Сердце Дракона. Том 20. Часть 1 - Кирилл Сергеевич Клеванский
Что? О чем он говорил?
Хаджар посмотрел на свой меч. Когда они сражались с Мастером Ордена то, возможно, Синий Меч действительно впитал немного силы Абрахама. Но причем здесь Абрахам, пусть и являвшийся королем из далекого прошлого, и Последний Король, которым являлся… являлся нареченный императором Эрхард. А значит он не мог носить гордое звание Короля и…
Голова только сильнее заболела.
Глава 1751
— Ты ведь слышал легенду про пруд, ведущий туда, куда зовет твое сердце? — спросил дракон. — Пруд в саду Седьмого Неба.
Пруд в саду… да, Хаджар помнил легенду о том, что в Звездных Садах есть пруд, способный привести окунувшегося в него туда, куда зовет сердце.
Но чтобы воспользоваться им потребуется артефакты, которые практически невозможно добыть в Безымянном Мире. Да и более того, будто создателю не хватало существующих преград и того факта, что пруд находится в обители богов, так еще и отыскать его может лишь тот, кто не является сыном или дочерью четырех миров.
Хаджар поднял взгляд на дракона.
— Ты правильно понимаешь, смертный, — мягко прошептал Гардаграг. — Я знаю имя, произнесенное мной, потому что с момента, как моя сестра покинула этот край вместе со своим нареченным, я знал, что однажды сюда придет тот, кому будет надписано чернилами Книги Судеб попытаться отобрать мою драгоценность.
Еще до того, как Дракон взмахнул рукой, заставляя стихнуть злую вьюгу, Хаджар знал, что он увидит перед собой. Как гласила легенда, чтобы суметь подойти к пруду, искателю потребуется три вещи.
Цветок вишни, расцветший на камне посреди зимней ночи; его следует окропить кровью последнего короля и полить твердой, черной водой, что будет мягче песка и легче воздуха.
И там, за спиной исполинского воина, посреди ненадолго стихнувшей метели, мерцала маленьким огоньком пятнышко неповиновения законам мироздания.
На безжизненном черном камне, укрытом снегами, распустилось одно из немногих явлений, что генерал бы с чистой совестью мог бы назвать настоящим чудом Безымянного Мира.
Цветки вишни качался на ветру, а нежные розоватые бутоны распускались в изящном танце, не обращая внимания на безжизненный холст, царствовавший над этими краями.
Цветок, как свидетельство жизни в мертвом краю, излучал едва заметное сияние, пробивавшееся сквозь снег и мглу. Его лепестки, состоящие из нежных оттенков розового и белого, казалось пульсировали внутренней магией, словно сама сущность непокорства и стремления к свободе оказалась дистиллирована в крошечную, хрупкую форму цветочных ветвей.
И когда приказ дракона потерял свою силу и ветра вернули свою несмолкающую ярость, цветок вишни оставался все таким же непокоренным, мягко покачиваясь вопреки порывам страстной вьюги, будто невидимая сила поддерживала его горделивый и прекрасный вид.
Как живое напоминание о том, что даже в самые мрачные времена, пусть с виду хрупкие и кажущиеся несущественными вещи, способны вдохновлять продолжать пусть даже и бессмысленную борьбу.
Борьбу ради самой борьбы. Чтобы потом, даже если окажешься на дне, где только тьма, приправленная одиночеством и осколками разбитой судьбы, ты сможешь честно сказать сам себе, что не сдавался. Не поворачивался спиной к врагам. Не шел на компромиссы там, где душа требовала порыва.
Как этот цветок. Маленький и слабый. Пробивший путь сквозь километры гор, нашедший в себе силы зацвести посреди зимы, не знавший ласк солнца и весны. Просто потому, что никто и никогда не посмеет сказать ему — что он может, а что нет. Что есть его судьба, а что — злой рок.
— Иногда мне кажется, — дракон не сводил взгляда со своей драгоценности. — что только благодаря этой вишне я смог сохранить разум, когда провалил испытание Небес и Земли.
Хаджар промолчал. Он чувствовал, что в простой вишне хранились столь глубокие мистерии и тайны мироздания, что его разума не хватило бы, чтобы их осознать. Возможно, не был бы способен полностью оценить великолепия этой вишни и простой Бессмертный.
Лишь те, кто стояли у самого купола лестницы развития, Бессмертные на границе божественной сути и сами боги смогли бы понять это растение. Его тихую метафору, скрытую ото всех, ибо цветку не требовалось ни громкой славы, ни песен, ни легенд. Он делал лишь то, что должен был.
Должен самому себе.
— Ты не отдашь его просто так, — не спрашивал, а утверждал Хаджар.
— Цветок единственное, что связывает меня с памятью о сестре, — произнес дракон голосом полным тоски. — на свой разум мне уже давно плевать, смертный. Я провалил свой шанс преодолеть время и…
Гардаграг замолчал. Его вертикальные зрачки чуть помутнели. Он явно мысленно возвращался в прошлое. Настолько далекое, что во всем Безымянном Мире не наберется больше сотни тех, кто мог бы рассказать о тех временах.
— Расскажи мне, смертный, ради чего я жил? — внезапно спросил дракон.
Хаджар, ошарашенный услышанным вопросом, не нашелся что сказать.
— У меня достаточно силы, чтобы проломить себе путь к землям Бессмертных, — продолжал Гардаграг. — достаточно знаний, чтобы разбить границу, разделяющую этот край и земли Истинного Севера. Может быть, я бы даже смог призвать мост, ведущий на Седьмое Небо. Но зачем? Что я там найду?
Вряд ли дракон преувеличивал. Если он действительно являлся Диким Богом, рожденный, скорее всего, задолго до знаменитой эпохи Пьяного Монаха, то тогда его сила заставила бы даже Громовую птицу выглядеть несмышленым птенцом.
Возможно, он не был так же силен, как младшие боги, но вот если мерить силой Бессмертных, то, скорее всего, не так много среди последних было тех, кто смог встать вровень с Гардаграгом.
— Я мог бы потратить еще пару эпох и осознать Закон, — Хаджар уже не понимал, говорит ли дракон с ним или с собой. — но даже Закон не смог бы повернуть время вспять и вернуть мне сестру. Так для чего я жил, смертный?
Слезы льдинками катились по щекам Древнего.
— Ради того, чтобы покорно ждать, бредя сквозь историю этого сраного мира, пока сюда придет тот, кто отберет у меня сокровище? — голос дракона чуть дрожал, а вместе с ним — дрожала и вьюга, словно она сама являлась частью Гардаграга. — Или же этот цветок вовсе не мой верный спутник, а безучастный надзиратель? Скажи мне, смертный, зачем мне вся эта сила, если я не могу покинуть пределы этого ущелья, ибо стану безумным зверем? Зачем все эти эпохи, если я лишь жду. Жду собственной смерти.
Хаджар хранил молчание. Кто он такой, чтобы обсуждать подобные вещи с одним из Древних.
— Нет, ты не ответишь, — слезы срывались со щек дракона. — Сейчас не ответишь… а однажды поймешь, что я
