Елена Звёздная - Дочь воина, или Кадеты не сдаются
– Покорных дочерей ищи себе в другом месте, отче! И реализовывать свои планы за счет меня – очень глупая затея. И советую прямо сейчас меня домой отправить, а то хуже будет, папочка! Просто поверь мне на слово!
Мы могли все это закончить здесь и сейчас, но хассар Айгора совершил самую страшную ошибку в своей жизни – он не принял меня всерьез. Взбесился настолько, что едва не утратил самоконтроль, но все же не принял меня всерьез.
– Дочь будет наказана, – прозвучало тихое. – Жестоко наказана.
Вскинула подбородок еще выше, повернулась к толпе, а дальше… шоу!
– Воины, я вас приветствую! – Мой звонкий голос разнесся над всей толпой. – Привет, красавчики! Какие вы все… сильные, могучие, – воины внимали молча, потрясенно глядя то на меня, то на папандра, – а уж какие вы… сексуальные!
Изгиб в стиле «стрип пластики» был завершающим аккордом моего выступления. Папандр взбесился, рванул ко мне, и я была схвачена. Причем, не особо заботясь о моем самочувствии, папандр сжал больно.
– Дрянь, – прошипели у меня над ухом.
– Я буду скучать! – орала я, пока меня утаскивали с глаз подальше. – Мальчики, вы лучшие! Вы секси! Вы все такие миленькие пупсики! Я хочу вас! Всех!
После этого папандр изменил захват и попросту закрыл мне рот. Умно, ничего не скажешь, и я была вынуждена прекратить позорить собственного отца, а жаль. И он больше не отпускал меня. Так, удерживая, взошел на летную платформу, и мы взмыли над площадью, над потрясенно безмолвствующими воинами, над городом, который был так не похож на строения из стали и стекла, что составляли девяносто девять процентов зданий на родной Гаэре.
Но я едва ли смотрела на город, я прикладывала все возможные усилия, чтобы не расплакаться. Потому что мне было жутко от его «дочь будет наказана».
История восьмая, родственно-ознакомительная
Наш путь занял несколько минут, не более. И вскоре впереди показался дворец. Красивый, белый, непривычный в архитектурном стиле, окруженный деревьями, которые дубы напоминали.
При нашем приближении открылись огромные ворота, наверное, метров сорок в высоту, не меньше, впрочем, стены были им под стать, и отче, вместо того чтобы промчаться над стенами, снизился, и аппарат пролетел через ворота.
Едва мы приземлились, послышался неясный гул. Отец напрягся, его рука, придерживающая меня за талию, сжала сильнее.
– Что-то не так? – решила я поинтересоваться, так как мой рот, наконец, освободили.
– Наглость следует ограничивать! – Отец продолжал меня удерживать.
Я все еще пыталась понять смысл фразы, как увидела нечто – с неба к нам спускалось около двадцати странных птиц. Гул нарастал, и чем ближе подлетали эти существа, тем яснее становилось – механизмы. Странные летательные аппараты, где наездник перемещался стоя, а от летательной платформы, словно хребет ящера, поднимался пульт управления. Но это стало понятно, лишь когда они прилетели, а так, если смотреть сверху, – гибрид черной птицы и черного же ящера. Платформа, на которой папаша меня приволок, попроще выглядела.
Отец, хмурый и злой, отпустил меня, сошел с платформы и больше на меня даже не смотрел. Теперь все его внимание было приковано к появившимся воинам. Я все не понимала его настороженного к прилетевшим отношения, но, стоило платформам приземлиться, как поняла – эти тар-эн совсем другие. Нет, тоже здоровые, тоже смуглые, но эти до черноты почти и волосы их, хоть и черные, но какие-то иные, тоньше, что ли. А еще у этих, прилетевших, более коренастое телосложение, хотя в росте папандровым бугаям не уступали, и строение лица также другое, так что сразу становилось ясно – это другая нация. Или род. Я еще не разобралась, как у них тут принято обзываться.
Первым на каменный двор спрыгнул коренастый воин в жилетке и брюках, как у всех. На груди его висел золотой медальон, изображающий голову какой-то хищной птицы, волосы достигали середины спины, а в ухе сверкала серьга. И чем-то этот воитель мне отца напоминал. Присмотрелась и поняла, чем – скоростью движений.
– Нрого! – величественно и в то же время враждебно произнес отец.
Я так и застыла. Крепкий, мускулистый, загорелый и быстрый воин менее всего был похож на «старикана».
– Агарн! – в свою очередь произнес воин с серьгой, который, как я понимаю, имеет на меня какие-то права.
