Роман Глушков - В когтях багряного зверя
Мы выудили из пленника все сведения, какие только могли нам пригодиться. Вряд ли он нам лгал. Для северянина, что проиграл битву и готовился принять смерть, мы стали куда лучшими друзьями, чем его домар. Кирк не мог оградить Слэгга от тяжкого позора, а мы могли. И потому Слэгг старался вовсю, чтобы оставить о себе достойную память.
Совесть пленника немного успокаивало то, что, даже зная о базе Виллравена и о его планах, мы все равно имели мало шансов до него добраться. И если в итоге не мы прикончим Кирка, а он нас, получится, что Слэгг не предал его, а, напротив, помог ему избавиться от недобитого врага Тунгахопа.
– Если вас спросят о том, как вы узнали, где искать Кирка, что вы скажете? – поинтересовался сидящий на брезенте Слэгг, растирая лодыжки и запястья. Тунгахоп только что избавил его от пут, ведь, согласно уговору, пленнику предстояло умереть свободным.
– Скажем, что это капитан «Торментора» рассказал нам про Закатную Стрелу, – ответил Убби, подбирая с палубы тесак, который отобрали у Слэгга азиаты, когда избивали его. – Капитан подслушал, о чем вы говорили, и передал это нам. А ты погиб в бою вместе со своими братьями, когда вы попытались захватить наш бронекат.
– Это хорошая история, – удовлетворенно кивнул человек-кувалда. – Она мне нравится. Уверен, другой истории о моей гибели никто никогда не услышит… Жаль, что мы с вами оказались врагами. Сложись все иначе, думаю, мы могли бы славно повоевать плечом к плечу в одном скваде.
– Все может быть, хотя и вряд ли, – равнодушно пожал плечами Сандаварг. И, взвесив в руке вражеское оружие, осведомился у его хозяина: – Ну что, ты готов? Если нет, поторопись. У нас мало времени.
– Готов. – Слэгг неуклюже, но решительно поднялся с брезента. Правая рука его распухла и висела плетью, а самого его шатало из стороны в сторону. Азиаты колотили главаря вымогателей недолго, но от души, и досталось ему порядком.
– Держи. – Убби взял тесак за клинок и передал его противнику.
Слэгг взял оружие непокалеченной левой рукой – судя по всему, он мог с равным успехом обходиться в бою ими обеими. Затем придирчиво осмотрел клинок – не треснул ли? – остался доволен и, крутанув им в воздухе, молча принял боевую стойку. Убби с невозмутимым видом проделал то же самое. Брат Ярнклот в его руке начал вращение и загудел свою монотонную боевую песню. Брат Ярнскид в этом бою участия не принимал. Он стоял прислоненным к борту и наблюдал за братьями со стороны.
– Я Слэгг Сторхаммарсон, сын Огге Сторхаммарсона, а ты – лишь грязь у меня под ногтями! – провозгласил освобожденный пленник, следуя традиции и начиная схватку с фамильного боевого клича.
– Хэйл, Эйнар, Бьорн и Родериг! – ответствовал Убби. Сейчас он не орал, а лишь громко выговаривал свой клич, но звучало это не менее грозно, чем обычно. – Хэйл, Убби Сандаварг! Стой, где стоишь! Мое слово!
Я только теперь понял всю хитрость этого странного на первый взгляд призыва. Она срабатывала лишь на врагах-северянах. Когда Убби приказывал им «Стой, где стоишь!» и после этого они продолжали оставаться на месте, выходило, будто они подчиняются приказу противника. Что выглядело очень постыдно для гордых краснокожих воинов. Неудивительно, что после таких слов они моментально срывались с места и набрасывались на Сандаварга.
Слэгг тоже не стал исключением из правил. Вот только вояка из избитого головореза был уже аховый. В его выпаде было гораздо больше отчаяния, нежели силы и мастерства. Ноги Слэгга подкашивались, голова кружилась, перебитая рука бездействовала, вторая рука была вроде бы цела, но из-за сломанных ребер тоже двигалась недостаточно проворно… Впрочем, он отлично понимал, на что шел. И что это будет не настоящий бой, а разыгранная в виде благородного поединка казнь. Но как бы то ни было, это была наилучшая участь, какую подручный Кирка мог себе пожелать.
Убби тоже знал, что сейчас он исполняет роль не бойца, а палача. И потому поступил как благородный палач: не стал играть с жертвой или мучить ее, а сделал свою кровавую работу так быстро, насколько смог.
Слэгг атаковал косым размашистым ударом. Достигни он цели, то перерубил бы Сандаваргу ключицу, ребра и, возможно, даже позвоночник. Блокировать рубящий сверху вниз тяжелый тесак было нельзя, и Убби, не останавливая раскрученный кистень, просто уклонился в сторону. Клинок врага пронесся мимо цели, и Слэгг, используя инерцию промаха, сделал еще шаг вперед с одновременным замахом. Для того, чтобы на следующем шаге рубануть противника с другого плеча.
