Молот Солнца 2: Камень Нируби - Дейлор Смит
— Как думаешь отмечать совершеннолетие? — спросил Пагги, глядя, как Томми упаковывает лук в специальный футляр. У гвардейцев воздушной когорты он назывался «садок», и помимо самого лука с двумя десятками стрел имел удобный кармашек для фляжки с «эстерой» — очень крепким спиртным напитком, от которого перехватывало дыхание и слезы текли сами собой.
Вообще, пьянство в воздушной когорте не поощрялось (да и где оно поощряется?), но фляжка с «эстерой» по правилам должна была находиться в садке, и содержимого в ней должно быть не менее двух третьих. Дело в том, что многие во время полета начинали чувствовать непреодолимый холод, вплоть до дрожи, от которого невозможно было избавиться никакими волевыми усилиями, а пара глотков «эстеры» неплохо снимала это состояние.
— Не знаю, — ответил Томми, отправляясь к мишени собирать стрелы. — Не думал пока…
— В каком смысле — не думал⁈ — Пагги семенил следом за ним, и голос его был полон даже не удивления, а возмущения. — Ты что, с дракона грохнулся⁈ Парни ждут праздника! Сегодня ты станешь гвардейцем, седьмым из всего выпуска! Левым фланговым! И ты хочешь оставить всех без веселья? А как же вино, девчонки⁈
— Хорошо, хорошо!.. — Томми выдернул стрелы из мишени и спрятал их в садок. — Будут вам девчонки, не ори… — Тут он замер и взглянул на Пагги одним глазом, второй для чего-то зажмурив. — Пагги, друг… А где вообще девчонок берут?
Пагги неопределенно развел руками.
— На мой праздник их Рыжий Юл приводил, всех пятерых. Можно у него спросить. Хорошие девочки были, особенно та, курносенькая… Помнишь?
Томми помнил, но поморщился.
— Что-то не нравится мне Рыжий Юл… — сказал он. — Если попросить у него девчонок, то его самого приглашать придется, и тогда праздник превратится в попойку. А я этого не люблю… — Томми покачал головой.
Пагги понимающе покивал.
— Верно говоришь, так все и будет. Но без девчонок как-то… — Пагги наморщил нос и помотал головой. — Парни тебя не пойму, Томми! Ох, не поймут… Ладно, Том, что-нибудь придумаем. А сейчас пошли на площадь, там уже народ собирается, тебя чествовать готовится. Новый «левый фланговый» вступает в строй — это вам не шутки!
И они отправились на площадь перед главным корпусом гвардейской школы, где и в самом деле уже было полным-полно народа. Завидев Томми, однокурсники приветствовали его толчком плеча, курсанты помладше смотрели на него с некоторой завистью, а кое-кто даже с восхищением. Кто-то шептал: «Повезло Тому!» А кто-то ему отвечал: «Да ему всегда везет…»
А Томикрион Вектор стоял в переднем ряду в вольной стойке, как и вся школа, впрочем, и только когда руководство вышло на трибуну, а директус Порси Войт вскинул руку, то послышалось дружное «грум!» — это сапоги топнули по булыжнику. Почти полтысячи курсантов вытянулись в струнку. Спина прямая, подбородок вскинут, кулаки прижаты к крепким задам.
— Приветствую вас, курсанты! — рявкнул директус Войт, да так, что эхо прокатилось над площадью. Это ж надо такую глотку-то иметь. Тренированная…
— Чистого! Неба! Господин! Директус! — отрывисто рявкнули в ответ полтысячи молодых глоток.
— Кто вы⁈ — и снова эхо.
— Курсанты!
— Кем станет каждый из вас⁈
— Гвардейцем! Истинного! Рекса!
На этом с приветствием было покончено, и далее директус Войт завел обычную в таких случаях речь о почетной службе в рядах воздушной когорты, о священном долге защищать Небесные Города и Спящий Мир под ними от яростных нападений неприятеля, будь то горцы, ушаны или «зеленухи». И не важно о каком именно враге идет речь сейчас — важно чтобы ни одни из них в дальнейшем ни шагу не смог сделать по священной земле Спящего Мира или нанести какой-то урон Небесным Городам.
Все эти слова директуса Войта были привычны, и каждый знал их почти наизусть. Да и сложно не знать наизусть то, что на протяжении многих лет ежедневно и старательно закладывают тебе не просто в уши — прямо в душу, чтобы слова эти стали частью тебя самого. Плох тот солдат, который не знает во имя чего он рискует своей шкурой…
А потом директус Войт громко назвал его имя:
— Курсант Томикрион Вектор, выйти из строя!
И Томми, уже готовый к этом, сделал двадцать шагов вперед и вытянулся перед трибуной. Оставались считанные мгновения до того момента, как он перестанет быть курсантом и на полном основании сможет называться гвардейцем Истинного Рекса, левым фланговым шестого контуберния его воздушной когорты.
Директус Войт сошел с трибуны. Знаменосец проследовал следом за ним, и оба они остановились прямо перед Томми.
— Преклони колено, Томикрион Вектор!
Томми немедленно опустился на одно колено. Директус Войт положил гвардейские нашивки и эмблему левого флангового ему на правое плечо, прижал их рукой и громко сказал:
— Томикрион Вектор! Клянешься ли ты без страха и сомнения служить Дикрусу Второму и последнему, Истинному Рексу, скрытому за тьмой веков, пока жизнь твоя не прервется по воле любого из богов?
— Клянусь! — коротко и громко ответил Томми.
Всё. Он сказал это. И вместе с этим прежний этап его жизни закончился, и это слово: «клянусь» поставило на нем заключительную точку. Началась новая эпоха — эпоха небесной гвардии…
— Тогда поднимитесь с колена, гвардеец Вектор, отныне мы с вами равны!
Что-то в голосе директуса Войта изменилось в этот момент. Если прежде он обращался только к курсантам, то в эту минуту его собеседником стал настоящий гвардеец, каким был и сам директус Порси Войт до того, как получил ранение в бою и был отправлен дослуживать в гвардейскую школу, пока еще простым преподавателем баллистики в то далекое время…
Томми сгреб в кулак нашивки с эмблемой, поднялся и с улыбкой через все лицо обернулся к рядам курсантов. Задрал нашивки над головой.
— Да-а! — заорал он.
— Да-а-а-а! — тут же заорали в ответ все пятьсот глоток.
Директус Войт захохотал, совсем по-свойски хлопнул Томми по плечу, развернул к себе и обнял как старого друга.
— Неси службу достойно, брат!
— Я не подведу тебя, брат…
Ритуал был совершен, традиция соблюдена. И теперь уже не курсанта, а самого настоящего гвардейца Томми Вектора
