Бен Бова - Колония

Гостей часто удивляло, что им приходилось самим уведомлять о своем визите Директора «Острова номер 1». Им не улыбалась никакая длинноногая секретарша. Никакой чиновный помощник не заставлял их ждать пока он решает, готов ли Босс принять их. Просто приходишь во внешний кабинет и сам берешь трубку.

Кабинет этот был достаточно роскошным: покрытые замшей кушетки и стулья сверкающие хромом и алюминием, на стенах красивые трехмерные картины «Острова номер 1» во времена строительства; сработанный в колонии толстый ковер; все помещение выдержано в теплых красно-коричневых тонах, с немногими ярко выделяющимися желтыми цветами.

Кобб дал двери закрыться с достаточно громким щелчком, чтобы заставить Дэвида резко повернуться лицом к нему.

— Что у тебя за проблема, сынок?

С миг Дэвид не знал с чего начать.

— Я проверял стандартные прогнозы… общую картину…

— И обнаружил, что я говорил тебе правду, — кивнул Кобб. — Мир летит к суперкатастрофе с такой быстротой с какой только может.

— Она уже началась!

— Все верно.

— А так и не увидел этого, — сказал Дэвид, рухнув на одну из кушеток. — Я чертовски замечательный Прогнозист, не правда ли?

Кобб подошел и сел рядом с ним.

— Я держал твой нос очень близко к жернову, сынок. Вина тут такая же моя как и твоя. Нельзя увидеть большую Картину, выуживая Валовой Национальный Продукт Боливии и сопоставляя его путем перекрестных ссылок с…

— Я видел все данные, — повторил Дэвид. — Я держал все это в руках. Но так и не сложил его раньше в единое целое.

— Может быть ты не хотел этого, — предположил Кобб. — Это ведь здорово пугает, не так ли?

Дэвид посмотрел на его морщинистое обветренное лицо:

— Мы должны что-то предпринять насчет этого.

— Я же тебе говорил, сынок, мы ничего не можем поделать.

— Я хочу сам проверить это.

Кобб чуть не улыбнулся.

— Разве ты не веришь мне?

— Вы говорите мне правду… какой вы ее видите, — сказал Дэвид. — Так же поступал и Лилиенталь, когда сказал, что никто и никогда не создаст аэроплана способного летать. Братья Райт нашли способ.

— И ты думаешь, что сможешь найти способ предотвратить катастрофу.

— Я хочу попытаться.

— Она, как ты уже знаешь, уже началась. Она началась тридцать лет назад.

— Знаю. Но все равно я должен попытаться.

Кобб погрузился в податливую теплоту кушетки.

— Что ты предлагаешь предпринять? Все компьютерные изыскания в мире не изменят, знаешь ли, основные данные.

— Тогда мы должны найти новые вводы, новые концепции, новые курсы действий.

— Где?

— На земле. Я должен отправиться туда, сам увидеть…

Кобб заставил его умолкнуть подняв костлявую руку.

— Нет. Ты не можешь покинуть колонию.

— Но я…

— Ты не можешь покинуть колонию Дэвид. Я никак не могу позволить тебе улететь.

— Знаю, — сказал Дэвид. — Юридически я не являюсь гражданином никакой земной страны. Но я могу стать гражданином Всемирного Правительства. Все, что мне требуется сделать, это заполнить простую анкету…

— Это она тебе сказала?

— Эвелин? Да.

— Ну, она права. Это достаточно верно, — признал Кобб. — Но твою проблему это не разрешит. Юридически ты движимое имущество — точно также как рабочие, прибывшие сюда трудиться по контракту на пять лет. Они тоже не вольны уехать отсюда.

— Это просто формальность, — возразил Дэвид.

— Но я буду настаивать на соблюдении этой формальности, — сказал Кобб. — Я не хочу, чтобы ты отправлялся на землю. Там тебя ничего не ждет, кроме разбитого сердца и опасностей. Ты останешься здесь, где тебе и место.

— Вы не сможете меня заставить остаться здесь! — вскочил на ноги Дэвид. — Я вам не раб!

— Я могу заставить тебя остаться здесь, сынок. И юридически… ну, может ты и не раб, но уж определенно не волен уезжать куда хочешь.

— Это преступно!

— Я только пытаюсь тебя защитить, Дэвид, — Кобб откинулся на спинку кушетки, чтобы посмотреть ему в лицо. — Корпорация всадила в тебя кучу денег. Совету не понравится, что ты бегаешь где-то на Земле, рискуя своей очень ценной шкурой. С ученым сословием случится приступ! Чтоб их драгоценный эксперимент смылся от них? Они усядутся на тебя даже если я ничего не стану делать.

— Вы не сможете сделать со мной этого! — закричал Дэвид. — Я апеллирую к Всемирному Правительству! Я попрошу Эвелин запустить эту историю во все средства массовой информации на Земле.

С сожалением покачав головой, Кобб ответил:

— Эту Холл ты ни о чем не попросишь. Она исчезла.

— Исчезла? — у Дэвида казалось подкосились ноги.

Мне очень неприятно бить тебя мешком по голове, мой мальчик, но именно это-то мне и придется сделать.

— Она улетела несколько часов назад, утренним челноком. Я все еще пытаюсь вычислить, как же ей это удалось.

— Вы выкинули ее из колонии!

— Нет, я этого не делал, — сказал Кобб. — Я хотел, чтоб она оставалась здесь. Последнее место, куда я хотел ее отправить, это обратно на Землю. Но она, должно быть, припасла себе поддельные удостоверения. Смылась она с гладкостью свистка.

— Вы выслали ее!

— Не высылал я! — настаивал Кобб, и сам повысил голос.

— Я вам не верю! — заорал Дэвид. — Вы выбросили ее и удерживаете здесь меня! Вы отослали ее подальше от меня потому что она начала открывать мне глаза на то, что делаете вы, и Совет, и на все это мерзкое положение!

Глаза твои открылись спору нет, устало подумал Кобб. Но почему это всегда должно сопровождаться такой сильной болью.

— Послушай меня, сынок, — начал он. — Я не…

— Нет! Я кончил вас слушать! Я намерен выбраться отсюда из этой тюрьмы!

Кобб медленно поднялся на ноги. Он осознал, что руки его слегка дрожат.

— Дэвид, ты знаешь, что не можешь покинуть «Остров номер 1». Даже если б я хотел тебя отпустить, сынок, Совет никогда бы этого не разрешил. А ученые взялись бы за оружие. На тебя потрачено столько денег и человеческих сил… Ты слишком ценен, чтобы рисковать собой на Земле. Там для тебя слишком грязно и опасно. Тебе там никак не выжить.

— Я отправляюсь! — крикнул Дэвид. — Тем или иным путем я отправляюсь на Землю!

Он повернулся и стремглав вылетел из кабинета, оставив Кобба стоять там в одиночестве, дрожащего старика, стоящего в пустом кабинете среди плюшевых низких кушеток и скульптурных стульев и шепота вентиляторов идеально прогонявших по помещению кондиционированный воздух.

Стоящего в полном одиночестве.

По морщинистому лицу старика медленно расползалась улыбка. Печальная улыбка, но все-таки улыбка.

Удачи тебе, сынок, молча пожелал он.

10

Весь день провел на телефоне, пытаясь найти работу. Ничего не светит. Попросту нет никакой работы для двадцатилетних, проведших всю свою жизнь на фермах. Я могу чинить механизмы, работать с деловым компьютером, ухаживать за скотом, немного даже разбираюсь в ветеринарии. Но это никого не интересует. У меня нет диплома нужного колледжа. Все смотрят на цифры вместо человека.

Сотрудники социального обеспечения говорили с мамой и папой, и по меньшей мере пять различных политических партий позвонили прокручивая свои записанные призывы. Я даже получил один такой от компании утверждающей, что она вербует людей ехать в Латинскую Америку воевать с партизанами подрывающими там законно избранные правительства.

Я не знаю ни что делать никуда податься. Мне, разумеется, не нравится мысль съезжать с фермы, но нам придется это сделать, еще до конца этого месяца.

Они ехали вдоль одного из старых каналов, ведшего к отдельной реке Евфрат. Дэнни был не чужд к наездничеству, а Бхаджат ехала так, словно родилась на арабском скакуне, быстрая, как мысль, грациозная, словно она и гладкий белый конь были единым целым.

Они ехали мимо рощ оливковых деревьев и полей с новыми зелеными побегами, запыхавшись от свободы ветра, под ярким бронзовым небом, похожим на перевернутую чащу из кованного золота, а рядом с ними переливалась на солнце вода в канале.

Высоко над ними стрекотал вертолет. Выкрашенный в черно-красные цвета шейхства аль-Хашими, он оставался так высоко, что казался всего лишь точкой на небе, не замечаемый двумя всадниками внизу. Пилот вертолета следил за ними в приделанный к шлему электронно-оптический бинокль. Для него вся эта сцена не имела большого смысла. Дочь шейха бешено скакала в дневную жару по тропе вдоль канала, а этот втершийся А-риш старался не отставать от нее. Они только что проскакали мимо Ясеневой Рощи и огибали теперь жалкие крестьянские фермы. Канал был грязной серо-коричневой канавой, полезной, но некрасивой.

Дэнни побудил своего коня поднажать, и скакун охотно откликнулся на это. Но Бхаджат все равно оставалась впереди, ее густые черные волосы струились по плечам. Она оглянулась на него и рассмеялась.