Николай Гуданец - Полигон
— Спасибо, — выдохнул Даркоф, возвращая пустой стакан.
— Итак, вы попросили фельдшера позвонить мне, — мягко напомнил Кин.
— Да. Я ведь почему вам сказал, что никто не подходил к машине. Потому что фабры вроде как не в счет. У меня просто из головы вылетело, что рядом крутился фабр. Он довольно долго сновал туда-сюда, непонятно, кого высматривал. А потом шустро почесал в сторону рудника… Да, к руднику, точно.
Ну конечно, Кин так и предполагал. В прошлый раз Даркоф совершенно искренне уверял, что поблизости не было никого. Ведь фабры — это же никто. При всем своем наружном человекоподобии они кажутся неодушевленными предметами. Люди на Тангре практически не обращают внимания, когда поблизости бродит безучастный двуногий аппарат в черном комбинезоне…
— Кстати, вы не заметили, он двигался плавно или рывками? — поинтересовался Кин.
Он знал, что в телеметрическом режиме фабры отчасти утрачивают легкость передвижения.
Даркоф наморщил лоб, припоминая.
— Боюсь соврать, — наконец ответил он. — Не до него было, не приглядывался как-то.
— А чем вы занимались в это время?
— Машину проверял. Погонял турбины на холостом ходу, вылез глянуть, не подтекает ли где, потом заглушил…
— Ясно, — подытожил Кин. — Значит, фабр не все время был у вас в поле зрения. А сунуть магнитную мину под манжету воздухозаборника — секундное дело.
— Значит, фабр, — проворчал себе под нос Ронч. — Теперь понятнее расклад мастей. Ну-ну…
— Но я все равно не просекаю, — признался Даркоф. — Ведь не сам же фабр нам эту подлянку устроил, его кто-то послал. Зачем?
— Разберемся, — пообещал Кин. — Я думаю, теперь мы быстро разберемся, что к чему. Спасибо, что вспомнили, это крайне важно. Мы пойдем, пожалуй.
Он пожал вялую руку Даркофа и встал с табурета.
— Что там, снаружи, нового? — спросил Даркоф у Ронча.
— Да ничего особенного, — отозвался тот. — Вчерашнюю массовку вроде бы отутюжили, попадаются совсем редко. Ребята этих новых гадин прозвали наплюйками. Раненых больше нет. А сегодня прыгунчики шалят по мелочи. Ну что еще? Вроде все.
— А как моя машина?
— Еще вчера приволокли тягачом, стоит под чехлом на площадке. Думаю, скоро будете бегать оба как новенькие: и ты, и твоя турбашка.
— Ну хорошо, Даркоф, поправляйтесь, — вмешался Кин. — Нам надо идти, дел невпроворот, не обессудьте.
Когда они почти дошли до вестибюля, им встретилась Жиана Буанье. Остановившись посреди коридора, она улыбнулась Кину как старому доброму знакомому, чего тот совершенно не ожидал после вчерашней сцены.
— Добрый день, инспектор.
— Здравствуйте, сударыня, — сухо буркнул он, уступая дорогу.
— Как у вас проходит адаптация? — осведомилась Буанье, вовсе не торопясь пройти мимо.
— Благодарю, хорошо, — с неохотой ответил Кин.
— Наверно, все-таки заснуть трудно, — соболезнующе предположила врач.
— Как раз наоборот, легче легкого. До свидания, сударыня.
— Не спешите, инспектор, — деловито попросила Буанье, игнорируя нелюбезный тон собеседника.
— Я вижу, на лице у вас серьезные признаки переутомления.
— Это для меня не секрет, — согласился Кин. — Однако нет причин для особого беспокойства.
С учетом сферы, в которой специализировалась Буанье, подчеркнутый интерес к его состоянию здоровья скорее настораживал, чем радовал. К тому же слишком разителен оказался контраст между их вчерашней встречей и сегодняшней. Больше всего походило на то, что кто-то ей посоветовал диаметрально изменить линию поведения. Будь то Абурхад или Нариман, ничего хорошего тут не предвиделось.
— Если вам понадобится снотворное или транквилизатор, не стесняйтесь, в любое время обращайтесь ко мне, пожалуйста, — предложила она. — Астения коварная вещь, с ней лучше не шутить.
Ну вот его и диагнозом с ходу наградили. Кина подмывало послать эту дамочку с ее настырной заботой куда подальше, но он благоразумно ограничился сдержанной репликой:
— Премного благодарен, не имею привычки к таким лекарствам.
Помимо воли его голос начал слегка вибрировать от нараставшего раздражения.
— Жаль, что у вас предубеждение к психотерапии, — скорбно покачала головой Буанье.
— Вы меня неправильно поняли, сударыня. У меня просто нет никаких жалоб, — отрезал Кин.
