Андрей Лазарчук - 78. Параграф (журнальный вариант)

– А какую стимуляцию? -заинтересовалась Лиса. - Минет вы им делаете, что ли?

– Нет, очень серьёзно сказал док, мы вставляем им электрод в жопу и подаём слабые разряды. Потом удаляем голову, и яички…

Ну и работёнка у вас…

Зато и платили неплохо.

– Бедные крыски, сказала Лиса. Заталкивают тебя в гильотину, грубо суют в жопу грязный электрод, подают ток. Потом голову отрубают. А потом ещё издеваются над трупом. Понятно, чего они так на вас взъелись…

После док ответил ещё на несколько животрепещущих вопросов: почему не годятся мёртвые крысы; почему, если мы сами состоим из аминокислот, нельзя использовать, к примеру, нашу собственную кровь (по двум причинам: во-первых, все наши аминокислоты лево-, а не правовращающие, во-вторых, пирролйзин в состав человеческого белка не входит, а только в белок каких-то бесконечно древних бактерий); зачем так сложно? - чтобы нельзя было спереть и начать производство на стороне; но на самом деле они тут всё-таки нарушали одно основополагающее правило, теперь уж какой смысл скрывать: при экспериментах подобного рода требуется всё делать так, чтобы артефакальный микроорганизм не способен был выжить во внешнем мире: дох, допустим, при температуре выше нуля, или при отсутствии пятидесяти процентов углекислоты в атмосфере, или ещё что-то в этом роде. А у них, как видите, только таймер - но нас это точно не спасает.

– Про таймер, если можно, подробнее, - попросил Скиф.

– Ничего обнадёживающего: после воздействия ингибитора вирус перестаёт размножаться и через двенадцать часов распадается практически без следа.

– А без воздействия?

– Вирулентность сохраняется довольно долго; если создать вирусу идеальные условия, то несколько лет. В реальных условиях вирус разрушается достаточно быстро, это всё-таки не конечный продукт, а демо-версия.

– Разрушается чем?

– Температура выше плюс восьмидесяти, давление свыше пяти атмосфер. СВЧ-поле. Жёсткий ультрафиолет. Чистый кислород. Ультразвук…

– То есть убить этих тварей можно, только сунув голову в микроволновку?

– Ну… да… - док виновато развёл руками.

– Сволочи вы, - сказала Лиса, шмыгнув носом. Взять бы вас…

– Сволочи уже получили своё,- сказал док. Жаль, что не все. Но те далеко и высоко, отсюда не достать…

– А ты?

– Я вёл проект «Гений»… 

83.

Он вёл проект «Гений», видите ли…

Я уже говорил, что испытывал определённое беспокойство по отношению к себе самому: во мне образовался и всё увеличивался сектор сознания, который я не контролировал. Там что-то происходило, но я не знал, касается оно меня или нет - и я ли это вообще. Может быть, что и не я вовсе, а Билли Миллиган.

Так вот, когда док произнёс эти слова: «я вёл проект "Гений"», - это тёмное неконтролируемое пятно захватило уже больше половины моего сознания, и одновременно с этим я увидел вход, туннель, лаз, ворота, портал - в общем, что-то, что вело туда. За стену. За горизонт. За… за не знаю, что.

Я не удержался. Я шагнул. 

84.

Описать то, что я там увидел, невозможно. И слово «увидел» на самом деле не подходит. И нельзя сказать, что я переменился, стал другим и так далее. Объясняющие слова не то что не отражают сути, а наоборот, уводят от темы.

Я был слеп и прозрел? - не то.Я болел и выздоровел? - не то.Я был человек, а стал бог? - не то.Всё не то.

85.

Я стал другим. Я стал понимать многое, прежде скрытое. Я догадался, что произошло здесь до нас и без нас, хотя видел только фрагменты картины. Шерлок Холмс - щенок рядом со мной.

Рассказать? Или пусть это будет загадкой и дальше?

Пусть пока побудет загадкой… Впрочем, вы и так уже обо всём догадались, просто правда не хочет умещаться в сознании, она другой, непривычной формы.

А главное - она, эта правда, неинтересна и некрасива. И не ведёт ни в какие выси и дали. Вообще никуда не ведёт. И когда на табло станет 00:00:00 - эта правда кончится без следа.

Чёрт с ней. Мне всё равно, догадаетесь вы или не догадаетесь. А главное, вам это тоже должно быть всё равно. Правда вас не спасёт и не сделает лучше.

Но мне следовало скрывать от ребят, что я стал другим, потому что, если меня заподозрят, это сильно осложнит ситуацию. Я стану как бы вне закона.