Судя по всему, он тоже это понимал. Потому как взгляд черных раскосых глаз сейчас был направлен исключительно на меня. Только на меня. Конкретно на меня! У меня было такое ощущение, что он сейчас раздевал меня глазами, и я с трудом удержала желание прикрыться руками. А еще я поняла, что взгляды того же Дьяра – просто пыль по сравнению вот с этим демонстративным пожиранием меня глазами.
– Киран, – после недолгого молчания произнес Нрого, – Киран – дочь Киары… почти копия.
Он знаком с моей мамой?
– Киран… – вновь повторил воин и в следующее мгновение вдруг оказался на расстоянии шага от меня. Как он преодолел те как минимум двадцать шагов, что нас разделяли, я понятия не имела. Но вот Нрого стоит так близко, что можно его коснуться, едва протянув руку, и продолжает разглядывать меня так, словно платья тут не было. И взгляд его изучал снизу – ноги… голени… бедра… интимное место, причем его так долго, что появилось желание прикрыть руками, потом изгиб тела, талию, грудь… опять-таки слишком долго. Плечи, шею, губы… губы долго, чуть сжав собственные, и только после он взглянул в глаза. Усмехнулся и произнес:
– Строптивая. Как пантера. Укрощение пантеры – изысканное удовольствие.
И на его роже мелькнула нехорошая такая ухмылка. В следующую секунду я поняла – маньяк!
А потом Нрого сказал:
– Я хочу ее.
Как будто в этом тут хоть у кого-то оставались сомнения! Я уже точно не сомневалась, но страшно стало, даже отступила на шаг. Нрого отреагировал еще более кривой усмешкой.
– Я требую ночь! – продолжил урод.
Испуганно смотрю на папандра, искренне надеясь, что отче скажет «нет». Но в черных глазах хассара Айгора промелькнуло что-то очень похожее на месть.
– Она твоя, – ответил отец, и я поняла, в чем будет состоять мое наказание. – На всю ночь.
Действительно очень жестоко!
В полном ауте смотрю на предка. Потом на Нрого. Под взглядом папика чувствую себя ничтожеством, под голодным взглядом Нрого – куском мяса.
– Идем! – приказал отец.
Я пошла за ним, по дуге огибая маньяка. С каждым шагом казалось, что мое платье сейчас сгорит прямо на мне. И я уже проклинала и свою идею вырядиться в красное, и выходку на площади, и высоту каблука, и тот факт, что при каждом движении ткань чуть сверкала, что привлекало еще больше внимания. Так и шла, проклиная папика, платье, планету.
Тройной абзац, в общем!
Как дошла до входа во дворец, помнила плохо. Все время хотелось прикрыть руками место, на котором сидят, или шаг ускорить. Но папашка шел неторопливо, как назло, и мне пришлось идти так же. На входе на меня уставились оба охранника – уже просто передернуло от такого повышенного внимания.
* * *Когда мы, наконец, вошли во дворец, отец пошел не в пример быстрее. Да он почти летел по проходам, а мне приходилось бежать следом, даже разглядеть интерьер времени не было. А потом папа остановился. Я тоже. И вдруг пол затрясся. Основательно так. Дробный стук послышался. А затем стекла потряс вопль:
– Папа!
Я нервно сглотнула. В следующую секунду в конце коридора появился серо-бежевый бегемотик, который вприпрыжку мчался в нашу сторону! В бегемотике имелось явно больше ста кг веса, а также я наблюдала жиденькие пшеничные волосы, серые невыразительные глаза и восторг! Огромный такой восторг. Смотрю на папашку – куда делся суровый воин? На морде лица счастливая улыбка, глаза и те улыбаются, руки раскинуты в готовности обнимать.
Далее бегемотик ускорился, совершая забег до собственно воина. Подобравшись на подходящее расстояние, бегемотик совершил прыжок, явно в стремлении свалить отче с ног. Отче устоял и даже подхватил бегемотище на лету, обнял, радостно закружил.
– Папка! – вопил бегемотик, он же, судя по всему, моя сестра.
– Адди, – суровый воин сверкал от нахлынувших чувств. – Адди, маленькая, соскучилась?
М-м-маленькая?!
– Сильно-сильно. – Бегемотик обнимал папашку пухлыми ручками. – А папа привез подарки?
– Ага, – не сдержалась я, – стопку подгузников и пустышку!
Трепетное воссоединение семьи было нарушено. Великий воин медленно отпустил дочь, стремительно развернулся ко мне. Мило улыбаюсь папочке, слишком хорошо понимая, – он уже отомстил, хуже вряд ли будет.
