Евгений Аллард - И в аду есть ад
— Отлично. Спасибо. Мы открыли несколько собственных салонов, — ответил Фрэнк. — И торгует там нашей продукцией. Создали несколько новых линий.
Фрэнк, зная, что это слышит Кеплер, решил все-таки вместо стандартных слов, показать своему конкуренту, что он его не боится.
— Чем же вас не устраивали существующие салоны? — ядовито поинтересовался Кеплер. — Боитесь конкурировать с продукцией других компаний? Люди не станут выбирать ваши машины, если сравнят их с другими?
— Нет, мистер Кеплер. В последнее время в городе появилось много подделок нашей продукции. Люди не довольны, что вместо качественных машин получают фальшивки, — резко ответил Фрэнк, глядя прямо в глаза Кеплеру. — Мы хотим, чтобы покупателей нашей продукции не обманывали. Когда мы оборудуем наши машины системой защиты от подделок, мы вновь сможем поставлять нашу продукцию в другие салоны города.
Эти слова Фрэнк бросил специально, чтобы увидеть, выдаст ли Кеплер себя и подтвердит подозрения, что подделками занимается его компания или нет.
— Мистер Форден, неужели люди всерьёз поверят, что кто-то подделывает вашу продукцию? — проронил ледяным тоном Кеплер, презрительно поморщившись. — Да кому это нужно, в самом деле? Вы лишь делаете вид, что некачественны машины, которые собирают на вашем заводе — подделка. Я прекрасно знаю, что вы обмениваете эти, так называемые подделки, а на самом деле ваш собственный брак, на немного более качественные. И делаете это бесплатно. Таким образом, признавая вашу собственную вину в бракованной продукции.
— Мистер Кеплер, думаю, вам известно, что химический состав продукции того или иного завода уникален, — с улыбкой проговорил Фрэнк. — Невозможно сделать полностью идентичный состав. Все равно он будет отличаться. Хоть немного. И по этому составу можно легко определить, где на самом деле была произведена та или иная машина. Я думаю провести расследование. Все подделки сделаны из очень некачественного сплава, вторсырья. Думаю, определить место создания этих машин будет несложно.
— Ну-ну, успехов вам в ваших поисках, — буркнул Кеплер, и по выражению его лица, Фрэнк понял, что конкурент не испуган, а скорее раздосадован.
— К моему глубокому сожалению, должен прервать ваш разговор, — изрёк Уолт. — Настало время праздничного обеда. Прошу вас, господа!
Вместе с остальными гостями Фрэнк прошёл в огромный зал, где на паласе с восточным орнаментом оранжево-зелёного цвета хаотично стояли круглые столики, застеленные полосатыми, похожими на шкуру зебры, скатертями. Их украшали букеты цветов в низких вазах цветного стекла с позолотой и свечами в изящных, маленьких подсвечниках. Вокруг столиков располагались кресла, закрытые чехлами в виде шкуры леопардов. Массивная люстра, похожая на половинку очищенного апельсина, заливала все пронзительным ярко-жёлтым светом, резавшим глаза. На одной из стен висел гобелен, изображающий саванну со слонами и жирафами, которые купались в озере, окружённом зеленеющими эвкалиптами. А на противоположной стороне — множество живописных полотен.
Подали первое блюдо, курицу с овощным гарниром, изысканно оформленным красными перцем и салатом. Когда все принялись за еду, Фрэнк краем глаза осматривал гостей Уолта. Он почти никого не знал. Рядом с ним не было Роджера, который мог бы познакомить с великосветским обществом. Кроме Уолта и Ирэн Фрэнк знал Кеплера, Раймондса и пару бизнесменов, с которыми ему пришлось изредка контактировать. Здесь он чувствовал себя нищим бродягой, которому милостиво разрешили пообщаться со сливками общества. Играла приятная, расслабляющая музыка, и Фрэнк надеялся, что его не заставят петь.
После нескольких перемен блюд: ухи, фаршированных кальмаров с грибами и копчёным салом начались поздравления супруге хозяина. Фрэнку, выдавив из себя банальностей, сел на место с желанием все бросить и уйти с этого праздника жизни. После основного блюда — жаренного мраморного мяса, музыка стала играть громче, многие гости начали вставать из-за стола, чтобы потанцевать. Фрэнк смотрел, как Ирэн кружится в паре с низким, полноватым господином в чёрном фраке с бутоньеркой в виде ярко-белой орхидеи и вспоминал их собственную свадьбу. Кажется, в очень далёком прошлом. Они устроили её на природе. На зелёной лужайке стояли столики с различными блюдами, граммофон играл весёлые мелодии. Ирэн постоянно счастливо смеялась, забрасывая назад голову и обнажая безупречные белые зубы. Сейчас на её губах улыбка появлялась так же редко, как в пасмурный день через свинцовые облака пробивается луч солнца. Хотя она не выглядела несчастной, скорее производила впечатление королевы, которая довольна своим положением, но скрывает свои чувства в соответствии с этикетом.
