Дмитрий Янковский - Разбудить бога

Ведущие вечера — знаменитый киноактер и новомодная попсовая певичка на сцене — представили нас гостям и собравшимся журналистам, хотя в этом не было ни малейшей необходимости. Пришлось отвечать улыбками и поднятием рук, мол, да, вот мы, такие все из себя замечательные.

— Конечно, в этом зале, да и среди телезрителей, нет, наверное, ни одного человека, который не знал бы вновь прибывших, — заявил ведущий. — Однако, как велит протокол, мы обязаны представить и их.

— Известный рекламный, музыкальный и кинопродюсер Александр Фролов, — подхватила ведущая.

— И его очаровательная супруга, певица, писательница и киноактриса — Екатерина Стрельцова, — закончил ведущий.

Гости ответили вежливыми аплодисментами.

— Нажрусь, — со вздохом заявила Катька.

— Тебе еще петь, — предостерег я.

— А, брось. Они же все глухие.

Она взяла с подноса текилу в стопке с солью по крою и осушила махом, в два глотка.

— Лихо, — кивнул я. — Но я пока разомнусь красненьким.

Вино тут было так себе, в этом году приходилось пивать и лучше, так что, не допив бокал, я тоже перешел на текилу. После первой стопки краски окружающего мира сделались чуть более яркими, а рана на спине почти перестала болеть.

Ведущих на сцене сменил небольшой джазовый бэнд, состоявший из седого барабанщика, столь же седого гитариста, пианиста чуть помоложе и совсем молодой девушки с огромным для ее габаритов контрабасом.

— Привет! — услышал я сзади знакомый мужской голос.

— Привет, — обернулся я к подошедшему.

Это был Коля по кличке Бабуин — известный в тусовке пройдоха, живущий тем, что сводил людей к их взаимному интересу. Денег он за это не брал, но про него все помнили, и он умел неплохо этим пользоваться.

— С каких это пор ты стал носить очки? — поинтересовался Бабуин. — И как твой фильм?

Второй вопрос был задан явно не из вежливости, поэтому первый я попросту проигнорировал.

— Лучше некуда, — соврал я. — Третий канал взялся смотреть черновой вариант монтажа.

— Это ты называешь «лучше некуда»? — Бабуин с улыбкой покачал головой. — Не думай, что тебе всюду будет переть так, как в Интернете и в музыке. Два крупных алмаза одному рудокопу иногда попадаются, но три... Чтобы получить третий алмаз, надо уже шевелиться, копать, копать, а не как ты, на одной удаче.

— Что ты знаешь об удаче? — пробурчала Катя, осушая вторую стопку текилы.

— Ладно, Коля, я уже понял, что ты меня для кого-то цепляешь, — кивнул я. — Валяй дальше, по протоколу.

— Не будет протокола. Есть у значительных людей интерес к твоему фильму.

— «СТС»? — осторожно прощупал я почву.

— Выше бери! — до ушей осклабился Бабуин.

— «Рен-ТВ», что ли? — Это уже начало меня удивлять.

Катя тоже воздержалась от третьей рюмки и прислушалась внимательнее.

— Нет, Саша, — Бабуин сделал значительную паузу. — Первый.

— Забавно... — протянул я, чтобы не выдавать эмоций. — Ну-ну. С чего бы такой интерес? Фильм ведь по всем параметрам получился некоммерческий.

— Ты же человек новый, я тебе поясню. Первый хочет нехило вложиться в твой проект. Как раз потому, что ты новичок. По большому счету, лох. Только не обижайся. Коммерческие качества самого фильма их мало интересуют. Ты ведь знаешь, что раскрутить можно все что угодно, надо только чаще показывать рекламу по телевизору. И говорить, что это и есть самый модный формат. В общем, фильм не главное. Главное, что ты, с их точки зрения, лох.

— У них просто не было возможности выяснить, в чем я лох, а в чем нет, — нахмурился я, вспомнив, как держал Кирилла в перекрестье прицела.

— Говорю же, не обижайся! — скривился Бабуин. — Просто у всех продюсеров уже есть свои интересы, причем немалые, в телебизнесе. На них не наваришься, как на тебе. Да и идеи у тебя свежие. В общем, Первый хочет вложиться под откат. С возвратом половины суммы наличкой. То есть они тебе дают, грубо говоря, десять лимонов безналом, а ты возвращаешь им пять наличкой. Не грузись, весь российский кинематограф на этом стоит.

— Знаю, — нахмурившись, вздохнул я.

