Николай Степанов - Магистр
— Спасибо за помощь, — сказал я, хотя изначально вроде сам собирался помочь путнику. — Меня зовут Серж.
Незнакомец с неестественно бледным лицом оказался абсолютно лысым. Он подошел к моему бывшему противнику и забрал необычное оружие. Лысых и бледных я видел немало, однако в лице путника имелось что-то странное. Приглядевшись, я понял — у него не было ресниц, даже бровей. Впрочем, у его обидчиков (или им обиженных, сейчас уже трудно разобраться) волос тоже не наблюдалось. Неужели фанаты чистого бритья? Но зачем ресницы выщипывать?
Мужчина продолжал молчать. Может, у них не принято разговаривать с незнакомцами? Или проблемы с языком? Где же тут найти переводчика? В полном безмолвии он надел головной убор, спрятал меч в ножны и только потом сказал:
— Унг, странствующий савор, благодарит тебя за участие, пришелец.
Какая точная характеристика моего вмешательства! Даже с огромной натяжкой его нельзя было назвать помощью человеку, легко одолевшему шестерых, по моим меркам, превосходных бойцов. Вероятно, если бы я стоял рядом и просто наблюдал, результат был бы тем же, разве что куртка осталась бы целой.
— Отправляют желторотых юнцов на верную смерть! — в сердцах воскликнул странник. — А ты зачем вмешиваешься, если и меч-то в руках держать не умеешь?
— Э… — Давно не слышал в свой адрес столь «лестного» отзыва. Даже после стычки с любителем красных костюмов я был лучшего о себе мнения, поэтому слова буквально застряли в горле. — Так их же семеро на одного — нечестно.
Странствующий савор посмотрел на меня как на придурка:
— Ты откуда свалился? Кто сильнее, тот и победил, а кто победил, тот и честен!
Отчитал, как мальчишку, а за что? Я к нему со всей душой, а мне: «Ходят тут разные, а потом личные вещи пропадают». Нехорошо, не по-людски как-то. Что ж, придется разговаривать на его языке:
— Об этом я и говорю. Они проиграли, значит, были не правы. Я пытался помочь тому, кто выиграл, и оказался в числе победителей. Стало быть, поступил честно и весьма этим доволен.
Воин первый раз за время беседы выдавил из себя подобие улыбки.
— А ты быстро схватываешь. Глядишь — может, и выживешь в этом жестоком мире, — усмехнулся он.
Вдруг глаза моего собеседника округлились, и он, указывая мне за спину, спросил:
— Ты видишь то же, что и я, или это галлюцинации?
Рыжий одноухий лерх с всклокоченной шерстью на груди, одетый только в серые брюки, в темных очках, обвешанный с двух сторон сумками, шел за таким же рыжим и одноухим, но совершенно безволосым подобием собаки. Немного отстав, сбоку шествовал однорогий берт с большим трезубцем. Вероятно, на тех, кто видел их впервые, троица производила неизгладимое впечатление.
— Двое, что покрупнее, — мои друзья. А третий, мелкий, хоть и друг моего друга, но мне даже не приятель.
— Про шушера можешь не объяснять. Он в наших краях не редкость, разве что окрас необычный. А эти — точно твои друзья? — спросил Унг с явным недоверием.
— Сейчас я вас познакомлю, чтобы устранить все недоразумения. Гриф, Дербс — это Унг. Унг, вот этот большой и рыжий — Дербс, а белый и поменьше — Гриф. Сразу хочу предупредить: вон тот маленький рыжий — Баки, он же любимец Дербса. Если когда-нибудь возникнет жгучее желание покончить с собой, можешь просто наступить Баки на ногу, и наш гигант все сделает за тебя сам. Правду я говорю, Дербс?
Лерх вдруг решил продемонстрировать крайнюю степень смущения, прочеркивая выступающим из полуоткрытой обуви когтем глубокую борозду на земле.
Унг ни с того ни с сего вдруг расхохотался:
— Если бы те щенки знали, на кого подняли руку, — сами себе ее и отрубили бы.
Теперь наступила моя очередь удивляться.
— Юнцы, устроившие мне засаду, из стана Гроу. Их божество — мохнатый Гроу. — И странник перевернул щит одного из убитых.
Раскрытая волчья пасть, длиной немногим уступающая крокодильей, расположилась в центре, а всю остальную поверхность щита занимала львиная грива.
— Ну и кто это нежное создание? — Я никак не мог понять, к чему клонит савор.
— Мохнатый Гроу во всей красе.
— Хотите сказать, что мы с ним чем-то похожи? — подняв щит на уровень глаз, решил уточнить я и после немого отрицания Унга спросил: — Тогда с чего это нападавшим отсекать себе руки?
— Предыдущий главный жрец стана незадолго до смерти сообщил о скором явлении Гроу в Крингенские леса. Перед приходом в наш мир божества должен объявиться его пророк — странный человек, — путник указал на мою прическу, — в сопровождении двух мохнатых существ диковинного вида.
— Ну уж нет, увольте! Вот только пророком я еще не был. Спасибо, не хочу!
— Зря. Это на первых порах обеспечит тебе полную безопасность на территории гроунов. А там, может, и меч научишься в руках держать.
В его словах имелся резон, и немалый. Уж если мне суждено было отправиться в путь с двумя шерстяными попутчиками, то, наверное, не ради экзотики. Может, именно в этом и состоял замысел провидения, прочитанного Орфом в пещере Предсказаний?
— Ладно, считайте, что уговорили. И как мне теперь себя вести?
— Да веди, как хочешь, воспримут-то они все равно по-своему. Одно могу гарантировать: будут бояться и, если посчастливится не встретиться с их новым главным жрецом Дзонгом, слова поперек не скажут.
— От страха зачастую и убивают, — грустно высказался я.
— Согласно предсказанию, пророка убивать нельзя. И ни один гроун не посмеет нарушить священное табу, наложенное главным жрецом, — успокоил новый знакомый.
— А нам с Дербсом что делать? — спросил молчавший до этого Гриф, чем окончательно сразил савора.
— Говорящий… — Унг даже присел от неожиданности. — А второй тоже разговаривает?
— Мы, лерхи, можем даже на двух языках беседы вести, — не мог не подчеркнуть свое превосходство Дербс.
— Говоришь, языков много знаешь? — не остался в долгу берт. — Тогда переведи мне, пожалуйста. Ах ты…
И дальше он завернул такую фразу, от которой мои уши начали сворачиваться в трубочку. И это при том, что я имел представление лишь о половине сказанного. Однако Дербс оставался невозмутимым.
— В твоей речи трудно уловить смысл, но если хочешь дословный перевод… — Лерх почесал когтистой рукой лысину и монотонно начал: — Ах ты, родившийся гораздо раньше срока сын лахудры, ведущей распутный образ жизни, и рассеянного, болеющего экзотической болезнью гдэва. Ты (о сыне), вступивший в длительные нетрадиционные отношения с драконом, лишенным мужского достоинства, от которых он (дракон) скончался…
Рыжий очкарик, как первоклассник, отвечающий хорошо выученный урок, старательно выговаривал каждую фразу. Иногда одно слово, произнесенное Грифом, превращалось в целое предложение. Я раньше как-то не задумывался о том, что ругательства, которые в основном гораздо лаконичнее нормальной речи, в литературной обработке звучат еще кошмарнее. Дословный перевод лерха произвел на меня сильное впечатление, вероятно отразившееся на лице.
— Дербс что, неправильно переводит? — Взгляд рыжего гиганта оторвался от меня и уперся в берта.
— А я откуда знаю? Я только процитировал обращенную к Метрогилу речь Гарпины в Красном зале, перед тем как он превратил нашу бабушку в каменную статую. Слова уж больно необычные, — с придыханием сказал берт. — А как сочно они звучали в исполнении самой Гарпины — закачаешься. Серж должен помнить.
Конечно, я знал о перепалке между Метрогилом и Гарпиной, но эта словесная дуэль происходила в тот момент, когда у меня не было возможности что-либо слышать. Получив серьезную рану в выигранном с самим собой поединке, я временно отключился и был вынужден пропустить столь милую беседу.
— Не волнуйся, Дербс, перевод верный, даже слишком, — успокоил я лерха.
— Какой интересный язык! — восхитился Унг. — В одном коротком предложении заключено сразу столько глубоких мыслей.
— Не такие уж они и глубокие.
— Слова, сказанные пророком или его слугами, — мудрость для простых гроунов. Так что привыкайте. А я с сего дня должен считать себя счастливцем: довелось на старости лет живую легенду увидеть. Был бы помоложе — точно переметнулся бы в стан Гроу.
— А сейчас вы в каком?
— Я давно в станах не живу — странствующий. Весь Тангор исходил вдоль и поперек. А поклоняюсь одному ветру.
Унг вытащил свой широкий меч и, вытянув руку вперед, начал выполнять круговые движения с большой скоростью. Зазвучала настоящая мелодия.
— Ветер сказал, что к вечеру будет дождь, — доложил воин, остановив музыку вращающегося оружия.
Только сейчас я смог рассмотреть меч нашего нового знакомого. От острия до рукоятки вдоль всего лезвия проходили два продольных паза, образуя три тонких клинка. Попадающий при вращении в эти щели воздух и создавал неповторимые звуки.