После очередного блюда — омлета, фаршированного говяжьей печенью, гости начали выходить на широкую террасу, пристроенную к особняку. Фрэнк ушёл в бильярдную, сев у стены. На него опять нахлынули воспоминания о его первом посещении этого дома, когда Роджер познакомил его с Райзеном. Перед глазами всплыли мёртвые, тёмные глаза акулы и Фрэнк поморщился. Уолт на фоне Райзена казался пародией на властелина города. Но ведь именно ему удалось прибрать к рукам самое ценное, что имелось в городе — сыворотку А-192 и камеры жизни. Фрэнк перебрал весь цвет общества, с которым был знаком раньше, когда судьба забросила его в городе первый раз. Он не помнил ни одного человека с таким именем, такой внешностью. Откуда вынырнул этот новый хозяин?
— Мистер Форден, — услышал Фрэнк голос Уолта и с досадой открыл глаза. — Пожалуйста, просим вас исполнить что-нибудь. Пару песен на ваш вкус. Вы не откажите?
Вместе с Уолтом Фрэнк прошёл в огромную гостиную, поражавшей кричащей роскошью. На стенах, обитых шёлком с геральдическим рисунком, в совершенном беспорядке висело множество живописных полотен в рамах разной формы и размеров, но обязательно из дерева и обильной позолотой. Буквой «П» стояло несколько низких, мягких диванов, обшитых бархатом. Но больше всего привлекал внимание концертный рояль, украшенный живописью и лепниной из золочёной бронзы. Фрэнк вспомнил, что видел на фотографиях такой рояль фирмы «Карл Шрёдер», принадлежавший Ференцу Листу. Даже зная о громадном состоянии Уолта, Фрэнк не мог представить, как новому хозяину города удалось заполучить этот совершенно бесценный инструмент, до которого было страшно дотронуться, не, чтобы играть на нем. Несколько господ во фраках и дам в вечерних, длинных платьях сидели на низких диванах. Ирэн стояла у окна.
— Прошу вас, мистер Форден, — сказал Уолт тоном, не терпящим возражения.
Фрэнк с замиранием сердца сел за рояль, открыл крышку и сыграл несколько аккордов из Второй «Венгерской рапсодии» Листа. Инструмент отозвался уныло и фальшиво. Вряд ли кто-то его настраивал за последние сто лет. Фрэнк обвёл присутствующих взглядом и хотел сказать, что ему не хочется играть на расстроенном рояле. Но вдруг увидел глаза Ирэн, в которых промелькнуло любопытство. К роялю подошла высокая, худая дама в облегающем чёрном платье, с глубоким декольте, обнажавшим костлявые ключицы. Из-под очков в толстой оправе торчал длинный нос, под которым виднелась тонкая ниточка рта с опущенными уголками.
— Подыграйте мне, мистер Форден, — произнесла она низким, глухим голосом.
Увидев его растерянность, дама подошла к маленькому полированному столику на гнутых ножках, стоявшему рядом с камином, взяла оттуда пачку бумаги и жеманно подала Фрэнку со словами:
— Вот ноты, пожалуйста, страница тридцать семь.
Когда дама запела «Хабанеру», сильно форсировала звук, пытаясь свой небольшой голос выдать за оперный. Фрэнк, наклонившись над клавиатурой, тщательно скрывал улыбку. Раздался гром аплодисментов, когда она закончила.
— Миссис Гонзалес, вы как всегда потрясающи, — проронил Уолт.
Фрэнк бросил быстрый взгляд на Ирэн, но она удивительно спокойно отнеслась к подобному исполнению, будто фальшь совсем не резала ей слух.
— Ну что же, теперь мистер Форден нам исполнит что-нибудь? — сказал Кеплер, с чуть заметной издёвкой. Это подстегнуло Фрэнка, он ударил по клавишам и стал петь «Come Fly with me», яркой импровизацией скрывая фальшь великого рояля. Он заметил, что интерес Ирэн к нему увеличивается и её глаза, наконец, зажглись живым, мерцающим светом, как раньше, а на губах заиграла улыбка. Он решил исполнить минорную «Cycles»: «Я не буду вешать нос, хотя моя девушка покинула меня, а в эту пятницу меня уволили. Но я буду продолжать петь, только не спрашивайте меня, как мне это удаётся». В глубине души теплилась надежда, что Ирэн поймёт, что он хочет сказать строчками этой печальной песни. Но она лишь, наклонив немного голову набок, с интересом слушала, но не более того. Когда Фрэнк встал из-за рояля, Уолт проронил:
