Познавший правила (СИ) - Сухов Лео
Сзади доносился довольный хохот Скаса и девушек из отряда, которых с собой не взяли — оставив записывать увиденное. Но радовало уже то, что к этой задаче можно не возвращаться. Впереди предстояли долгие попытки сдвинуть границу, а сейчас отряд собрался и отправился в лагерь.
Утро встретило нас солнцем и жарой. На этот раз в поход вышел почти весь отряд. В лагере осталась только Ладна, приглядывавшая за четырьмя ранеными. Поселение волосатых встретило нас своим обычным размеренным бытом. Надо сказать, что эти твари никуда не спешили по жизни. И сложно было в такие моменты представить, что когда-то это была основа для Приливов — и орды обряженных в доспехи гигантов брали штурмом города.
Один самец застыл над озерцом, высматривая рыб. Другой лениво жевал какие-то листья, поглядывая на нас. Самки расположились в тени двух больших деревьев, так же лениво собирая друг у друга насекомых. Дети играли вокруг под присмотром молоди.
— Ты уверена? — предпринял я последнюю попытку отговорить Пятнашку от участия.
— Да, милый. Всё равно больше никто нормально сделать не сможет, — ответила она. — Ты же видел вчера.
Этот разговор повторился уже раз десять. Весь вечер предыдущего дня и всё утро сегодняшнего я приводил доводы против участия девушки, а она разбивала их в пух и прах. Одним-единственным утверждением. Удивительное терпение Пятнашки я никак объяснить не мог. Будь на моем месте кто-то ещё, она бы давно вспылила — и послала на все четыре стороны.
— Не волнуйся, — тихо шепнула девушка, обняв меня. — Всё будет хорошо…
— Угу, — мрачно ответил я, обнимая её в ответ.
Пятнашка была права — никто из всего отряда не смог бы повторить её вчерашний фокус. Почему-то она всегда чувствовала, где и когда надо остановиться. В этот раз всё прошло очень быстро. Достигнув отметки предыдущего дня, Пятнашка сделала четверть шага и застыла, наблюдая за волосатыми. Те не обратили на неё внимания. Стоило ей сделать ещё четверть шага, как главный волосатый сразу напрягся.
На следующий день её снова подпустили ближе. Затем ещё и ещё. На седьмой день Пятнашка достигла следов главного самца, который каждый вечер обходил жилище своей семьи, оставляя метки. И за эту линию ей пройти уже не позволили. После третьей попытки стало понятно, что дальше нам путь закрыт — что бы мы ни делали. Если приближение к этой границе можно было сдвигать, то переступать через линию меток мы не имели права. Волосатые не собирались рисковать семьёй.
После этого мы устроили днёвку, решив дать им успокоиться. Нам предстояло заново прощупать границу — вдруг за это время они передумали? — и тогда уже проводить последнюю часть исследования. Каждому бойцу было дано задание придумать, чем привлечь внимание тварей — так что скучать никому не пришлось.
Через день мы снова стояли у озерца, а Пятнашка двигалась к лагерю семьи. Как только граница была достигнута — она махнула рукой Скасу, который вызвался пойти первым. Лори хмыкнул и двинулся к волосатым. Вот только в этот раз всё пошло не так, как планировалось. Стоило ему заступить за ту границу, с который мы вызывали волосатых на бой — не дойдя до Пятнашки буквально нескольких шагов — как главный самец заревел и начал подниматься на ноги. Второй самец подскочил к нему, а женщины сбились в группу за их спинами, пряча детей.
— Назад! — крикнул я, уже понимая, что сейчас произойдёт. Но успел выполнить этот приказ только опытный лори. Пятнашка ещё только поворачивалась, чтобы бежать, когда главный волосатый прыгнул к ней и одним ударом отправил в длительный полёт по воздуху. Моё сердце сжалось и пропустило удар, когда я увидел, как моя любимая тряпичной куклой летит к земле… И падает в озеро. И только когда она, откашливаясь, появилась над водой, я заставил себя повернуться к волосатым.
Отряд к тому времени уже сбился в строй, выставив вперёд копья, а волосатые стремительно приближались к нему. Во врага полетели первые стрелы и сгустки мудрости, но остановить это нападение, казалось, невозможно. Главный самец, проткнутый тремя копьями, прорвал строй, схватил за ногу Пику и начал махать ей, как дубиной. Девушка непрестанно кричала — прерываясь только в тот момент, когда её тело врезалось в кого-то из бойцов. И с каждым новым ударом её крик всё больше и больше становился похож на стон. Скас воспользовался моментом — поймал главного на замахе, запрыгнул ему на спину и вонзил тонкий кинжал в основание головы, мгновенно оборвав движение. Пика вылетела из руки гиганта и упала чуть в стороне.
