Роберт Асприн - Дом, который построил Джек

Дорогой босс… Я чуть не каждый день слышу будто полиция словила меня но они покуда меня даже не нашли. Смех просто какими умниками они себя выставляют будто они на верный след напали. А от шутки этой про Кожаный Передник я едва со смеху не помер. Я резал шлюх и буду резать покуда меня не повяжут. Последний раз я знатно потрудился. Дамочка и пискнуть не успела. Словят они меня как же. Нравится мне эта работа и руки чешутся продолжить. Скоро услышите еще обо мне да о моих забавах. Я было сохранил немного красной жижи в бутылке из-под пива имбирного чтоб ей писать да она загустела словно какой клей вот и не получилось. Ну да и чернила сойдут красные ха-ха. Следующий раз отрежу дамочке уши да отошлю в полицию посмеяться. То-то. Вы уж придержите письмецо покуда не поработаю еще а там пусть его все знают. Мой нож востер так что руки чешутся пошустрить как возможность выпадет. Удачи вам.

Не обижайтесь что кличка рабочая.

P.S. Вот потеха коль вы тиснете письмецо в газеты покуда я чернила с рук не смыл чтоб им. Говорят я сейчас вроде как доктор. Ха-ха.

Джон Лахли поставил на письме дату — 25 сентября — и довольно усмехнулся. В прошлый приезд Мейбрика в Лондон он дал тому указания захватить с собой дневник и без интереса прочитал то, что накарябал там этот жалкий безумец. Он скопировал манеру письма Мейбрика, включая безумные повторы «ха-ха», отсутствие знаков препинания и прочие характерные особенности. Когда в Ливерпуле обнаружат дневник Мейбрика, это письмо поможет повесить его.

Возможно, стоит написать еще несколько писем и открыток, чтобы разослать по почте в ближайшие дни. В конце концов, после того, как он получит от Эддоуз и Страйд недостающие Эддины письма, от Мейбрика не будет больше никакой пользы, разве что поболтаться на виселице. Он с ухмылкой полюбовался витиеватой кроваво-красной подписью. Этой своей выдумкой он очень гордился. Джек-Потрошитель… Бедняга Джеймс, называвший себя в дневнике не иначе как «сэр Джим». Он будет отрицать свое авторство этого письма до самого эшафота. Да, Лахли напишет еще несколько писем. Возможно, даже нацарапает парочку прямо поверх газетной статьи — какой-нибудь, чтобы в ней упоминалось слово «Ливерпуль»…

Стук в дверь кабинета оторвал его от этих приятных размышлений. Он поспешно сунул письмо в ящик стола и запер его.

— Да? Войдите!

В дверях остановился с поклоном его слуга.

— Вы просили известить вас, сэр, когда ваша пациентка очнется.

— Ах да, спасибо, Чарльз. Я сейчас же проведаю юную леди.

— Очень хорошо, сэр.

Лахли поднимался по лестнице, обдумывая, куда послать его смертоносные маленькие письмеца. Возможно, редактору «Дейли ньюс», респектабельной газеты с широким кругом читателей и ярко выраженным желанием разрешить тайну Уайтчеплского убийцы. Или, может, в Центральное Агентство Новостей? Жаль, он не увидит лица редактора, когда письмо ляжет на стол к этому джентльмену. Хихикая над собственной шуткой, Лахли вошел в комнату своей очаровательной пленницы.

— Добрый день, милая леди!

Девица не спала, но лежала почти неподвижно от действия снадобий, которыми он пичкал ее каждый день. Когда он присел у ее кровати, в глазах ее вспыхнул ужас.

— Ну, ну. Давайте-ка побеседуем, мисс Йанира. Слабая дрожь пробежала по ее телу. Он погладил ее по руке.

— Я видел, на что вы способны, дорогая. Я намерен найти вашим способностям наилучшее применение. — Он откинул с ее лба прядь волос и погладил пепельно-белую кожу. — Как вы бледны сегодня. Ну же, не можете же вы не видеть преимуществ, который дает вам связь со мною? Я подарю вам весь Лондон, всю власть и богатства Британии. — Он снова погладил ее по руке. — Видите ли, я получил лицензию. Особое исключение. — Он хихикнул. — Право же, знакомство с Эдди очень полезно. А ведь это не так просто — получить лицензию от нашей славной Короны. Чиновники ужасно цепляются к деталям. Так или иначе, — он ослепительно улыбнулся, — скоро вы станете миссис Джон Лахли, и я рассыплю свою признательность жемчугами у ваших ног.

— Нет… — сорвался с ее губ едва слышный, сдавленный шепот.

Он нахмурился.

— Нет? Ну конечно же, вы выйдете за меня, милая девушка. Не могу же я держать вас под своим кровом, не сочетавшись с вами законным браком. Пойдут всякие слухи, а как раз слухов я допустить не могу.

Она силилась произнести что-то.

— Мой муж… дети…

Он зажмурился от удивления.

