Юрий Арис - Первая Стая (СИ)
Несколько минут я просто лежал, привыкая к ощущению собственного тела, потом попробовал почувствовать людей, но мешала боль. Пока лучше и не пытаться.
Где я все-таки нахожусь? Что со мной произошло? Как меня спасли, да еще и руку мне вернули? Рядом нет никакого медицинского оборудования, где вообще все?
Впрочем, я чувствовал в воздухе запах ее духов — скорее, не запах, а легкий след. Но даже это успокаивало.
Прошло немало времени, прежде чем в комнату вошел человек. Я приподнял голову, надеясь, что это она. Но это оказался Женька; я бессильно откинулся на подушки, хоть и рад был его видеть.
— Ха! Очухался!
Он принес кувшин с водой, несколько стаканов, поставил все это на столик возле моей кровати, а затем опустился на стул.
— Хоть ты и порядочная скотина, я рад снова видеть тебя, — ухмыльнулся смотритель.
— Взаимно, — прохрипел я. Голос пока повиновался плохо.
Женька помог мне выпить два стакана воды — обезвоживание все-таки чувствовалось. Есть я не хотел, а он и не предлагал.
— Хочешь отдохнуть?
— Нет, — я больше не мог терпеть неизвестность. — Не уходи.
Его взгляд посерьезнел — он догадался, о чем я спрошу его.
— Хочешь все узнать, да? А узнавать тебе придется много. С чего начать?
— С самого простого: где я? Почему меня привезли не на базу?
— А ты на базе, олух. Так, давай лучше в хронологическом порядке. Когда Алтай тебя выловил, ты был почти мертв…
— Алтай? — поразился я.
— Ага. После взрыва он вдруг сиганул в воду, хотя его самого только-только перевязали. Мы сначала не поняли, зачем это он, но вернулся он уже с тобой. Знаешь, многие поверили, что ты умер при взрыве.
— Они почти угадали. Что было дальше?
— Первую помощь тебе оказали еще на корабле, но толку от нее было мало. До базы ты бы не дотянул, и тебя направили в ближайшую человеческую больницу.
Они что, показали меня посторонним?!
— Как это? Ведь люди не должны знать о нас! В смысле, другие люди…
— Никто ничего не узнал, — заверил меня Женька. — Ты забываешь, что мы работаем на правительство. Одну больницу полностью освободили для тебя, с тобой работали наши врачи, но на чужом оборудовании. Да, это сложно, у такого решения были противники. Некоторые считали, что от тебя проще избавиться, но ты набрал себе немало друзей, в числе которых и высокостоящие. Все сложные операции провели в том госпитале…
Он продолжал говорить, а я никак не мог поверить, что люди пошли на все это ради меня.
Оторванная рука лишила меня и значительной части крови, в голове засел пробивший череп осколок, почти все ребра были сломаны. Может, взрывом, может, стараниями Катрана и Барракуды. Не удивительно, что многие махнули на меня рукой.
Но не все. Они рискнули сделать мне операцию, и я ее пережил. Из моей головы достали осколок, но вместе с ним пришлось удалить и последний контролирующий меня датчик. Правда, они не знали, что он последний, а я не знал, что он в голове… Но теперь его нет.
Выяснилось, что я восстанавливаюсь лучше зверей первой серии, хоть и не так хорошо, как Кархародон. Они удалили мне обломок кости на левой руке и готовились делать протез, но тут оказалось, что я способен отращивать потерянные конечности. Рука появлялась медленно, странно… Женька сказал, что рука росла так, как растет молодое дерево: понемногу, но стабильно. Сначала появилась кость, затем на ней начали нарастать мышцы. Уже на этом этапе руку закрыли похожей на гипс повязкой, чтобы я случайно не травмировал ее.
Поначалу люди беспокоились, что нет возможности погружать меня в воду, однако обнаружилось, что моя кожа больше не пересыхает на открытом воздухе, хоть я и был без брони. Кто-то решил, что это естественная адаптация организма, кто-то посчитал последствиями операции на головном мозге. Выяснить наверняка они решили позже, когда я выздоровею — или через вскрытие, если я все-таки умру.
Первую неделю я лежал в человеческой больнице, а потом достаточно окреп для путешествия на базу. Там я еще полторы недели провел в больничной палате, но оказалось, что в искусственном лечении я не нуждаюсь. Вернее, они больше не могли мне ничего дать. И тогда, по предложению Литы, меня перевели в одну из комнат отдыха, предназначенных для смотрителей. Здесь постоянно поддерживали влажный воздух, чтобы мне было легче дышать, но других мер не принимали.
— Лита решила, что тебе так будет лучше, — сообщил Женька, откидываясь на спинку стула.