Мне такое положение вещей совершенно не нравилось. Никого, в том числе и самого режиссера, качество фильма и его успех в прокате не интересовали. Важно было лишь напихать в ленту побольше спецэффектов и разбитых машин, чтобы отчитаться за якобы потраченные средства. На самом деле средства не тратились, а банально расхищались и уже в виде нигде не учтённой налички возвращались инвестору. Не все, конечно, но как минимум половина. На спецэффектах ведь проще всего воровать. В том виде, в котором их у нас делают, стоят они копейки, а по западному образу и подобию на них можно списывать миллионы не моргнув глазом. А то, что в отличие от американских корпораций у нас 3D-графику делают безработные художники с Украины на домашних компьютерах, широкой общественности знать не обязательно. Этим и только этим обусловлен небывалый взлет российского кинематографа. Но как только придется делать хорошее кино, вроде европейского, воровать на нем уже не получится, а значит, оно потеряет всякий интерес для инвестора. Инвестора ведь не волнует какая-то мифическая прибыль с проката, которой может и не оказаться. Его интересует моментальный откат, а еще точнее — технология отмывания неучтенных денег.

— И кто, интересно, решил в нас вложиться? — спросила Катя.

— А вот об этом не надо, — посоветовал Бабуин — Я не знаю, кто за этим стоит, да и вам лучше не знать. Но на ту сумму, которая тебе причитается, ты так свой фильмец раскрутишь, что голова закружится. Плюс прокат на Первом. А?

— Ладно. Это годится, — ответил я. — Что дальше?

— А дальше на меня положись. Сегодня тусовка, не надо никого напрягать. А числа пятнадцатого я выйду с тобой на связь.

— Э, погоди! До пятнадцатого две недели. Что мне Третьему сказать?

— Пошли их. Я кого-то хоть раз подводил?

— Ладно.

Бабуин действительно никого никогда не подводил. Подведи он хоть раз кого-то из здешнего бомонда, ему бы кишки выпустили секунд через сорок. А так живет и в какой-то мере даже процветает.

— Ну и отлично, — Бабуин весело подмигнул. — Пойдемте, я вас с одной мадам познакомлю. Не пугайтесь ее внешнего вида, она вполне адекватная на самом деле. Кто-то через нее бабки моет, она открыла новый глянцевый журнал «Ваш стиль». Слышали?

— Нет, — ответила Катя.

— Да ладно. Щиты по всему городу.

— Я на щиты не смотрю.

— Без разницы, — отмахнулся Бабуин. — Им надо лицо на обложку, а вам лишний глянец не помешает. Идем, идем. Под лежачий камень...

Владелицу нового глянца, как оказалось, зовут Бася, а лет ей, ну, может, двадцать пять от силы. Одета в джинсы и оттянутый свитер, на каждом пальце по массивному серебряному кольцу, а левое ухо так разукрашено пирсингом, что плоти не видать — сплошной металл. В нижней губе тоже торчит булавка, а прическа — копна выкрашенных в зеленый цвет волос. Увидев нас, она прямо-таки затряслась от предвкушения денег, которые собиралась заработать на материале про Катю. Я ее вожделение физически ощутил. Сделалось до противного тоскливо, но за последние месяцы я уже начал привыкать бороться с этой напастью. Не столько даже бороться, сколько не обращать внимания на то, что у большинства людей, кроме денег, в жизни нет других радостей, да и деньги, если откровенно, радости им тоже не приносят. Жажда денег — это скорее рефлекс. Ротожопие, как писал Пелевин.

Бабуин исчез с горизонта, оставив нас втроем. У Баси еще пару секунд в голове жужжал виртуальный счетчик купюр, но наконец она вышла из ступора.

— Думала, Бабуин гонит, — сказала она, широко улыбнувшись. — А он действительно вас знает?

— Он всех знает, — усмехнулась Катя.

— Да, ценный тип, — Бася решилась вставить собственное мнение.

Мне вдруг резко, до отвращения к себе захотелось её унизить. Повозить, чуть ли не в буквальном смысле, мордой по дерьму. Чтобы она осознала в полной мере, как были правы древние египтяне, считая говно и золото разными проявлениями одного и того же.

— Редкий мудак, — уточнила Катя, сделав за меня часть работы.

— Да уж, — Бася вежливо хихикнула. — Кать, можно задать тебе несколько вопросов? С меня лицевая обложка, а?

— Валяй, — вяло согласилась она.

— Погодите, — остановил их я. — Кать, ты не против, если я в качестве платы за интервью трахну эту сучку в туалете?

— Нет, — ответила Катя, с ходу поняв мой замысел. — Только сифак не подхвати.

— Да нет у меня сифака! — возмутилась Бася.

— Много текста! — заткнул я ей рот, — Пойдем, будешь отрабатывать халяву.

Не говоря больше ни слова, Бася бодро направилась к туалету. Я вошел следом и прикрыл дверь.

— Ну что стоишь? — грубо спросил я ее. — Рот промой хорошенько.

Я заметил, как в глазах журналистки промелькнула тень неприязни. Это хорошо. Это просто замечательно. Трахаться она готова, а вот рот полоскать для нее все-таки унизительно. Однако денег ей хотелось неистово, так что она включила кран и несколько раз прополоскала рот.