Ведьмина поляна – 2 - Василий Головачёв
– Подождите!
Могута оглянулся.
Издалека вдруг донёсся дробный стук, похожий на стаккато отбойного молотка.
Ратники замерли.
Стук прекратился, но потом повторился с новой силой.
– Автоматы! – проговорил Максим, бледнея. – Стреляют!
– Где?! – завертел головой сотник.
– Там… – указал на клочок неба Малята.
– Вперёд!
Отряд бросился на пандус как единое целое, демонстрируя отличную боевую слаженность.
Выскочили наверх, под горизонтальный каменный козырёк, накрывающий конец стартовой полосы. Перед ратниками открылось озеро со стоящим у дальнего края хладоносцем. Громадный болотоход от носа до кормы накрывала странная ежастая конструкция бордового цвета, усеянная чёрными шипами. Корабль окружала стая лодок, а в центре озера виднелось прозрачно-белая глыба льда с плоской вершиной. Но не это привлекло внимание бойцов. На берегу шёл бой!
От хладоносца к пролому в пластинчатой внутренней стене крепости поднималась цепь чёрных фигур в красных шапках, стреляя из автоматов. А вслед за ними вышагивали два десятка хладунов, поплёвывая своей смертельной для всего живого, мгновенно замерзающей слюной.
В ответ защитники пролома, а это могли быть только бойцы отряда Гвидо, стреляли намного реже, но не из огнестрельного оружия, которого у них не было, а из пневморужей и, очевидно, из парализующих мышцы глушаров. Было видно, как то один, то другой атакующий переставал вести огонь, падал в камни и замирал.
«Любава! – беззвучно охнул Максим. – Держись! Я рядом!»
– С двух сторон! – принял решение Могута, не колеблясь ни секунды. – Я с отделением Богуслава ударю слева, Макс и Малята – справа. Береги хладуна. Атака по команде, я подброшу врана!
– Почему они не отходят?! – выдохнул Малята. – Выродков целая сотня, а то и две!
– Узнаем. Вперёд!
Отряд разделился на две группы, и Максим повёл свою вдоль берега, усыпанного камнями. Хладун на поводке покорно шлёпал сзади с видом побитого за непослушание осла.
Маневр удался. Увлечённые боем гвардейцы конунга в красных шапках не смотрели на другой берег озерца, и отрядам Могуты и Максима удалось подобраться к арене боя совсем близко, метров на двадцать.
Могута подбросил в воздух ворона, и Максим скомандовал хладуну, направив его на фланг противника:
– Бей!
Залп из пневматических мушкетов и глушаров, поддержанный двумя плевками хладуна Максима, возымел среди нападающих эффект разорвавшейся бомбы! Сразу три десятка чёрных гвардейцев рухнули на камни, а два лягвозверя из атакующей цепи вместо того, чтобы ответить на удар ратников, внезапно плюнули на своих коллег! И между ними начался бой, сразу изменивший ход сражения.
Прежде чем их успокоили, они успели заморозить чуть ли не половину своего войска, в том числе и коллег. Остальные хладуны попятились, ворочая головами, как роботы, так как их поводыри бросились наутёк.
Максим своим заострённым восприятием уловил мысленный зов Любавы, крикнул Маляте:
– Пробиваемся слева!
Оба метнулись к пролому, целя из глушаров в чёрных гвардейцев, палящих во все стороны.
Хладун мешал маневрировать, поэтому Максим бросил его, внушив приказ плевать на красноголовых. Но долго зверь не продержался, хотя и «охладил пыл» трём-четырём гвардейцам. Затем его нашла очередь из автомата, и громадная лягушка упала.
Максим добрался до пролома первым, улучил момент, прыгнул в тёмный коридор.
Там тоже шёл бой. Отряд Гвидо был зажат в клещи: с берега его атаковали десантники с хладоносца, из коридора с двух сторон – пробравшиеся сзади из глубин крепости боевики в муаровом камуфляже. Позже от Гвидо, проработавшего в Еуроде больше года, стало известно, что это были бойцы элитного спецподразделения конунга, выполнявшего его особые приказы.
Любава со своими воительницами и ратниками группы быстрого реагирования отстреливалась от автоматчиков в левом крыле коридора, но чёрномундирных было больше, и стреляли они метко. Двое бойцов группы были уже убиты, и командирше приходилось туго.
Но присоединение Максима и брата изменило расстановку сил, что позволило оборонявшимся усилить стрельбу.
Заметив, что из-под козырька над проломом свесился десантник (камуфляж делал его почти невидимым на фоне стен), наводя ствол автомата на спины Любавы и Марфы, Максим инстинктивно метнул нож. И то же самое сделал Малята. Оба клинка, сверкнув, распороли воздух и вонзились точно в голову стрелка. Выстрелить он не успел, выпав головой наружу.
К пограничникам присоединился Могута с кличем:
– Росичи, губи гадов!
Цепь десантников в коридоре дрогнула, прекратив стрельбу, и начала отступать, теряя боевиков одного за другим.
Точно так же обратилась в бегство и армия красноголовых, превратившись в толпу объятых ужасом беглецов.
Отбив атаку десанта в коридорах, оставшиеся в живых ратники Гвидо и Могуты перенесли огонь на толпу, усиливая панику. Взорвался перегретым, вернее, переохлаждённым пузырём хладун с борта, накрыв вскипевшим белёсым туманом изморози ещё несколько десантников. Остальные начали прыгать в воду и лезть на палубу хладоносца, забыв о своём грозном живом оружии, и когда толпа схлынула, на берегу остались четыре уцелевшие лягушки, бессмысленно топчущиеся на месте.
– Добиваем! – азартно крикнул Малята, успевший вытащить свой и Максимов ножи из головы убитого десантника.
– Отставить! – рявкнул Могута. – Они нам пригодятся!
Малята не расслышал, и Максим догнал его, хватая за руку и останавливая.
– Остынь!
Малята вырвал руку, но понял, что старший пограничник просто выполнял приказ сотника, и виновато глянул на Максима.
Стрельба стихла.
Хладоносец начал отходить от берега. На его борту выстроились красноголовые, угрожающе выставив стволы автоматов.
Кто-то из ратников Гвидо кинулся было к берегу, но с борта корабля раздалась очередь, и боец упал.
– Не высовываться! – ещё раз рявкнул Могута.
Но у Максима сработал боевой рефлекс, о последствиях он подумать не успел: рукоять ножа сама влилась в ладонь, рука метнула нож, и клинок вошёл точно в горло стрелявшего.
Родилась пауза тишины с обеих сторон. Казалось, ещё секунда, и штурмовики конунга откроют стрельбу! Но хладоносец уже отошёл от берега метров на пятьдесят, и открывать огонь, равно как стрелять из глушаров, стало бессмысленно. Болотоход так и удалился к другому концу озера, обогнув изрядно подтаявший пласт льда в центре.
– Не высовываться! – повторил сотник, косо глянув на Максима. – Пусть уплывает!
– Никуда он не уплывёт! – выдохнул Малята, присевший на корточки рядом с продолжавшим стоять Максимом. – Кругом стены!
Однако брат Любавы оказался не прав. Максим тоже сначала посчитал, что хладоносец никуда не денется, но ошибся и он.
Раздался гул и лязг, и перед кораблём вдруг начали раздвигаться стены крепости. Ошеломлённые ратники молча смотрели, как в казавшейся сплошной пластинчатой стене образовался проход шириной метров пятьдесят, хладоносец вдвинулся в него и прошёл
