Андрей Ерпылев - Курорт на краю Галактики
15
– Вы думаете, это может сработать?
Выслушав мой план, оба сотрудника КГБ сперва отвергли его как явную «дамскую чушь», но затем, постепенно, задумались над ним и, после множества оговорок и моря критики, со скрипом признали, что в нем есть «некое рациональное зерно».
Теперь мы все трое восседали за тем же стеклянным столиком, едва не угробленным полчаса назад разъяренным Ррмиусом, и сосредоточенно чертили что-то каждый на своем листке бумаги, причем, полковник покрывал каракулями оборотную сторону своей «ориентировки», сыгравшей с ним такую отвратительную шутку. Не хватало только букетика разноцветных флажков в центре.
Каюсь: ничего сверхъестественного я не предложила. Просто-напросто, мне в голову пришла мысль, каким образом можно значительно сузить круг подозреваемых, после моего «открытия», внезапно расширившийся до неимоверных пределов. Должна же я была хоть немного загладить свою вину перед убитыми моими словами оперативниками!
– Ерунда! – скептик до мозга своих кошачьих костей, полковник мур Маав был непреклонен. – Где гарантия, что ценакиреманин кинется улетать именно с первым космолайном? Он может совершенно спокойно подождать следующего…
– Угу, – смиренно подтвердил Лесли. – Особенно, если этот следующий отправится еще через полмесяца, а то и через месяц…
– Чтобы спокойно дождаться того момента, когда его вычислят, – подхватила я, старательно рисуя какие-то несусветные сердечки и цветочки на своем листике, чтобы не слишком отличаться от своих товарищей, явно занятых делом, старательно прикрывая его при этом рукой дабы не быть разоблаченной. – Отлично зная, что его ищут и петля вокруг него затягивается…
Понимаю, понимаю: штамп избитый и обыгранный в миллионе шпионских романов и сериалов чуть ли не с каменного века, но поделать ничего не могу – тянет меня в подобной ситуации на красивости, хоть тресни!
– Так он прямо и кинулся бежать, словно крыса с корабля… – скрываясь за ширмой иронии, маркиз пытался сопротивляться, хотя чувствовалось, что он уже прочно сидит на крючке, причем с каждым мгновением заглатывает насадку все глубже, постепенно входя во вкус. – Расталкивая желающих отбыть тем же рейсом…
– Почему же «расталкивая»? Просто попытается попасть в число отбывающих и, думаю, сделает это с присущей ему изобретательностью. А пассажиров в космолайне всего-то двести восемьдесят пять, а не та прорва, что здесь, на станции…
– Да понимаю я, понимаю… И вы считаете, что пресловутая интуиция вам что-нибудь подскажет?
– Непременно!
– Ну, тогда лады! – неожиданно легко согласился мур Маав, решительно пряча свои «художества» (никто так и не увидел, что же он там чертил) фирменным жестом и спрыгивая на пол. – Рекомендую вам, Даздравора Александровна, все-таки отдохнуть, пока мы с Джонсом… Я же жду вас, Джонс, чего вы рассиживаетесь? До вечера, госпожа Прямогорова.
– Иду, шеф! Уже иду!
«Рыцари плаща и кинжала», строго соблюдая субординацию, гуськом тронулись к выходу.
– Эй! – окликнула я их уже на пороге, вспомнив, что забыла прояснить один интересный вопрос. – А как, позвольте спросить, террорист намерен осуществить свой замысел, отсутствуя в тот момент на станции? Это ведь не то что бомбу какую-нибудь взорвать? Тут же надо…
Маркиз остановился на пороге и, обернувшись, заявил (могу поклясться, что он ехидно улыбался, хотя мор… лицо его было по обыкновению бесстрастным):
– Мне кажется, дорогая Доза, что, если ему удастся беспрепятственно улизнуть, мы с вами узнаем его замысел первыми…
* * *Я парила в невесомости на огромной высоте над проплывающей подо мной зеленовато-голубой поверхностью планеты.
Не скрою, за последние десять с хвостиком самостоятельных лет (да и ранее приходилось, правда, под крылышком заботливых родителей) я избороздила, как выражались в старину, немалую часть просторов Галактики… Да, но оказываться вот так, без скафандра и прочих защитных причиндал, в открытом, пусть даже и «ближнем», космосе, мне раньше как-то не приходилось.
Однако, вместо жуткого страха, ужаса перед неминуемой гибелью (интересно, а какие еще чувства испытывали бы вы, оставшись едва ли не голым в безвоздушном пространстве?), меня сжигало любопытство. Во-первых, почему я не взрываюсь, словно лягушка, которую мальчишки-садисты надули велосипедным насосом, а во-вторых, каким образом я здесь оказалась?