Полная траектория этого сдвоенного удара должна была напоминать знак ∞. Но «дорисовать» его до конца Слэггу не удалось. Слишком медлительными были его движения для еще не остывшего после драки Убби. Не успел Слэгг повторно размахнуться, как его палач стравил немного намотанную на запястье цепь, та резко удлинилась, и брат Ярнклот взмыл вверх на добрых три метра. Скорость его при этом упала, и он почти завис в верхней мертвой точке. Но это уже не имело значения, поскольку завис он прямо над головой врага.
Слэгг успел смекнуть, что сейчас произойдет. И даже попытался инстинктивно отбить кистень тесаком, да что толку? Плеть, как говорится, обухом не перешибешь, а особенно «плеть», на конце которой болталось шипастое ядро весом в пуд…
На сей раз Убби воздержался от победных воплей, стоя над распластавшимся у его ног врагом, которому он только что размозжил череп. Смотав цепь кистеня, Сандаварг угрюмо оглядел поле отгремевшей битвы, сплюнул и поинтересовался у Тунгахопа:
– Что будем делать? Сожжем этих ублюдков или бросим на растерзание шакалам?
– Ну уж нет, огонь для них – это слишком! – запротестовал домар. – Кажется, я исчерпал на сегодня весь свой запас милосердия. – И, указав на скальные россыпи вдоль дороги, предложил: – Утащим их на обочину и забросаем камнями. Этого будет достаточно. По крайней мере…
– Прошу прощения, шкипер Проныра! – перебил его донесшийся сверху неуверенный голос. Мы задрали головы и увидели высунувшегося в окно рубки капитана. Похоже, он так и не понял, радоваться ему нашей победе или сокрушаться по поводу свалившейся на него новой напасти. – Прошу прощения, но хочу напомнить, что это я и моя команда помогли вам поймать злодея, какого вы только что покарали. Не могли бы вы в благодарность за это сказать, что вы намерены делать дальше, а то, сами понимаете, моя команда волнуется…
– Вы меня знаете? – удивился я, хотя в принципе подозревал, какой получу ответ.
– Разумеется, я вас знаю, шкипер Проныра, – отозвался седовласый капитан. Я дал бы ему на вид лет шестьдесят, хотя выглядел он еще довольно бодро. – Я тоже был тогда у Нового Жерла и шел со своей командой на прорыв светового периметра.
– Простите, но я вас совсем не помню, – огорчил я бывшего собрата по оружию.
– И немудрено, – махнул рукой южанин. – Дирбонт бросил на штурм Жерла тридцать с лишним дальнобоев, и это не считая прочей техники. Когда бы вы успели всех нас запомнить! Почти половина эскадры не вернулась из того боя, а половина из поврежденных бронекатов вообще не подлежала восстановлению. К счастью, «Торментор» удалось починить и отправить обратно домой. В смысле туда, где раньше был наш дом… Ах да, я же не представился! Меня зовут Габор. Ласло Габор!
– Идите сюда, капитан Габор. Нам с вами нужно кое о чем потолковать, – предложил я, устав стоять с задранной головой. – И успокойте команду. Мы не враги и не причиним вам зла. Хотя награбленное Слэггом добро, уж извините, у вас придется забрать…
Пока капитан спускался из рубки, к нам подошел, опираясь на плечи товарищей, шкипер Нобунага. Его голова и правое бедро были перебинтованы, и из-под повязок сочилась кровь, но жизнь Байгана была вне опасности. Дабы не мучить его, мы по-быстрому подвели итоги и отправили Нобунагу на «Гольфстрим» отлеживаться. Осиротевшую команду «Ясноглазой Зухры» возглавил помощник покойного Басима – не то племянник, не то еще какой его родственник. Выбрав из обеих команд наиболее авторитетных людей, мы поручили им руководить разделом добычи, не забывая, разумеется, о доле отсутствующего здесь Цирюльника. Обещанную премию за поимку Слэгга живьем мы решили отдать азиатам, пускай им и поспособствовал в этом Ласло Габор. Впрочем, он остался доволен уже тем, что мы пообещали не трогать товар, какой был у южан в трюме до того, как они угодили в плен.
Победители радовались бы сильнее, если бы не ожидающие их вскорости похороны погибших товарищей. Но особой скорби на лицах выживших азиатов я не замечал. Что, в общем-то, понятно. Никого из них на битву силком не гнали, и все они осознавали, какому врагу бросают вызов и чем при этом рискуют.
– Чем вы намерены заняться теперь, капитан? – спросил я у Ласло после того, как мы распорядились награбленным добром, а северяне отправились хоронить мертвых вымогателей.
