не услышал ничего из того, что говорил привратник, — не могли бы вы немедленно вызвать врача? Похоже, я получил серьезный ожог.

Привратник молча покачал головой.

— Что? — изумился «мажор». — Вы собираетесь оставить меня без медицинской помощи? Мне же больно!

— Ты сам сотворил с собой это, — спокойно ответил привратник, — кому как не тебе нести бремя ответа за содеянное.

— А если бы у меня руки сгорели до кости?!

В голосе «мажора» послышались истерические нотки, похоже, его уже все достало — и привратник, и весь этот монастырь, и вся эта планета, и Господь Бог вкупе с матушкой природой, которые допускают существование подобного непотребства.