Алекс Орлов - Бросок Саламандры
– На диктофон, профессор.
– Хорошо, – кивнул Пулитцер. – Продолжайте, мистер Камингс, прошу вас. Расскажите о «подсах».
– «Подсы» – хозяева Маттияра. Они там живут.
– Это правда, что они невидимы?
– На Маттияре их увидит каждый, но здесь... – Камингс огляделся, словно проверяя, есть ли в кабинете «подал», здесь их не увидеть.
– Так, понятно, – кивнул Пудитцер. – А откуда взялись сото? Как они появились в аномальной Зоне?
– О, это случилось очень давно, еще в те времена, когда Зона Сото называлась квадрат «СК003847 – 5936». Четыре последние цифры говорили о том, что это вовсе бесперспективный район. Позже этому району нашли применение и начали свозить туда людей, инфицированных толедской лихорадкой. Там были целые города смертников, людей, которым оставалось жить всего-то пару лет. Поначалу они освоили три планеты, потом еще несколько, хотя лихорадка продолжала косить колонистов, их количество пополнялось карантинными баржами. В те времена тодедская лихорадка была необычайно сильна.
– Вы описываете это так, будто сами были тому свидетелем, – заметил Пулитцер.
– Конечно, ведь я храню память моего деда. – На мгновение глаза Камингса подернулись туманом поднявшихся из прошлого воспоминаний, но потом он вернулся к повествованию. – Мой дед тоже сильно болел, и жить ему оставалось год, не больше, но спасло его то, что он отправился на Маттияр. Их было три тысячи, тех, кто высадился на планету, чтобы организовать новую колонию для зараженных лихорадкой. Но уже к вечеру первого дня их осталось около четырехсот человек – остальные умерли в страшных мучениях. Те, кто уцелел, были очень напуганы и улетели обратно.
– А как же ваш дед? Он тоже улетел? – уточнил профессор.
– Нет, он и еще несколько человек остались.
– Почему же они не покинули Маттияр?
– «Подсы» разрешили им остаться, – просто ответил Камингс, поигрывая массивной золотой печаткой.
Такое объяснение не показалось Пулитцеру бесспорным, однако он хотел услышать продолжение.
– Итак, мистер Камингс, люди покинули планету, и что было дальше?
– Это были уже не люди. «Подсы» изгнали из них лихорадку и улетели с Маттияра внутри этих людей, сделав их сото.
– А почему же «подсы» убили остальных? Почему не всех превратили в сото?
– Они пытались, – грустно произнес Камингс, – но у них поначалу ничего не получалось. А когда наконец они научились изгонять лихорадку, в живых осталось только четыре сотни прибывших...
– Ну хорошо, мистер Камингс, допустим, посетив Мат-тияр, эти люди превратились в сото, а как стали сото остальные, если я не ошибаюсь, около миллиарда инфицированных?..
– О, для «подсов» это не проблема, всего за один час они могут сделать миллион копий.
– То есть они быстро размножаются? – уточнил Пулитцер, с трудом удерживаясь в системе простых объяснений, какими пользовался Камингс.
– Нет, они не размножаются в том смысле, в котором это понятно нам – людям. Они просто копируют самих себя.
– Не могу сказать, что я с этим согласен, мистер Камингс, – солидно произнес Пулитцер, пожевав губами.
– «Подсы» ни у кого не спрашивают согласия.
– Я не с «подсами» не согласен, мистер Камингс, я не согласен с тем, как вы это преподносите. Вы несете чушь.
– Но ведь вы сами просили меня рассказать, – удивился гость.
– Ну, это, конечно, так, но дело в том... – Профессор замолчал, и до него вдруг дошло, что это он говорит бессмыслицу.
Из далекого-далекого детства всплыла фраза его мудрого отца: «Не ходи учиться, Джордж, пока не поймешь, что это тебе действительно необходимо. Помни, образованный дурак во сто крат опасней неученого».
Почему-то Пулитцер принял эту фразу на свой счет, и ему неожиданно стало стыдно. Стыдно за то, что мечтал о звании академика, за интриги против коллег и за скрытое неуважение к тем, кто стоял по рангу ниже его.
– Если вы плохо себя чувствуете, мы можем продолжить в следующий раз, – учтиво предложил мистер Камингс. – Я еще пробуду здесь какое-то время.
– Да, пожалуй, так мы и сделаем, – поспешно согласился Пулитцер. – Так и сделаем...
42
Настоящий лесной воздух с запахами трав и цветов пахнул в лицо Кларку, едва он вошел в купе первого класса. Это были лучшие места, которые могла предоставить компания «Спейс-эйр басе».
