Майк Резник - Вдоводел

— А чем ты, собственно, отличаешься от любого другого? — спросил Рождественский Пастырь. — Кто ты?

— Клон.

— Ах вот оно что! Ты — возродившийся Вдоводел, восставший из пепла.

— Он не умер.

— Должен умереть. Такие типы до ста пятидесяти лет не доживают.

— Он уже больше ста лет как заморожен.

— Дай-ка подумать. Он жив, но заморожен, а кто-то потратил много денег и сильно рискнул, чтобы создать его клон. Почему Вдоводел воспользовался Глубоким Сном? Причин много. Болезнь. Могущественный враг. Он инвестировал деньги в прибыльное дело и надеется проснуться очень богатым человеком. — Рождественский Пастырь помолчал, оценивая возможные варианты. — Если дело во враге, он бы уже давно проснулся. И в этом случае клон ему не нужен. Если в деньгах — тем более. Зачем ему судебные тяжбы с, клоном? Остается болезнь… — Долгая пауза. — Но почему клон?

— Расходы возросли.

— Ну конечно! — воскликнул Рождественский Пастырь. — Он платит за Глубокий Сон процентами со своих инвестиций. Расходы возросли, пришлось залезть в основной капитал, и внезапно выяснилось, что платить за Сон нечем. Тогда создали тебя… — Вновь пауза. — Но что ты тут делаешь, почему работаешь на Маркиза? Если им нужны деньги, тебе следовало дать какое-то поручение. Выследить убийцу, получить вознаграждение, вернуться туда, где они держат настоящего Вдоводела.

— Мне и дали такое поручение. Но все как-то запуталось.

— Убийство Маркиза облегчит тебе жизнь? Тебе поручено убить его?

— Нет. Он знает, кого я должен убить, но не хочет назвать его имя.

— После того, как станет трупом, тем более не скажет.

— Я об этом думал, — вздохнул Найтхаук. — Я заявлю, что искал именно Маркиза, получу вознаграждение и… — он запнулся.

— Отправишь деньги Вдоводелу? — предположил Рождественский Пастырь.

— Нет. Повезу их на Делурос.

— Делурос? Но до него полгалактики. Почему бы не воспользоваться банковским переводом?

— Я должен доставить их лично.

— Почему?

— Потому что я единственный, кто может его убить, — ответил Найтхаук.

— Вроде бы ты сказал, что он болен.

— Я не уверен, что справился бы, будь он здоров. Вдоводел — убийца по собственной воле, я — по необходимости.

— Итог-то один, — резонно заметил Рождественский Пастырь.

В холл вошел мужчина средних лет с рюкзаком за плечами. Никто его не встретил, поэтому он заглянул в бар и замер, увидев на полу пятна свежей крови. Найтхаук и Рождественский Пастырь одарили его ледяными взглядами, поэтому мужчина счел за благо молча ретироваться. Какое-то время он пятился, а потом повернулся и стремглав выскочил на улицу.

— Что ж, сын мой, — Рождественский Пастырь направился к двери, — пожалуй, нам тоже пора.

Найтхаук двинулся за ним, обходя пятна крови. Святой Ролик удивленно пискнул, спрыгнул на пол и покатился рядом, держась в восемнадцати ярдах от левой ноги Найтхаука.

— Действительно, делать тут больше нечего. — Когда они вышли в холл, молодой человек повернулся к Рождественскому Пастырю. — А куда вы направляетесь?

Рождественский Пастырь пожал плечами.

— Не знаю. Может, загляну на Тундру. Посмотрю, чем богаты тамошние церкви.

Найтхаук изумленно воззрился на него.

— Ты мне понравился, — продолжал Рождественский Пастырь, — а вот к Маркизу я никогда не питал теплых чувств. Воры должны держаться вместе, а не загонять в угол тех, у кого возникли временные трудности.

— Но за вами гонятся полицейские, — напомнил Найтхаук. — Они отстают лишь на несколько часов.

— Я перекину добычу в трюм твоего корабля. Поскольку наш друг-инопланетянин умер, опытный механик раньше чем через час не отыщется. Так что мой корабль придется оставить полиции. Пусть пользуется.

— Я не хочу нести ответственность за вашу добычу.

— Никто тебя и не просит. Более того, я слышать об этом не желаю. — Он помолчал. — Время дорого. Могу я воспользоваться твоим кораблем или нет?

После короткого раздумья Найтхаук кивнул.

— Я возьму с собой Ролика.

— На твоем месте так бы поступил каждый. Это чертовски полезная зверушка.

— Интересно только, что он ест. — Они вышли на улицу. — Я бы захватил для него что-нибудь вкусненькое.

— Рта у этого Святого вроде нет. — Рождественский Пастырь еще раз внимательно оглядел желтый пушистый шарик. — Почему бы не предположить, что питательные вещества он получает посредством осмоса*?4 Если ему будет обо что тереться, с голода он не умрет.

— А обо что он будет тереться?

— Об тебя, — улыбнулся Рождественский Пастырь.

— Не понял.

— На паре планет мне встречались животные без входных отверстий пищеварительного тракта. Представь себе, что этот пушистик убивает маленьких животных, «выпивая» их жизненную силу. От тебя же не убудет, если он, проголодавшись, закусит толикой твоей энергии. Габариты позволяют. Зато он будет убивать твоих врагов, чтобы обеспечить себе гарантированные завтраки, обеды и ужины.

— Вы скорее всего правы. — Найтхаук задумчиво посмотрел на Ролика. — Но мне хотелось бы думать, что я просто ему небезразличен.

— Может, так и есть. Я лишь высказал предположение.

— Интересно, вкатится ли он в корабль? Или решит остаться здесь?

— Ни в коем разе!

— Почему?

— Если б мы встретились, когда я ходил в настоящих пастырях, я бы сказал, что Святой Ролик, имя-то у него какое, есть знак Божий.

— Знак?

— Свидетельство того, что ты храним Господом. Если бы Бог не даровал тебе это инопланетное существо, которое не способно ни думать, ни говорить, но тем не менее решило связать свою судьбу с твоей, ты бы не вышел из этого отеля живым. Сие означает, что Богом тебе предначертаны другие планы.

— К примеру, убить Маркиза?

— Кто знает?

Или провести жизнь с Жемчужиной Маракаибо?

— Вы — священник. Как я узнаю, выполнены ли мною предначертания Божьи?

— Легко, — ответил Рождественский Пастырь. — Как только ты сделаешь то, чего от тебя ждут, этот пушистый шарик перестанет тебя охранять.

И, словно показывая, что покидать компанию он еще не собирается. Святой Ролик громко замурлыкал и вновь запрыгнул на плечо Найтхаука.

Глава 14

Ящерица Мэллой оторвался от пасьянса и взглянул на приближающихся Найтхаука и Рождественского Пастыря.

— С возвращением, Джефф. — Он широко улыбнулся. — А кто твой друг?

— Зовите меня Крис.

Мэллой уставился на Святого Ролика.

— Ты знаешь, что за тобой тащится что-то желтое и круглое?

— Да, — кивнул Найтхаук.

— И как я понимаю, живое, но без глаз, ног или ушей.

— Живое, живое, — подтвердил Найтхаук. — Где Маркиз?

— Час поздний, — ответил Мэллой. — Думаю, он и Жемчужина уже в постели.

Найтхаук напрягся, но промолчал.

— Я бы чего-нибудь выпил, — попытался разрядить обстановку Рождественский Пастырь. — Вы не будете возражать, если мы присядем за ваш столик?

— Спрашивайте его, — Мэллой указал на Найтхаука. — Он — босс.

— Садитесь. — Найтхаук пододвинул стул, сел сам. Святой Ролик радостно пискнул, запрыгнул ему на плечо, устроился там и довольно замурлыкал.

— Что это такое? — подозрительно спросил Мэллой. — Домашняя зверушка?

— И совершенно безобидная. — Рождественский Пастырь подавил улыбку.

— Абсолютно, — подтвердил Найтхаук.

Мэллой еще долго смотрел на пушистый желтый шарик, потом пожал плечами.

— Когда мы сможем повидаться с Маркизом? — спросил Рождественский Пастырь.

— Вы с ним знакомы, Крис? — полюбопытствовал Мэллой.

— Я много слышал о нем, — ответил Рождественский Пастырь. — И хотел бы встретиться. Мне представляется, это взаимное желание.

— После того, как его дама отходит ко сну, он обычно спускается сюда пропустить рюмочку на ночь. Поболтайтесь здесь и наверняка на него наткнетесь. Или он на вас.

— Меня устраивает, — кивнул Рождественский Пастырь.

Мэллой повернулся к Найтхауку.

— Наверное, он захочет получить от тебя полный отчет. Все прошло гладко?

— Можно сказать, что да.

— Ты получил деньги или тебе пришлось его убить?

— Вся добыча в трюме моего корабля.

— То есть ты его убил?

— Нет.

На лице Мэллоя отразилось недоумение.

— Я думал, что Пастырь из крутых. Да какой вор добровольно отдаст всю свою добычу?

— К примеру, тот, который хочет дожить до следующего утра.

— Так уж получилось, что я лично знаком с Рождественским Пастырем, — добавил Рождественский Пастырь, — и заверяю вас, он пошел бы на все, лишь бы избежать стычки с молодым Найтхауком. Да и с Маркизом тоже.

— Это плохо, — опечалился Мэллой. — Имя у него больно интригующее. Я надеялся, что и преступник он неординарный.

— В этом вы правы, более чем неординарный, — покивал Рождественский Пастырь. — Я могу говорить о нем часами.