И ещё: я теперь точно знал, что нам отсюда не выбраться. Мы кончились. И действовать надо, исходя из этого положения дел. Тупо и равнодушно. 

86.

Я встал, тем самым объявив собрание закончившимся.

– Товарищи офицеры. Напоминаю, что основное наше задание - уничтожить лабораторию. Поскольку группа подверглась воздействию вредоносного фактора и заражение подтверждено лабораторными исследованиями, то в действие вступает параграф семьдесят восемь…

– Группа должна самоликвидироваться, - пробормотал Скиф, тщательно разглядывая свои ногти. Ногти у него были какие-то неправильные, всегда ломались и расслаивались, он очень переживал.

– Док! - Люба развернулся всем корпусом.- И что, никаких шансов?

Док смотрел куда-то мимо всех, чуть поверх. Он словно бы не слышал вопроса. Мы ждали. Док покачал головой.

– Ну, не может же быть…

Не знаю, кто это сказал. Наверное, все хором подумали. Потом док сказал:

– У меня началось, ребята… Точно, началось.

На лице его появилось растерянно-счастливое выражение. И с этим выражением - бережно, словно боясь расплескать, - он встал, вынул из кармана ПСМ и аккуратно выстрелил себе в сердце. 

87.

– Сукин сын! - кричал Фест. - Сбежал? Сбежал, да? Сбежал? Он тряс дока за грудки, но тот уже был не здесь. 

88.

Что ещё?… Да, была безобразная сцена. Недолго, но была. Я, конечно, ожидал, что кто-то начнёт истерить. Такие вещи неизбежны. Но дело в том, что начали истерить вовсе не те, от кого я этого ожидал. И развивалась вспышка не так, как я мог себе представить. И уж никак я не ожидал,того, кто и как положит конец истерике.

В общем, довольно скоро всё кончилось…

Стоп. Не совсем так - или даже совсем не так. Это тот Гудвин, который был раньше, был вот только что - не смог предвидеть, представить и ожидать. А тот Гудвин, который получился несколько минут назад, видел и эту схему происшествия, и другую схему, которая реализовалась бы, произнеси имярек не те слова, а чуть-чуть другие, - и третью схему, и четвёртую…

К чему это я? Да к тому, что нет смысла рассказывать про конкретные слова и конкретные действия. Ну да, кто-то нёс чушь, кто-то потерял контроль над собой. Кто-то наоборот - был спокоен, как удав. Кто-то даже сделал то, что полагалось бы по идее сделать мне, но я медлил, не желая тратить заряд авторитета перед решающим шагом… 

89.

Jesus Loves You, Гудвин… Everyone else thinks you're an asshole.

– Параграф семьдесят восемь, - напомнил я.- И вот Пай не даст соврать -Миямото Мусаси говорил: «Не суетитесь; ведите себя так, будто вы уже мертвы». Правильно я помню?

– По смыслу - да, - сказал Пай.

А Люба, развалившийся на стуле, похлопал проходящего мимо Феста по жопе и усмехнулся: - Тише, Танечка, не плачь, а то будешь там, где мяч.

Фест медленно повернулся к нему. Но не для того, чтобы пристрелить. Он стал загибать пальцы, дошёл до восьми, сбился, начал сначала и наконец загнул все пальцы на обеих руках. Воздел кулаки над головой.

– Десять, - сказал он то ли с ужасом, то ли с восторгом. - Десять слов подряд. Всё, теперь я ничему не удивлюсь…

Спам вытер пот, посмотрел на Скифа, на Лису, потом на меня:

– Подрыв?

Я помедлил. Сделал вид, что всё ещё не решил.

– Не уверен, - сказал я. - Нужна полноценная кремация. Я подумал: может быть, устроить объёмный взрыв? Электростанция здесь газовая, надо посмотреть, что там с запасами топлива, посчитать… Займись, Спам.

– Понял, командир. Разрешите приступить?

– Давай, давай. Пульт станции, как я понял, сразу под окном, через которое мы лазаем…

– Да, я видел.

– Люба, прикроешь Спама.

– Есть.

Они исчезли. Я сейчас видел и понимал окружающее совсем не так, как раньше. Больше всего то, что происходило рядом со мной и вокруг меня, походило на модернистский фильм-анимэ. Люди стали плоскими, но яркими и двигались невесомо. Я мог их ускорять и замедлять. Я мог их вывернуть и посмотреть, что у них внутри. И ещё я мог, не сдвигаясь с места, заглянуть в любой закуток станции. Правда, я пока не знал, могу ли доверять тому, что увижу там не глазами…

Но я узнаю. Наверное, уже очень скоро.

– А в чём вообще проблема? - спросил Пай. - Ну, подорвались бы… легко и быстро.