Второго самца убил паренёк из моего отряда по прозвищу Коротышка. Он действительно был невысоким, зато плечистым и сильным. Копьё, которым он орудовал, пробило гиганту грудь насквозь. И хотя Коротышка потерял копьё, самец уже подняться не смог. Как перебили разъярённых самок, и как снова сбежали дети со своей охранницей, я не заметил. Сам я бросился к озеру, помогая Пятнашке выбраться на берег. Глубина была небольшой, но утонуть в доспехе — не самая сложная задача.
Когда мы подошли к сгрудившимся бойцам, они расступились — показывая мне то, что скрывали их спины. Пику. Пока я помогал Пятнашке, девушку нашли и положили на носилки. Не надо было быть лекарем, чтобы понять — мазями тут не поможешь. Нужны были сильные эликсиры, которых с собой не было. А жить Пике оставалось совсем недолго. Она и так еле дышала, пуская кровавые пузыри. Рядом на коленях застыл Одноглазый, гладя девушку по лбу. Только когда я опустился рядом, он с болью, злостью и отчаянием посмотрел мне в лицо.
— Прости… я… — Пика попыталась вздохнуть, но не смогла.
И в этот момент я понял, что так не должно быть. Простое задание, не самый сложный противник. Нелепо! Глупо! Я и сам не заметил, как перешёл на другой взгляд, как вцепился в её руку — мечтая только, чтобы она продолжала дышать.
А потом я почувствовал её. Так же, как дважды в своей жизни чувствовал самого себя. Всё тело, каждый перелом, каждое сломанное ребро — а рёбер было сломано много. И вокруг был океан мудрости.
«Жизнь! Жизнь!» — шептала мне мудрость. — «Мы дарим жизнь!».
И я потянулся к искрам, вливая их в себя — лишь бы не ускользнуло ощущение чужого тела, лишь бы не потерять силы раньше, чем успею хоть что-то сделать. Девушка дёрнулась, когда я заставил её лёгкие наполниться воздухом вперемешку с кровью. Захрипела, когда вздох вытолкнул рёбра. Харкнула кровью, когда я заставил лёгкие сократиться. Сердце попыталось встать… остановиться… замереть — но я не позволил, заставляя его гнать и гнать кровь. Лёгкие двигались, даря телу воздух, без которого нельзя было прожить. Боль? Я чувствовал её боль как свою, но не мог остановиться. Самого меня уже трясло, а я продолжал поддерживать жизнь в девушке.
«Мы — жизнь!» — прошелестело на краю сознания.
— Забинтуйте грудь, — хрипло выдавил я, не отпуская Пику. Кто-то подбежал к раненой и начал срывать доспехи и одежду, накладывать повязку, стягивающую рёбра. А я продолжал удерживать жизнь в израненном теле, заставляя организм затягивать раны, забивать тромбами крови места кровотечения. И в какой-то момент понял — моя помощь больше не нужна.
«Мы — жизнь! Мы — это ты!» — шепнуло где-то вдалеке, когда я отпустил руку девушки. Я попытался встать, пошатнулся и погрузился во тьму.
Когда я открыл глаза, вокруг по-прежнему была тьма. Но в этой тьме хотя бы светили звёзды и горел костёр. Я лежал под навесом, а рядом — спала Пятнашка. У костра о чём-то тихо переговаривались Скас и Гун-нор. Осторожно, чтобы не разбудить любимую, я вылез наружу и поднялся на ноги. Меня заметили, но ждали, когда я подойду.
— Есть что-нибудь пожрать? — поинтересовался я, усаживаясь рядом и снимая с пояса флягу.
— Есть, — хмуро кивнул Скас. — И пожрать, и попить. И даже паланкин со слугами найдём, чтобы торжественно вернуть тебя в Форт.
— Что с ним? — спросил я у Гун-нора.
Тот усмехнулся:
— Под впечатлением он.
— Да я не под впечатлением! Етить тебя, я в шоке! — рыкнул Стас, но взял себя в руки. — Шрам, как ты вот это сделал?