— Она хорошо знает меня. Ненавижу больничные палаты, — я не стал добавлять, что после смерти Кинга я ненавижу их еще больше. — Так я тут две с половиной недели?
— Считай, три, в комнату отдыха тебя перевели пару дней назад.
Я хотел узнать, что все это время делала Лита, но задавать такие вопросы было еще больнее, чем двигаться.
В комнату заглянул врач:
— Женя, вам пора идти, он еще слишком слаб.
Что верно, то верно, слабее некуда. Конечно, у меня были вопросы, но меня уже начинало клонить в сон. В таком состоянии я все равно ничего не запомню.
— Я еще зайду, — пообещал Женька, направляясь к выходу.
Я хотел попросить его кое о чем, но подумал, что это лишнее. Если захочет, сама придет…
* * *Скоро я убедился, что выздоравливаю очень быстро. Через пять дней после моего первого пробуждения боль окончательно отступила, но двигаться было чертовски тяжело.
Увы, броня не восстанавливалась. Даже когда мои раны полностью зажили и с меня сняли повязки, в моей чешуе оставались проплешины. На затылке, полоса на ребрах, ну и, конечно, левая рука… Она заживала медленней, я не видел ее под повязками и не хотел видеть.
Плохо дело. Если чешуя не восстановится, я больше не смогу сражаться, я стану слишком уязвим. Даже думать об этом не хочется! Она зарастет, должна зарасти. А иначе зачем я выжил?
Меня навещали часто, по нескольку раз в день. Те, кто раньше отворачивался при моем появлении, казалось, простили мне все. Мне было приятно их присутствие, оно отвлекало от мрачных мыслей.
У Женьки пока не было заданий, он все равно скучал, так что он заходил ко мне поболтать чаще других. Артем бывал реже, зато он научил меня играть в шахматы, а это увлекало больше любых разговоров. Пару раз заглядывал Виктор, он приносил мне книги, рассказывал о литературе. Было интересно, хоть и несколько заумно.
Однажды налет на мою комнату устроили звери первой серии: Цербер, Лино и Титан. Цербер пытался со мной поговорить, хоть всем своим видом давал понять, что не очень-то за меня беспокоится. Я видел, что он лжет. Лино притащил мне какие-то свои игрушки, и это было чертовски мило. Титан только сказал, что я могу рассчитывать на него, но не уточнил, в чем. Я и сам прекрасно знал; он в тот момент смотрел на мою левую руку.
Я не мог и предположить, что они так поступят — сами, без принуждения. Женька, конечно, мог подговорить Лино, но не гордого и независимого Цербера.
Мы разговаривали о многом, однако некоторые темы оставались закрытыми. Я не хотел вспоминать о том, что произошло на станции, а они не знали, что стало с Первой Стаей и остальными. Я не спрашивал о Лите; молчали и они.
Она и близко не подходила к моей комнате, может, покинула базу… получается, не простила меня.
На шестой день ко мне пришел Лименко.
— Пожать тебе руку уже можно? — усмехнулся он.
— С крайне бережливостью, как хрусталь.
Он последовал моему совету, после чего сел напротив меня.
— Как ты?
— Если объективно, то паршиво, — признал я. — Моя броня не восстанавливается, рука болит, я могу есть только через трубочку, потому что все съеденное обычным путем тут же выходит обратно. Если вежливо, то я в порядке. А как дела у вас?
— Все шутишь… Значит, будешь жить.
Он рассматривал меня долго, изучающе, будто надеялся прочесть мои мысли. Я сначала терпел, а потом уставился на него выпученными глазами.
Лименко рассмеялся:
— Ты не перестаешь поражать меня, Кароль! То ведешь себя, как последний подонок, то делаешь то, что не под силу многим людям.
— Да. Я очень разносторонняя личность.
Он достал пачку сигарет, собрался закурить, но передумал.
— Первая Стая пока себя не проявляла. Мне бы хотелось сказать тебе, что ты их уничтожил…
— Лучше не говорите, — я не нуждался в этой их любимой лжи во спасенье. — Я знаю, что не уничтожил, не мог. Им ничего не стоило прошибить стену и убраться оттуда.
— Да…
Казалось, он чувствует себя виноватым за мою неудачу. И кто кого сейчас должен утешать?
— Но хоть кого-то я задел?
— Боюсь, что нет. Мы нашли в завалах три трупа, все из нашего отряда. Остальные наши звери просто исчезли.
Ага, значит троих мне удалось убрать… Надо бы ему кое-что пояснить:
— Они уже не ваши. Любой зверь, который встретится с Первой Стаей, подчинится им.
