Алексей Волков - Городской охотник
Впрочем, учитывая новую особенность зрения, песок мог быть и красным, и зеленым. В следующий момент Охотник вдруг осознал, что не увидел волн, накатывающих на берег, чей шум был первым, что он услышал, попав в это странное место. Волны не накатывали. Они просто… громоздились огромными торосами, застывшими барханами пены вздымаясь над берегом. Это было то, что называли цунами. Огромная, чудовищных размеров волна в обрамлении бурунов поменьше застыла, нависнув над берегом, грозя в любой момент обрушиться многотонной массой воды и смерти вперемежку с грязью и обрывками водорослей. Вот-вот упадет, ломая пальмы, смывая крохотные, как игрушки, бунгало.
– Пальмы?! Бунгало?! Мать-перемать! Где же я!
Такие перемены в окружающем мире не сулили ничего хорошего, к гадалке не ходи. Знать бы только, к чему готовиться. К чему-то просто плохому или же такому поганому, что просто туши свет. Алексей решил, что в любом случае, немедленная гибель ему не грозит, и ладно. Не в обычаях Собирателей - Коллекционеров просто глушить жертву страхом, а потом убивать. Нет. Душа будущего экспоната должна была как следует промариноваться в пережитом ужасе. В обстановке постоянного нервного напряжения и изматывающего душу ежеминутного ожидания смерти. И потом, в планы его старого знакомца, как понял Алексей, входил поединок. Но состояться он должен был не здесь и не сейчас. Сейчас то что происходило вокруг, было всего лишь приготовлением маринада соответствующего вкуса. Потом должно последовать погружение в маринад. А после уж извлечение и разделение на части. Тело нам, душа вам.
„Хрена тебе в обе руки, а не душу в коллекцию, козлина рвотная, - злобно подумал Алексей. - Только покажись - разорву в клочья“. Душа вдруг закипела злобой и яростью за то, что сейчас происходило. За ссору с Ольгой. За его глупую драку не пойми с чем около дома. За гибель Олеговой секретарши. Да даже за тех ментов на дороге. Ярость, вызванная цепочкой абсолютно не связанных друг с другом событий, которые оказались просто ловко расставленной ловушкой у него на пути. Однако в эту ловушку попался бы кто угодно, пришла в голову Алексею утешительная мысль. Не в силах человеческих, даже если они и несколько превосходят силы простого смертного, предусмотреть и просчитать ловушку, устроенную одним охотником другому.
Но, пожалуй, стоять на одном месте не стоило. Надо было двигаться. Куда - другой вопрос. Если все происходит именно так, как Алексей представил себе, то в этой ловушке должна быть и подсказка. Знак, указывающий, куда идти и что делать. Указующий перст, если угодно. Не даст ведь Коллекционер накрыться медным тазом своему лучшему, как он сам сказал, экспонату? Или даст? Нет, выведет. Промаринует как следует - и выведет.
Невдалеке виднелись домики-бунгало, на которые должен был обрушиться девятый вал, превращая крохотные аккуратные постройки в груду строительного мусора. Думать нечего, двигаться стоило именно к ним. Искать подсказку на пустынном берегу глупо. Прикажете песок просеивать? Или в воду нырять? То-то же. Алексей направился к крайнему домику, просто потому, что он был ближе остальных.
Может, там, а может, в другом или в следующем бунгало найдется подсказка-выход. Насколько ужасна она может быть, Алексей предпочитал не думать. Что толку ломать голову, пытаясь проникнуть в ход мыслей существа, у которого с человеком столько же общего, сколько у карася с раскаленной сковородкой.
Неспешно шагая к домику с плетеной в виде циновки, как он уже успел разглядеть, дверью, Алексей осматривался. И все больше и больше проникался мыслью, что его занесло на побережье Малайзии, всего пару лет тому назад смытое огромной приливной волной. Когда-то курорт - теперь просто свалка, так и не отстроенная. Но сейчас катастрофа еще не произошла. До нее остались считанные мгновения… Домик приближался. Ноги уверенно топали по песку. Куртка на плечах начинала уже мешать - было жарко, как и положено в тропиках. Алексей даже принялся абсолютно беззаботно что-то насвистывать.
И вдруг услышал, как за ним зашуршал песок. Почти так же, как от набегающей волны. Только в несколько крат громче. Земля дрогнула под ногами. Он обернулся. И сбился с шага, замерев на мгновение. Огромная волна пришла в движение. Неспешно, величественно двинулась к берегу. Пред ней, противореча всем законам физики, со скоростью курьерского поезда неслись мелкие волны, смывая песок, вырывая с корнем пальмы.