— Все-таки имейте в виду, такое состояние лучше снять препаратами, — напористо заявила психиатр. — Не стоит упрямиться, инспектор. Надеюсь, мы еще увидимся.
Тряхнув рыжей гривой и подарив Кину еще одну расплывчатую улыбку, она прошествовала дальше по коридору.
— Что-то вы с ней не слишком вежливо, — проронил Ронч, следуя за Кином к выходу из лазарета.
— Не люблю эту касту, — сознался Кин.
— Извините, не понял, какую именно? — с отменным юмором заметил его собеседник.
— Психиатров.
При появлении офицеров десантник пружинисто вскочил, отдавая честь. Кин заметил, что парень уставился на него пристальным, слегка оторопелым взглядом, и тут наконец сообразил, что в конце коридора, ведущего к палате Даркофа, с потолочного кронштейна таращилась лиловым глазом видеокамера. Значит, десантник имел сомнительное удовольствие наблюдать, как они с Рончем ломились в дверь палаты с оружием на изготовку. Конечно же, со стороны это выглядело совершенно по-дурацки.
Резким движением нахлобучив шлем, Кин толкнул дверь и вышел на крыльцо.
— Вы бы поосторожнее, — пробурчал сзади Ронч. — Не выскакивайте из помещения так сразу. А лучше бы меня вперед пропустили.
Наэлектризованный Кин хотел огрызнуться, но, спохватившись, взял себя в руки. Его телохранитель сделал совершенно уместное замечание, и срывать на нем дурное настроение было бы в высшей степени недостойно.
— Не обессудьте, впредь учту, — пообещал он, внимательно огляделся и зашагал по дорожке вдоль фасада лазарета.
— Куда пойдем, к вам? — спросил квадр-офицер, поравнявшись с Кином. — Между прочим, обед совсем скоро.
— Давайте-ка зайдем на склад, — сказал Кин. — Есть у меня мыслишка, надо ее проверить. А со склада прямиком в столовую.
За то время, что они провели в лазарете, солнце вскарабкалось почти в зенит, обрушивая на поселок потоки беспощадных жестких лучей, при их яростном свете дома казались вымершими. Над обступавшими ложбину нагромождениями скал и оползнями струилось извилистое марево, словно камни натруженно дышали. Ощупью найдя верньер на боковине шлема, Кин отрегулировал прозрачность забрала, и многослойный пластик стал дымчатым, спасая глаза от режущих солнечных лезвий. По центральной улице поселка с рудника неспешным шагом шла колонна рабочих, возвращавшихся с утренней вахты. В окружении беспрестанно озиравшихся пехотинцев, державших плазменные ружья наперевес, шахтеры смахивали на арестантов под конвоем. Дорогу окаймляла выжженная вперехлест бесчисленными косыми полосами, коротко подстриженная трава, над ней барражировал патрульный вихрелет.
— Значит, мину подложил фабр, — принялся рассуждать вслух Ронч. — А Гронски перед смертью приходил к Харагве… Такая вот интересная картинка выходит, одно к одному.
— Пока мы не продвинулись дальше предположений. — Кин счел необходимым слегка остудить пыл свежеиспеченного сыщика. — Предстоит еще найти реальные доказательства.
— По-моему, тут и так дельце яснее ясного. Взять бы Харагву за шкирку и сунуть в карцер. Малость посидит и выложит все как на духу, никуда не денется.
— Ну-ну, полегче, Ронч. С юридической точки зрения нет достаточных оснований для ареста. Допустим, Харагва даже признается на допросе. А потом возьмет свои показания назад, есть у подследственного такое право. И дело рассыплется с треском.
Они обогнули длинный белый корпус лазарета и вышли к глухой стальной коробке склада.
— Знаете, чего я терпеть не могу, так это крючкотворства, — с жаром сообщил квадр-офицер.
— Не унывайте, зацепок в этом деле хватает. Половины хватило бы любому рядовому следователю, чтобы распутать до конца.
— Вот вам бы работать «рыбьим глазом», а не этому алкашу Нариману, — вздохнул Ронч.
— Спасибо за комплимент, — усмехнулся Кин. — Мне и на своем месте нравится.
Прежде чем подойти к двустворчатым дверям склада, квадр-офицер огляделся по сторонам, потом пристально посмотрел на стрельчатые окна гипермодернистского здания лаборатории.
— Слушайте, я одного не возьму в толк. Ну за каким чертом Харагве понадобилось вас угробить?
— Честно говоря, я тоже этого совершенно не понимаю, — откликнулся Кин, нажимая кнопку дверного звонка.
Разумеется, он не имел ни малейшего желания посвящать Ронча в мотивы покушения, поскольку для этого ему потребовалось бы раскрыть свое инкогнито и объяснить, что на имперскую разведку работает под кличкой Туман не кто иной, как Рино Харагва.
