Олег Верещагин - Я иду искать. История вторая

Он уже почти дошел до пленных, когда что-то заставило его обернуть­ся. Он вдруг почувствовал... нет, не страх. Внезапное и острое, как нож, понимание того, что уже мертв. Медленно — очень медленно и очень покорно — ча­совой обернулся.

Он прошел мимо своей смерти. Славянин с грязным лицом встал прямо из лужи. Сверкнули зубы — он улыбался. Страшное изогнутое лезвие ножа покры­вала та же грязь.

— Молчи, — сказал Гоймир по-хангарски. И хангар вспомнил рассказы свое­го дряхлого прадеда, над которыми он смеялся. О давних временах, когда не было Хозяев. И о жутких славянах-саклавах, духах-буссеу, которые приходят в ночи... приходят в ночи...

— Пощади, — часовой упал на колени в грязь. Сильная рука откинула ему голову. Хангар увидел оскаленные зубы, серые глаза, пряди рыжих волос, прили­пшие ко лбу.

Огненная, узкая боль пересекла горло наискосок, лишив возможности вдохнуть... и жить.

Йерикка, держа наготове камас, побежал к орудию. Когда Гоймир и еще двое ребят подоспели, Йерикка, ругаясь на двух языках, раскручивал узлы троса.

Казнь, которой подверглись попавшие в плен, поразила горцев, не отли­чавшихся сентиментальным добродушием. Богдан совсем застыл, дыхание его было редким и неглубоким. Олег тихо хрипел, из углов рта текла пена, кото­рую тут же смывал дождь.

Ревок оттолкнул Иерикку, в его руке оказались ножницы из штыка и но­жен от него. Двумя точными движениями Ревок перекусил трос. Гоймир переки­нул через плечо Богдана. Йерикка, раня пальцы, расширил петлю на шее Олега, тот со свистом втянул воздух и надсадно закашлялся, но в себя не пришел.

Рослый и сильный, Йерикка легко поднял друга и накинул на него свой плащ, а потом уверенной охотничьей побежкой горцы покинули вражеский лагерь — так же тихо и незаметно, как и появились в нем.

Когда Олег пришел в себя, над ним был низкий пещерный свод, на котором плясали тени. Рядом горел, распространяя приятное тепло, костер. Олег лежал, закутанный в два плаща — восхитительно сухих. На шее и руках плотно лежали бинты.

— Пришел в себя? — послышался, веселый голос. Олег повернул голову, мор­щась от боли в шее. Рядом с ним сидел Морок. Увидев, что Олег смотрит на него, мальчишка весело сморщил нос: — На вот, попей.

«На вот» оказался густой и горячий бульон. Первые несколько глотков отплатили болью в горле, но дальше дело пошло легче. Опустошив котелок, Олег снова прилег.

Теперь он мог понять, где находится. Кроме него и Морока никого в этой небольшой пещерке не было.

— Где остальные? — спросил Олег. — Что с Богданом? Я помню, что он отру­бился...

— Да ничего ему не отрубили, — возразил Морок. — Тут он, в веске обок, у верного человека. Вытянет! — Морок поправил плащ на Олеге. — И прочие не далеко. Дождь перестал-от, они и поджидают прочие четы. По ночи охота бу­дет на тех, что над вами измывались. Й-ой, не повезло мне! — Морок с доса­дой коснулся бока.

— Я бы тоже не прочь подняться, — сказал Олег. У входа зашуршал папорот­ник.

— Где тут наш обмороженный? — весело спросил Йерикка, вваливаясь в пеще­рку. — Все еще симулируешь? — насмешливо спросил он, но руку Олегу пожал с неуклюжей нежностью и задержал в ладонях.

— Вроде того, — ответил Олег. — Мне тут сказали, что я не должен вставать...

— Конечно, не должен, — подтвердил Йерикка. — Ты же не хочешь нам прова­лить все дело, споткнувшись в самый решающий момент?

Он положил под бок Олега сверток из ткани и откинул его край.

В свертке Олег увидел рукояти меча и камаса.

...Чета Гоймира ушла на запад, мимо Лесного Болота, к Светлым Горам, чтобы, перевалив через них, продолжать активные боевые действия в глубоком тылу противника — на просторах долины Древесная Крепость, между река­ми Смеющаяся и Горный Поток. Вместе с ними на запад двигались дождевые тучи.

Олег, вскочив не большой камень, повернулся лицом к долине, остающей­ся позади. Туман скрывал Мертвую Долину. Южнее свинцово поблескивали озер­ные воды Светозарного, дальше, возле цепи Дружинных Шлемов, еще тянуло ды­мом от сожженного лагеря врага, а за их цепью высился пик Слезной, вновь увенчанный тучами...

...— О чем задумался? — спросил Йерикка, вставая рядом. Пулемет у него висел наискось через грудь, стволом в землю.

— О людях, — вздохнул Олег. — Йерикка, ты же ботаник, скажи мне, отморозку с Земли: куда уходит все то, что мы делаем?

— О труды, что ушли, их плоды, что ушли, головы и рук наших труд... — понимающе прочел Йерикка. — Что же... Большое складывается из малого. И если оно ОЧЕНЬ большое, малости просто ста­раются и превращаются в общий фон.

— Ты о Круге? — тихо спросил Олег. И вздохнул, а Йерикка молча кивнул. То­лько вчера Олег узнал, что младший из тех, с кем он когда-то в башне об­суждал охоту на снежищ, погиб двое суток назад в бою у Темной Горы. — Но его-то мы не забудем!

— Мы — да... Но больше о нем нигде не будет сказано. А если мы проиграем — уйдет и эта память... — и Йерикка снова удивил Олега: — Знаешь, как говорил Омар Хайям:

— Мы уйдем в никуда — ни забот, ни примет.Этот мир простоит еще тысячи лет!Нас и прежде здесь не было — после не будет...Ни убытка, ни пользы от этого нет...

Олег помолчал и ответил с вызовом:

— А я знаю другие стихи...

И на самом пороге смертиТени теням шепнутУбежденно и дерзко:«Верьте! Вечен ваш труд!»

— Киплинг, — определил Йерикка. — Ты молодец, Олег.

— А? — удивился Олег. — Не я, а Киплинг!

— Пойдем, — улыбаясь, Йерикка хлопнул Олега по плечу, — а то отстанем!

Ночью температура в Светлых Горах упала до —20'С. Выщербленное Око Ночи светило все равно ярко, мешаясь с повисшим над самым горизонтом солнцем.

Чета Гоймира остановилась лагерем недалеко от истоков Горного Пото­ка в пещере — точнее, углублении с широким выходом, посреди которого разо­жгли костер. Конечно, все равно было холодно, но не настолько, чтобы жалова­ться. День пути по горам принес «урожай» каменных курочек и каких-то клуб­ней, похожих на картошку, к которой горцы относились с таким недоверием — а эти клубни лопали и ничего. НЗ по-прежнему сохранялся, пополненный в разбитом лагере врага почти земного вида консервами.

— Как с погодой будет? — поинтересовался Гойшир, обгладывая ножку куроч­ки.

— Облака не натянуло, марева, об Око нет — должно, хорошая, — предположил Резан. — Верховка вот пойдет верно — да станем по ровным уклонам держа­ться, оно и ничего... А все одно — скоро надо отсюда уходить.