– Садитесь сюда, сэр, это место еще не выкуплено, – сказала бортпроводница, одаривая Эдди ни к чему не обязывающей профессиональной улыбкой. – После старта мы с вами пройдем в кассу, и вы оплатите билет. А пока располагайтесь. Багаж, я так понимаю, вы уже сдали?
– Нет, к сожалению, мой багаж потерялся на одном из рейсов «Аэрмайн». – Чтобы вызвать доверие, Эдди специально назвал компанию-конкурента. – Теперь путешествую налегке.
– О, у них такое случается! – с готовностью подтвердила бортпроводница. – У нас – никогда!
Произнеся эти слова, девушка воинственно мотнула головой, и Эдди попятился, опасаясь, что она его боднет. Однако все обошлось, и стюардесса покинула купе, оставив Эдди одного.
Он прошел ближе к иллюминатору и сел на широкий роскошный диван, который теперь считался его местом. Напротив, через стол, находился точно такой, только немного другого цвета.
«Надеюсь, мой сосед не окажется занудой», – подумал Эдди и глубоко вздохнул.
Пока все шло нормально, но лайнер находился в порту, и основания для беспокойства еще были.
Неожиданно дверь резко распахнулась, и на пороге появилась соседка по купе. Это была женщина лет тридцати, со слишком широкими плечами и настороженным, изучающим взглядом.
– Добрый день, мисс, – улыбнулся Эдди, еще не зная, повезло ему с попутчиком или нет.
– Здравствуйте, – без особой радости ответила соседка, вошла в купе, притворила за собой дверь. Затем бросила на свой диван большую дамскую сумку и, протянув Эдди руку, представилась: – Джейн Остер.
Эдди учтиво поднялся и пожал даме руку.
– Билл Кастелано, – представился он именем, написанным на одной из его кредиток.
– Сразу расставим все точки над "i", мистер Кастелано, – не выпуская руку Кларка, произнесла мисс Остер. – Так получилось, что именно вы попались мне в попутчики. И то, что мы разного пола, еще ничего не значит.
– Согласен.
– А раз согласны, то попрошу без слюнявых специфических улыбочек и масленых глазок.
– Договорились, – серьезно кивнул Эдди.
– Тогда все в порядке, Билл.
Мисс Остер разжала свою клешню, и Кларк почувствовал, что его кисть немного побаливает.
Затем соседка сняла замшевую куртку и осталась в спортивной майке, только подчеркивающей ее физическую мощь.
В это время шаттл слегка качнулся, и Эдди понял, что они выруливают на взлетную полосу.
– Играете в шахматы, Билл? – спросила соседка, садясь к столу напротив Кларка.
– Так, самую малость, едва умею двигать фигуры, – соврал Эдди. Ему не хотелось быть слишком заметным и оставлять за собой шлейф из своих пристрастий и привычек. Такие вещи хорошо запоминались свидетелями.
«Ах да, вспомнила, он любит играть в шахматы!» – примерно таким могло быть заявление бортпроводницы, той самой, которая бодалась головой.
– Тогда, может быть, карты? – предложила соседка.
– Тоже – совсем немного.
В этот момент рев двигателей стал нарастать, и лайнер, ускоряясь, покатился по взлетной полосе.
За окном замелькали постройки порта, ожидавшие на стоянках суда и грузовики с тяжелыми цистернами и шарнирными манипуляторами. Все это теперь проносилось мимо и пропадало где-то позади, среди множества других эпизодов из прошлого.
Кларк смотрел в окно, и ему казалось, что с разгоняющимся шаттлом ускорялось и само время.
Лайнер легко оторвался от земли и, задрав нос, начал набирать высоту.
– Обожаю взлет, – сказала мисс Остер. – С детства люблю эти ощущения.
– Я тоже, – признался Кларк. – Это потом полет становится долгим и нудным, а тут ты чувствуешь всю мощь двигателей, вибрацию корпуса.
– О, да вы поэт, мистер Кастелано. Интересно, чем зарабатываете себе на жизнь?
– Предоставляю даме первой рассказать о себе.
– Пожалуйста, хотя и не признаю всех этих – «только после вас», «пожалуйте ручку». Разницы нет никакой – мужчина ты или женщина. Так вот, я работаю частным детективом. Мой профиль – выколачивание алиментов у злостных неплательщиков.
– И у вас это получается, тут я даже не сомневаюсь.
– Получается, и хорошо получается. – Мисс Остер самодовольно усмехнулась. – За прошлый год я добыла бедным сироткам столько денег, что моих процентов хватило, чтобы построить небольшой домик на двенадцать комнат.
Шаттл вздрогнул еще раз и, пробив облачный слой, оказался в освещенном солнечным светом пространстве.
– А тут вечное утро! – сказал Кларк.
_ Нет, вы определенно поэт, мистер Кастелано.
_ Да не поэт я. Я инженер и работаю в расчетном отделе.
