Александр Конторович - Черная заря. Пепел на зеленой траве

— Две упаковки, герр майор! Всего шестнадцать коробок.

— Вот видите, Фридрих, две коробки, такая малость! Неудивительно, что унтер-офицер, руководивший погрузкой, мог случайно позабыть о них. Ведь ничего более ценного в данном городке не нашлось?

— Никак нет, герр майор! — покачал головой командир разведгруппы. — Склады и казармы вычищены буквально насухо. В емкостях с топливом, которые находились в автопарке остались сущие крохи горюче-смазочных материалов.

— А это значит, — сжал губы майор, — что в ближайшее время сюда никто не собирается возвращаться. И помимо этого! У русских есть достаточное количество автотранспорта, потребное для эвакуации, и они не испытывают особенных проблем с топливом.

— А почему вы так думаете, герр майор? — заинтересованно покосился на него гауптман.

— Если бы у меня не хватало топлива, я бы распорядился о том, чтобы уходящие солдаты попросту вынесли бы на своих плечах какую-то часть снаряжения. А все прочее можно было бы оставить на месте или уничтожить, если уж они так опасались того, что их запасы попадут не в те руки. Солдат не требует солярки, и бензин ему ни к чему. А всю потребную для собственной кормежки еду он несет на себе. Тем более что русским солдатам не привыкать вручную уносить с собой снаряжение и вооружение — и на большие расстояния, кстати сказать!

Майор положил на стол карандаш, встал и, сделав своим собеседникам знак оставаться на месте, прошелся туда-сюда по палатке. Вернулся к столу и еще раз посмотрел на карту. Ткнул пальцем в отметку.

— А что здесь, вахмистр? Почему вы отметили именно это место?

— Городок, герр майор. Небольшое предприятие по обработке леса. Население… Около трехсот человек. Наблюдение велось издали, и мы не имели возможности сосчитать их более точно. Но, как вы и сами хорошо знаете, нам за последние дни, нечасто встречались села, в которых еще оставалось население — тем более в таком количестве. Я не мог пройти мимо подобного факта.

— Вооруженные силы? Полиция?

— Солдат нет, герр майор. Мы также не видели ни одного человека в форме полицейского.

— Странно… Насколько я знаю порядки в России, как минимум один полицейский в подобном поселке присутствовать должен. Во всяком случае, там должен находиться его офис. Или как это там называется у русских? В общем, какое-то присутствие официальных властей всегда имеет место быть.

— Никак нет, герр майор, — покачал головой вахмистр. — Мы не обнаружили там никаких следов их руководства или полицейских. Хотя несколько человек, одетых в более-менее однообразную одежду все-таки видели.

— А с этого места поподробнее, — прищурился командир батальона. — Что это были за люди, где они находились, как были одеты и вооружены?

— Мы не обнаружили у них никакого оружия, герр майор, во всяком случае, на виду они его точно не держали. Одеты преимущественно в какой-то местный вариант охотничьего костюма. Но это — не армейский камуфляж. Скорее всего, мы видели часть гражданского населения, кем-то организованную по неизвестным нам признакам и с непонятными целями.

Майор побарабанил пальцами по столу.

— Вот что, старина… Перекусите и будьте готовы к выходу. Если от других разведгрупп не будет никаких любопытных известий, вам придется еще разочек прогуляться к этому поселку. Постарайтесь без шума и по возможности скрытно привести мне одного из этих «охотников». Я дам указание, когда вам выдвигаться.

— Яволь, герр майор! — прищелкнул каблуками командир разведгруппы.

Когда вахмистр вышел на улицу, Кашке повернулся к своему командиру.

— Гюнтер, ты хочешь раскрыть наше инкогнито? Зачем тебе этот русский?

— Не все так просто… — покачал головою Гратц. — Наше инкогнито, как ты изволишь выражаться, уже не является особенным секретом.

— Почему?

Вместо ответа майор положил на стол лист бумаги. Гауптман поднял его и пробежал глазами несколько строк текста.

— И когда это пришло?

— Утром. Частота — для связи с местными «помощниками» из числа тех, кто был заброшен сюда еще до начала всего этого кошмара. Так что успокойся, мой друг — про нас уже знают.

— Наши связные.

— После того как разом — в течение очень короткого времени замолчали все наши передатчики? Как десанта, так и базовые, — невесело усмехнулся Гратц. — После этого я готов поверить во все что угодно. Русские одним махом — не знаю, каким образом, ухитрились нейтрализовать всех своих противников. Всех, кроме нас. Заметь, никакой связи с того момента не было. Наши радисты круглосуточно сканируют эфир — тишина. Мы идем словно в информационном вакууме! Ни один передатчик ближе ста километров не работает! Вокруг нас нет ничего! Солдаты уходят с нашего пути, население при нашем приближении прячется в лесах… мы даже спросить ничего не можем — не у кого! На нашем пути попалось уже несколько деревень — нигде нет никакого автотранспорта! Мы до сих пор передвигаемся только на ногах, а ведь планировался захват автомашин местного населения! Где эти машины? Ты можешь поверить в то, что при наличии дорог в нескольких осмотренных деревнях не оказалось ни одного автомобиля? Я понимаю, конечно, что здесь не Германия, и по «Мерседесу» в каждом дворе отыскать надежды немного. Но, черт меня дери, если в деревне не окажется хотя бы самого плохонького грузовика! Это не зачуханная Танзания, наконец! Есть дороги — и есть следы колес на них, но где тот транспорт, что их оставил? Только в первый-второй день мы еще могли встретить каких-то местных жителей, но сейчас… сейчас нам попадаются только брошенные дома. Кто их предупреждает, Фридрих?! Кто эвакуирует солдат, оставляя нам, словно бы в насмешку, несколько коробок с пайками для нестроевых частей? Мол, мы вас воспринимаем только в подобном качестве! И ты еще сомневаешься в том, что нас ведут?

— Но куда?

— А я знаю?! И поэтому готов говорить хоть с самим дьяволом, лишь бы он правдиво ответил на заданные вопросы! Так что ждем оставшиеся группы — и высылаем ребят Вайнтрауба.

Произнося эти слова, майор нисколько не погрешил против истины. Правда, подозревая в происходящем каких-то там мистических «руководителей», он несколько дал маху — те (в основной своей массе) даже и не подозревали о самом существовании немецких войск поблизости. Но были и другие люди — те, кто не просиживал стулья в кабинетах, спуская вниз всевозможные ОВЦУ (особой важности ценные указания), а ходил ногами по земле — по своей земле… Привыкший к выверенному и упорядоченному существованию, Гратц не мог себе даже и представить, что для того, чтобы целая деревня вдруг покинула насиженное место и неведомыми тропками рассосалась в лесной глуши, не было никакой необходимости в указании вышестоящего начальства. Напротив, поступи такой странный приказ откуда-то из районного или иного центра, привыкший ко всему таежный житель только бы пальцем у виска покрутил, показывая свое отношение к подобным придумкам неведомых брюкопросиживателей. А вот когда те же самые слова произносит хорошо знакомый и авторитетный человек — это совсем другие коврижки. Для того чтобы быть убедительным и авторитетным, мягкое кресло в начальственном кабинете абсолютно необходимым атрибутом не является. И пусть сказавший подобную вещь человек не занимает никаких официальных постов, а порою и вовсе существует самым незаметным образом, все равно его послушают в первую очередь. В голове майора совершенно не укладывалось то, что командир пусть и небольшой, но все же воинской, части с равным вниманием может выслушать как приказ вышестоящего командира, так и негромкие слова жителя соседней деревни.