Николай Степанов - Магистр
— Спустя годы я часто ловлю себя на мысли: если бы отец вложил свои знания через синяки и ссадины, может, во мне и не было бы этого никому не нужного позерства. Но что сделано, то сделано.
— Твой отец, наверное, был гениальным учителем. Меня, например, пятнадцать лет учат, и, как сегодня выяснилось, впустую. Сколько же времени нужно потратить, чтобы так… — я старался подобрать нужное слово, — научиться держать меч в руках…
— Иногда всей жизни не хватает, а иногда за мгновение.
— Ты еще скажи, что у вас некоторые с мечом в руках на свет появляются.
— Серж, ты оскорбляешь меня недоверием, — жестко произнес савор. — Хочешь мне бросить вызов?
— Я, конечно, по вашим меркам — человек странный, но не идиот же в самом деле.
— Тогда слушай и не перебивай старших. Существует несколько способов без труда обрести мастерство.
В нашем мире иногда находят оружие, изготовленное до Великого изгнания. Что такое Великое изгнание и какие времена были до него — никто не знает, но сталь тогда имела серый, а не зеленоватый оттенок. Стародавнее оружие имеет одну особенность: после двадцати лет владения им воин становится неутомимым в бою. Он не получает новых знаний и не приобретает мастерства, просто меч вливает свежие силы в своего хозяина. С помощью такого оружия можно получить все мастерство его владельца. Хочешь угадать как?
Особого желания играть в угадайку не было, поэтому я высказал самое мрачное предположение, первым пришедшее в голову:
— Отобрать меч и убить воина.
— Точно.
— Унг, а ведь у твоего меча лезвие серое.
— А ты заметил мою усталость после утреннего боя? — усмехнулся Унг.
Везде свои чудеса, чем тебе не меч-кладенец. Хотя сам и не рубит, зато махать не устаешь. Какое ни есть, а подспорье.
— Нет, я бы не хотел иметь такое оружие. Лучше наоборот: соперник только собрался нанести коварный удар, а вместо этого — бац! — и себе по ноге или еще какому-либо важному месту.
— Мечтатель, — насмешливым голосом произнес савор и, поднявшись, предложил двигаться дальше.
Ближе к вечеру набежали свинцовые тучи. Из-за своеобразного спектра солнечных лучей они имели сиреневый оттенок, превращая небосвод в красочное панно. Я долго любовался необычной игрой оттенков, пока не полил обещанный Унгом дождь. Хорошо ему в широкополой шляпе и кожаной одежде! А моя куртка, как, впрочем, и мех шерстяных участников экспедиции, промокла в один миг, существенно снизив комфортность путешествия. К счастью, ливень продолжался недолго, а последующий за ним теплый ветер быстро просушил и дорогу, и одежду. Начинало темнеть.
— Давайте прибавим ходу, — предложил наш проводник, — до ночи хотелось бы добраться до Крингенских лесов.
— Может, легкая пробежка перед сном? — сказал я и тут же заметил движущиеся навстречу фары. — О! А это что?
Рука так и застыла, не успев подняться до горизонтального положения, попытка произнести еще хотя бы одно слово также провалилась, и, что самое удивительное, я был не одинок в этом странном застывании. Единственное, что оставалось подвижным, были глаза, которые наблюдали словно окаменевших Унга, Грифа и Баки. Лерх находился сзади, поэтому его состояние я определить не мог. Зато стали видны создания, принятые мною за фары автомобиля. Ими оказались две огромные змеи, каждая со светящимся шаром на голове.
«Бедный Дербс», — подумал я. Первым на пути у шароголовых оказался Баки. Видеть, как пожирают твоего любимца, и не иметь возможности ему помочь — это жестоко. Огромная пасть уже приближалась к одноухому шушеру, когда мимо меня промелькнула рыжая тень.
Смертельная угроза четвероногого любимца была растоптана лерхом в секунду. Вторую змею ждала более мучительная смерть. После небольшой анестезии головой о землю она была связана в несколько узлов и отброшена в сторону. Стоило погаснуть головному убору ползающего гада, как телу вернулась былая подвижность, правда вместе с разрывающей головной болью. Однако по сравнению с перспективой участия в ужине ползающих шлангов в качестве основного блюда это уже казалось малозначимым. Мы одновременно присели перевести дух.
— Унг, кто это были?
— Про грюнз я и раньше слышал, но никогда не верил в их существование. Завораживающая гадюка, шарган и грюнза встречаются в сказаниях разных племен как синоним слова «смерть» и описываются в виде змеи с желтым солнцем на голове.
— Но почему она не подействовала на Дербса? — включился в разговор Гриф. — Не потому же, в самом деле, что он рыжий, а рыжим всегда везет?
Лерх был полностью занят своим любимцем и не обращал на нас никакого внимания. Его можно было понять: еще немного — и Дербс мог навсегда лишиться своей собачки. Я уже собрался позвать рыжего гиганта к нам, но голос Унга меня остановил:
— «Прячь глаза свои от смерти» — вот что говорится при упоминании о грюнзе. У вашего друга глаза прикрыты темными пластинками, поэтому он и не пострадал.
— Главное, что вовремя пострадали змеюки, — облегченно вздохнул я и, уже обращаясь к лерху, крикнул: — Дербс, подойди на минуту!
Рыжий гигант неохотно прервал любимое занятие, заключающееся в тисканье своего подопечного, и подошел ко мне.
— За проявленное мужество и сноровку рядовому Дербсу объявляется благодарность и присваивается воинское звание ефрейтора, — сказал я как можно торжественнее.
— И где моя благодарность? — тут же поинтересовался новоиспеченный ефрейтор, с любопытством оглядываясь по сторонам. Не обнаружив ничего, что хоть как-то подпадало под это определение, и увидев недоумение на моем лице, пояснил, как слабоумному: — Ведь это какое-то благо, вручаемое даром.
Тут уж лерху не удалось застать меня врасплох:
— Дербс, я сказал: «объявляется», а не «вручается».
— Значит, все думают — у Дербса она есть, и завидуют ему, а на самом деле — сплошной обман, — сделал заключение лерх. — Ефрейтор — тоже обман?
— Почему же? Теперь ты можешь отдавать приказы рядовым и наказывать за их невыполнение.
— И Грифу могу приказать? — заметно оживился он.
— Нет, у берта звание повыше. Зато Баки пусть только попробует тебя не послушаться — можешь сразу отдать его под трибунал.
Неизвестно, какую ассоциацию вызвало у лерха слово «трибунал», потому что он весь съежился и выдавил из себя:
— Что ж, Дербс — совсем изверг?
Тем не менее в голосе рыжего гиганта не замедлили дать о себе знать командные нотки при его обращении с шушером:
— А если Баки не будет выполнять приказов Дербса, придет страшный трибунал и непослушного накажет.
Глава 9. Крингенские леса
Приснится же такое! Мечи, клыки и рога соединились в одно невообразимое существо, превратившееся затем в парня, которого описал лерх, переводя красочную тираду Гарпины. Колоритный монстр гнался за рыжим драконом, чьи печальные глаза молили о пощаде. Расстояние сокращалось, а невидимый кинооператор, как бы подчеркивая трагизм ситуации, показал морду преследуемого во весь экран. Что-то не слишком она похожа на драконью: искривленная к низу пасть, отсутствие одного уха. Да и взгляд стал скорее хитрый, чем несчастный. Я вскочил как ужаленный. Последнее видение уже не было сном, а представляло вполне реальную угрозу. «Как же, расслабишься здесь. Вот подобрали на свою (точнее, на мою) голову».
— Ефрейтор Дербс, почему рядовой Баки мешает отдыхать командному составу?!
Скрываясь от моего праведного гнева, шушер моментально оказался возле ног задремавшего на рассвете лерха. Разбуженный громким возгласом, хозяин провинившегося спросонок вздрогнул, но нисколько не растерялся.
— Так уже утро, — объяснил он, словно я был не в курсе. — Рядовой выполнял приказ своего начальника — будил Сержа.
Да, еще парочка подобных пробуждений, и мои волосы цветом будут мало отличаться от шерсти берта. Нет, нужно применять к личному составу бабкины методы воспитания.
— Дербс, я тебя предупреждал, чтобы Баки ко мне не приближался ночью? Предупреждал. Своим поступком ты подверг опасности жизнь подчиненного. На первый раз отделаешься строгим выговором. Если такое повторится — разжалую в рядовые.
— Что значит «обделаться выговором»? — испуганно спросил лерх, опустив темные очки с лысины на глаза.
Трудно сохранять строгое выражение лица при разговоре с нашим гигантом. Я приложил максимум усилий, чтобы не усмехнуться:
— Считай себя серьезно провинившимся и понесшим заслуженное наказание, которое в следующий раз окажется гораздо суровее.
Опустив голову, лерх отошел в сторону, чтобы как следует почувствовать себя виноватым, но уже через мгновение его командирский голос устраивал разнос четвероногому подчиненному:
