Юрий Арис - Перерождение (СИ)

Последнее задание Женьки и Лино меня интересовало меньше всего, поэтому я перестал слушать. Несколько минут я сидел без движения, пытаясь понять все, что я только что услышал. В итоге остался только один вопрос, важный, решающий: кто такой этот Володька?

Я не рискнул бы спросить Литу напрямую. Она могла не обратить внимания на то, что я подслушал ее беседу с Лименко, но этот разговор она мне не простит. Выход один — поговорить с Юлией. Перспектива меня не радовала, поэтому я решил отложить это решение. Сейчас нужно заняться тем, ради чего я и пришел сюда.

Я тихо, чтобы не потревожить смотрительниц, прошел в комнату Литы, закрылся в душе. Там, перед зеркалом, я убрал чешую с груди.

Так и есть, я не ошибся: примерно над солнечным сплетением, между пластинами ребер, белел тонкий, исчезающий уже шрам. Ран у меня там никогда не было, Антон ломал мне кости, но не смог пробить броню. Так что этот шрам мог появиться только по одной причине.

Мне следовало догадаться, что они поместят контролирующие меня датчики возле жизненно важных органов, чтобы точно убить меня, если понадобится. Я провел рукой по шраму, почувствовал под кожей, ближе к кости бугорок. Вот он!

Я знал, что нужно делать, причем делать сейчас. Если я начну размышлять, взвешивать все факты, то никогда не решусь. Я должен был избавиться от него.

Быстрый осмотр шкафчиков возле зеркала обеспечил меня повязками, в том числе и непромокающими, предназначенными, как я знал, специально для зверей на опасных заданиях. А больше я ни в чем не нуждался.

Обеими руками я уперся в стены, чтобы избежать лишних движений, а шипом на хвосте разрезал кожу по линии шрама. Странно, но боли почти не было. Не могу сказать, что я не чувствовал ничего, но от подобной раны я ожидал большего. Кровь лилась по мне ручьями, убегала в сток на полу, а боли не прибавлялось.

Резкая вспышка была, когда я запустил под кожу когти, когда нащупал датчик и рванул его на себя. Но это уже была не та обессиливающая волна, которая лишала меня возможности управлять собой, когда я был в клетке. Думаю, мне следует поблагодарить Антона, ведь благодаря его школе я смог выдержать все это.

Дрожащей рукой я положил датчик на полку под зеркалом. Забавно! Этот крошечный комочек из пластика и металла способен разорвать мне грудь… был способен. Теперь уже нет.

Рана все еще кровоточила, когда я стал под ледяную воду. Как я и ожидал, холод приостановил алый поток, остальное тоже скоро прекратится. Я заклеил рану повязкой, которая тут же начала пропитываться кровью. Я не придал этому значения, ведь боли не было.

Я убрал следы крови из душа и поплелся к кровати. Спать не хотелось, но у меня кружилась голова. Час отдыха не повредит ни мне, ни тем, кого я должен охранять.

Я забрался под одеяло как раз вовремя — в коридоре послышались знакомые шаги. Чтобы избежать ненужных объяснений, я закрыл глаза, притворился спящим.

Лита вошла, на мгновение остановилась на пороге, явно удивленная моим здесь присутствием. Очевидно, она поверила, что я сплю, потому что постаралась двигаться как можно тише. Очень скоро она наклонилась надо мной, я чувствовал запах ее духов.

Я попытался понять ее настроение, но не смог разобраться…

Когда она осторожно прикоснулась губами к моим губам, я чуть не выдал себя. Не знаю, каким чудом мне удалось остаться неподвижным. Она погладила кончиками пальцев мой лоб, висок, щеку, прошептала:

— Если бы ты только знал, как я по тебе скучаю!

Потом она ушла, а я остался лежать, глядя в потолок широко распахнутыми глазами.

Я задремал ненадолго, однако крепко уснуть не мог, все мое тело сопротивлялось этому. В груди засела тупая боль, не позволяющая мне перевернуться на бок. Наконец такое состояние мне надоело, я отбросил одеяло, намереваясь одеться и вернуться в воду, но тут же замер от удивления и страха.

На внутренней стороне одеяла расползлось внушительное алое пятно, в источнике которого сомневаться не приходилось. Повязка на моей груди давно уже пропиталась насквозь, хотя не должна была, теперь с нее сбегали мелкие капельки, впитывавшиеся в постельное белье. Рана продолжала кровоточить, не сильно, но и без остановки.

Такого поворота я не ожидал. Обычно любые ранения заживали на мне быстро, быстрее, чем на человеке, проблем с кровью тоже не было. Иначе я бы не пережил те шесть месяцев в клетке! Я не мог найти причину происходящего. Лишь одно я знал точно: одному мне уже не справиться. Я понятия не имел, что нужно делать.

Что мне оставалось? Только обратиться за помощью. Я боялся предположить, как отреагирует на это Лита, ведь я, по большому счету, нарушил один из важнейших запретов, однако я вынужден был рискнуть.

Я быстро проверил корабль, почувствовал, что моя смотрительница на этом этаже. Странно, но кроме нас двоих здесь никого не было, Юлия и Оскар куда-то исчезли. Что ж, это мне только на руку.

Я доплелся до двери, стараясь не поддаваться охватывающей меня слабости. Вот это уже противно: слабеть из-за какой-то царапины!

Приоткрыв дверь, я не стал выходить, знал, что тогда заляпаю кровью ковер в коридоре, а за это придется долго отчитываться. Я просто позвал, не очень громко, чтобы не услышали посторонние:

— Лита!

Я почти никогда не звал ее по имени. Потому что как-то нелепо было обращаться к ней на «вы», а потом звать по имени. Поэтому я вообще избегал прямого обращения, но сейчас был не тот случай.

Она услышала, ответила сразу:

— Кароль? Чего ты хочешь?

В ее голосе слышалось удивление. Я мог ее понять: судя по солнечному свету, проникающему через окошки, день в самом разгаре. В такое время я вообще не должен был напоминать о своем существовании.

— Я… мне нужна помощь.

Я услышал ее шаги, скоро в коридоре появился ее силуэт, необычно темный в солнечном свете. Уже в этот момент она видела, что я стою без чешуи, что измазан кровью. А я с запозданием вспомнил, что одежды на мне все еще нет, поэтому поспешил вернуться в комнату и отыскать хотя бы нижнюю часть своей формы.

— Кароль! Что с тобой случилось?

Она перешагнула через порог, но подойти ко мне вплотную не решилась. Ну а что я мог ей ответить? Что случайно споткнулся и налетел на собственный хвост? Что меня укусил комар-переросток? Нет, если я хочу, чтобы она помогла, придется говорить правду.

— Я убрал датчик.

Ей потребовалось около минуты, чтобы полностью осознать смысл моих слов. Испуг в серых глазах сменился гневом.

— Ты….что сделал?! — Она подлетела ко мне, толкнула, без намерения причинить боль, скорее, от возмущения.

Однако боль была. В другое время я бы такой удар даже не заметил, силы-то у моей смотрительницы человеческие. А теперь она попала прямо по кровоточащей ране. Я согнулся пополам, но не издал ни звука.

Лита изумленно посмотрела на меня, на свои руки, измазанные моей кровью, и выругалась такими словами, которых я раньше не слышал.

— Ложись! Быстро! Какой же ты идиот!

Я не стал возражать, потому что не был уверен, что сейчас этот факт в принципе можно оспорить. Вместо этого я лег на кровать, ожидая, что она будет делать дальше. Я слышал, как она заперла дверь, как стала лихорадочно искать что-то в шкафу. Наконец она вернулась ко мне с небольшим белым ящиком.

— Ты хоть понимаешь, что ты наделал?

— Убрал датчик, — тихо отозвался я. — Он в ванной.

Она вдруг замерла, посмотрела на меня с обидой:

— Но зачем? Я ведь… Я доверила тебе свою жизнь! А ты не смог доверить мне свою?

— Дело не в этом, я клянусь! Я в этот момент не думал о вас, они никогда… никогда не ассоциировались с вами. Я не хотел, чтобы мной могли управлять… другие. Антон, и смотритель Лео, и другие смотрители. Я не марионетка! Я доверяю вам, потому что… Вы похожи на доктора Стрелова. Он тоже так относился ко мне.

Вот и все, что я мог сказать ей. Я устал, на меня действовала потеря крови и пересохшая кожа.

Лита смотрела мне в глаза, будто надеялась там увидеть что-то важное, гарантирующее мою искренность. Не знаю, получилось ли у нее, но взгляд серых глаз стал чуть мягче.

— Балбес ты. Ты хотя бы понимаешь, что ты не свободу получил, а неприятностей отгреб? Ведь есть еще второй датчик, и его ты точно не достанешь, уж поверь мне. А вот за это… за это нарушение тебя и убить могут, оно относится к худшим. Понимаешь, что это означает для нас?

Не для меня одного, для нас?

— Не сильно.

— Кто бы сомневался! Это означает, что мне придется скрывать эту твою самооперацию. Не знаю, как у меня получится, но другого выхода, собственно, нет, тебе такие шалости не простят. Вернут твоему любимому Антону и разговаривать не станут! Повезло тебе еще, что у меня первое образование медицинское, не нужно будет врача искать. Лежи смирно!

Можно подумать, что до этого я тут колбаской катался!