Через пару минут (а может быть и часов) я поняла, что на орбите парю далеко не одна – десятки, если не сотни, моих знакомых, полузнакомых и вовсе незнакомых товарищей по заточению на орбитальной станции, теперь медленно проплывали мимо меня, живые и здоровые, будто ничего особенного не произошло. Никто из них не был отягощен не только скафандром, но большинство и излишней одеждой: господин Ловенбухр, к примеру, приветливо помахал мне ладонью, напоминающей связку сосисок, пролетая мимо в одних легкомысленных полосатых плавках, едва не лопающихся на его могучих телесах…
Где же маркиз и Лесли? Неужели, мы все-таки упустили проклятого террориста и теперь все кончено? Не об этом ли предупреждали меня мои товарищи, утверждая, что я «узнаю все первой»?
Какая-то неведомая сила тут же услужливо повернула меня лицом к Адагрух-Ялатне и я увидела, как станция, действительно как две капли воды похожая на огромную консервную банку, даже с какой-то яркой этикеткой на боку, величаво снижается по пологой траектории. Еще немного и она, коснувшись атмосферы, начинает понемногу раскаляться…
– Перестаньте глазеть куда ни попадя, Даздравора Александровна! – тут же раздался над ухом сварливый, знакомый до последней нотки, голос. – Вы ведь здесь не для того, чтобы любоваться всякими, к делу не относящимися, красотами…
Так и есть: раскинув в невесомости все четыре лапы и полностью восстановленный хвост, маркиз мур Маав парит рядом со мной, сурово насупив брови и щетиня усы. На голове у него форменная фуражка с кокардой, середину тела, примерно там, где у людей расположена талия, украшает широкий пояс с портупеей и огромная кобура с высовывающейся из нее рубчатой рукоятью. В нескольких метрах за ним скорбно сложил руки на груди Лесли, наоборот, без признаков своей профессиональной принадлежности, зато в женском купальном костюме начала XX века в голубой горошек, с кокетливыми оборочками и всякими рюшечками. Надо понимать, что это символизирует… Да Бог знает, что это символизирует, но зрелище, клянусь вам, препикантнейшее!
– Ну что же вы? Соберитесь, сосредоточьтесь на своих прямых обязанностях!
Конечно же! Я ведь должна узнать среди сотен проплывающих мимо, будто на гигантском конвейере, туристов, одного-единственного нужного нам человека. Террориста! Ценаки… Как там его? Боже мой! Да пока я глазела на падающую станцию, их тут десятка два пролетело! Интересно, а можно будет повторить?..
Я честно глазела на бесконечную вереницу людей, икитикян, мерганцев и представителей еще десятков всевозможных рас гуманоидов и негуманоидов, полностью одетых и неглиже, весело подмигивающих и раздраженно грозящих кулаками, клешнями и щупальцами, пока на глаза не навернулись слезы. Конечно же я не узнаю никого! Все это впустую! Тем более, станцию уже не остановить и вот-вот один из космических крейсеров (почему-то он представлялся мне легендарным крейсером «Аврора», виденным несколько раз при посещении Ленинграда и висящим теперь в пустоте в некотором отдалении, сурово наставив прямо на меня свое знаменитое носовое орудие) аннигилирует меня вместе со всей туристической братией.
Я уже собралась ткнуть пальцем в первого попавшегося мужчину, чтобы хоть на немного оттянуть неизбежный финал (этим «первым попавшимся», как назло, оказался давешний «мачо»), когда где-то вдалеке замаячило нечто нужное мне.
Я завертелась, как на сковородке, вытягивая шею, чтобы подробнее разглядеть вожделенное лицо, фигуру или хотя бы цвет волос, но тут, как обычно, все заволоклось какой-то мглой, в которой скорее угадывался, чем виделся, силуэт террориста. Стало нестерпимо холодно, заложило уши…
* * *И я проснулась на разбросанной постели в номере, отведенном нам с маркизом мур Маавом, вместо взорванного накануне, стуча зубами от ужасающей стужи.
В неверном свете ночника, из рук вон плохо освещающего даже собственный абажур, я с ужасом увидела, что подушка моя залита чем-то темным и та же темная жидкость струится по поднесенным к лицу ладоням… Кровь? Новое покушение?..
Только сейчас я поняла, что уже давно слышу монотонный, выматывающий душу свист.
Холод, заложенные уши, кровь из носа… Да ведь произошла разгерметизация! Нет, я все еще сплю. Мне все это кажется…
На глазах номер наполнялся туманом, сочащимся сквозь крохотные щели вентиляции над дверью. Внезапно я подскочила на кровати от грохота в стенном баре за стандартным изображением «Сияющего Нефритового Жезла». Граната?! Бомба?!!