А в самой волне виднелись какие-то темные вкрапления. Явно инородные. Они поднимались из глубины к поверхности, обретая четкость и контуры, проступая наружу медленно, как из киселя, преодолевая поверхностное натяжение воды. Это были люди. Может, еще живые, может, мертвые. Лучше бы уже мертвые, отстрадавшиеся в пасти стихии. Как куклы, изломанные капризным ребенком и выброшенные в океанский прибой. Вывернутые ноги. Заломленные под неестественным углом руки. Тела, выгнувшиеся в совсем немыслимых позах. Мужчины, женщины, дети. Взгляд выхватил за лицо девочки лет шести. Малышка в купальнике, наверняка пестром, прижимала крохотными ручонками к груди куклу. Светлые локоны растрепались и шевелились под водой, отчего были похожи на змей на голове Горгоны. Рот широко раскрыт в последнем вздохе. Глаза закатились так, что видны были только белки.
Алексею хватило мгновения, чтобы увидеть эту ужасающую картину. И запомнить на всю оставшуюся жизнь. В следующее мгновение какая-то исполинская сила стала рвать тела на куски. Рука девочки, намертво вцепившаяся в куклу, отделилась от тела и поплыла по поверхности, оставляя за собой мутный след, который наливался багровым… Тело мужчины, застывшее неподалеку от ребенка, стало скручиваться, будто хозяйка выжимала мокрое полотенце, и вдруг лопнуло, издав отвратительный хруст. Оно разлетелось в разные стороны кровавыми половинками. За верхней половиной тела тянулась какая-то серо-бурая гирлянда. Алексей понял, что это внутренности. Выйдя из минутного оцепенения, Фатеев побежал. Сломя голову. Не оглядываясь больше. Побежал к тому самому домику, куда шел с самого начала. Никогда в жизни он не бегал так быстро. Казалось, что на бегу колотил пятками по спине. Полы куртки больно хлестали по телу. Кобура тяжеленным кирпичом молотилась о ребра. В мозгу полыхнуло: „Не уйти! Скинуть куртку, нафиг кобуру. Иначе не уйду!“ Алексей поднял взгляд от земли, по которой с грохотом, как по ржавому железу, молотили его башмаки. Прикинул расстояние до белой стены со спасительной дверью на ней. Откуда он знал, что спасение там, за тонкой циновкой? Просто чувствовал, как пес чует приближение землетрясения. Еще чуть-чуть. Совсем немного. Вперед!
Ну же!
Он снова глянул на спасительную дверь и почувствовал себя Алисой в Зазеркалье:
дверь не приближалась. Будто он уперся в невидимую стену и бежал, надсаживая легкие, на месте. Алексей остановился как вкопанный, и в тот же момент дверь, как хищный зверь, бросилась ему навстречу. В спину ударила набегающая волна. Тугим кулаком приложила промеж лопаток.
Алексей запнулся, и, выставив руки перед собой, полетел навстречу двери. Хлипкая конструкция сорвалась с петель, и Алексей канул в темный дверной проем. И ухнул вниз.
Короткий полет окончился на пыльном и грязном полу. Алексей открыл глаза и снова ничего не увидел.
Беспомощно пошарил руками вокруг.
Потом ругнулся и стянул с глаз повязку…
Он снова был в том же коридоре той же гостиницы. Толстый слой пыли покрывал пол и изрядную часть одежды Алексея. Что-то прилипло у рта. Он провел рукой по перемазанному лицу и с омерзением смахнул комок сухой паутины вперемежку с остатками насекомых.
Над головой снова был потолок в трещинах и потеках, покрытый глубокими оспинами отвалившейся штукатурки. Один из стыков стены и потолка сочился влагой. Штукатурка вздулась серым пятном и стала отваливаться. Огромный такой кусок - метр на метр, не меньше.
Алексей перекатился к противоположной стене и резко вскочил, бросая тело в сторону от места, куда должен был рухнуть кусок сырой извести. С тяжелым грохотом штукатурка обрушилась. Попала бы в голову - пиши пропало, как минимум сотрясение. И какой он боец с сотрясением? Никакой.
– Вот сволочь, - прошептал Охотник, оглядываясь.
За десять минут его отсутствия здесь ничего не изменилось. Прах, тлен и запустение. Облезлые стены в потеках грязно-ржавого цвета. Разбитые плафоны свисают с потолка на длинных проводах, как огромные нелепые фрукты. В одном из плафонов судорожно мигает лампочка, пытаясь исполнить свое предназначение: дать свет. Видно, не судьба. Ее мерцание похоже на биение мотылька о стенки стеклянной банки, где его закрыли любознательные детишки: задохнется или нет? Лампочка не выдержала - мигнула еще несколько раз, все слабее и слабее, и потухла. А потом лопнула. Тихо и грустно, будто испустила последний вздох.
Вокруг потемнело.