— Замужем? Так вы замужем? — Он рассмеялся. — Вы хотите сказать, вы вдова. Ничего, я застрелил вашего дорогого мужа там, на улице. Влепил пулю ему в голову.

Она отодвинулась от него, широко раскрыв глаза от отвращения.

— Нет! Не Джина… Маркус!

Лахли снова нахмурился.

— Значит, человек, которого я застрелил, не приходился вам мужем?

Девица лежала, трепеща; по лицу ее струились слезы. Она ведь называла ему только свое имя, сколько бы он ни пичкал ее зельями. Как он ни старался, она так и не открыла ему пока своего полного имени.

— Какую фамилию носит ваш муж?

Она замотала головой.

— Что… Что такое фамилия?

— То, что пишется после имени! — рявкнул он, теряя терпение. — Черт подрал, да ведь даже в Греции пользуются фамилиями, разве не так?

— Не в Греции… — прошептала она. — Бедный Маркус, его продали в Риме… Он будет так горевать…

Она снова заговаривалась — бредила, наверное. Он схватил ее за руки и встряхнул.

— Говори, как тебя зовут, девка!

— Кассондра! — взвизгнула она, пытаясь вырваться. — Меня зовут Йанира, Кассондра Эфесская!

— Не мели чушь! Нет такого города — Эфес, от него остались только развалины, да и то лишь ученые знают, где они погребены! Как ты попала в Лондон?

— Сквозь Врата…

Ну, снова-здорово… Эти треклятые «врата»; бог знает, что это означает. Она бормотала это слово каждый раз, когда он допрашивал ее. Лахли сменил направление атаки.

— Расскажи мне про письма. Эддины письма. Глаза ее зажмурились от ужаса.

— Помогите мне…

Потеряв терпение, Лахли влил снадобье ей в рот, подождал, пока оно окажет действие, и погрузил ее в глубокий транс. Она лежала, не шевелясь, почти не дыша под покрывалом, которое он накинул на нее.

— А теперь, — мягко произнес он, — расскажите мне про письма.

Ее губы шевелились, но срывался с них только едва слышный шепот.

— Восемь писем…

— Расскажите мне про восемь писем. У кого они находятся?

— Морган… глубоко внизу, в комнате со сводами, с деревом и неугасающим огнем… — несмотря на сильное лекарство, ее пробрала дрожь. — Полли мертва… и бедная Энни, которая и так едва дышала… Страйд уносит слова Эдди с ударом ножа… Кэт боится письма в кармане, она собирает хмель в деревне, боясь даже касаться его… и юная красавица в Миллерс-корт, она умрет, изрезанная на куски, бедное дитя, за письмо на языке, читать на котором научилась в Кардиффе…

Джон Лахли застыл как изваяние.

— Что еще за девушка в Миллерс-корт?

Однако глаза Йаниры оставались закрыты. Снадобье погрузило ее в такой глубокий сон, что не было даже смысла хлестать ее по щекам. Лахли возбужденно мерил спальню шагами. Что за девица в Миллерс-корт? Энни Чапмен не говорила ни о ком таком. Он сощурился, мысленно возвращаясь к тому последнему разговору со Смуглой Энни. Их ведь прервали, припомнил он — как раз когда она говорила ему, кому продала письма. Ему показалось тогда, она все уже сказала — после того, как назвала имена Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоуз. Уж не помешал ли тот случайный прохожий ему узнать имя третьего человека, владеющего обличающими Эдди письмами?

Он злобно выругался, пытаясь решить, что, Бога ради, ему теперь делать.

Эту сучку, конечно, нужно найти — найти и заставить умолкнуть.

Йанира сказала, она живет в Миллерс-корт. Он с детства хорошо знал это место. Не такой уж он большой, этот Миллерс-корт. Сколько девок из Кардиффа может жить на этой мерзкой площади? Он даже зажмурился от такой чудовищной перспективы. Валлийская девка, в руки которой попали Эддины письма на валлийском… Может, она уже шантажирует этим двор? Может, власти Эдди и его положению в обществе уже угрожает смертельная опасность? И все из-за того, что Энни Чапмен, сучка глупая, не удосужилась назвать третьего обладателя ее писем?

Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Нет, наверняка никаких шантажирующих писем еще не посылали. В противном случае Эдди примчался бы к нему в полной панике. Вполне вероятно, чудовищная участь Полли и Энни слишком напугала эту валлийскую шлюху, чтобы она перешла к действиям. Впрочем, ее все равно нужно отыскать и прикончить, и чем скорее, тем лучше. Боже, да закончится этот кошмар когда-нибудь? Раз ему нужно выследить и уничтожить еще одну женщину, непонятно, стоит ли посылать это чертово письмо Потрошителя в газеты? После минутного размышления он решил все-таки рискнуть. Мейбрик приедет в Лондон в конце недели, так что от этой девки в Миллерс-корт можно будет избавиться в ту же ночь, что и от Страйд с Эддоуз. Правда, три женщины на один выходной это, пожалуй, многовато…