Анна Китаева - Одержимые Зоной
— Мышонок! — окликнул девушку Кайман. — Там скоро выброс начнется. Придется нам здесь несколько часов провести.
— Знаю. Уже прочла сообщение.
Мышка вышла в тамбур. Девушка успела снять комбинезон и ботинки. В длинной футболке и носках у нее сделался удивительно домашний вид.
— Тут кофе есть? Или чай? — спросила она. — А как этой штукой пользоваться? Слушай, а я всегда думала, что в армейские пайки шоколадку положено класть…
Кайман решительно отстранил Мышку от спиртовки.
— Смотри. Кладешь таблетку, поджигаешь… Вот так. В ооновском сухпае есть шоколад, в нашем нет. Но если хочешь сладкого, так и скажи, нечего намеки разводить!
Девушка вздохнула.
— Хочу шоколадку. Или мороженое. Но мороженого у тебя точно нет.
— Мороженого нет.
Кайман снял с полки жестяную коробку, поставил перед Мышкой.
— Держи.
Вода успела закипеть, и Кайман залил растворимый кофе в кружках, а девушка все еще разбирала содержимое жестянки. Сталкер с усмешкой смотрел, как она раскладывает по сортам случайную подборку разнокалиберных сластей — шоколадные конфеты налево, леденцы направо, орехи и сухофрукты по центру коробки. И ведь никогда ему не нравилось в женщинах это детское пристрастие к сладкому, а в Мышке оно почему-то не раздражает. Даже наоборот, вызывает снисходительную симпатию.
— А я в детстве шоколад не ел вообще, — вспомнил Кайман. — Выплевывал, представляешь? Взрослые смеялись.
— Кайман.
Мышка глянула на него серьезно, испытующе.
— Я ведь о тебе почти ничего не знаю. Ты кто? Где родился? Как в Зону попал?
Тьфу ты, ёшкин кот! Надо же было так подставиться. И кто его тянул за язык с этими воспоминаниями? Кайман сделал попытку свернуть разговор:
— Кофе пей. С конфетами, в самый раз.
— Не хочешь говорить — не надо, — хмыкнула девушка. — Спасибо за конфеты.
Она потрогала кружку — горячая. Ухватила ее через подол футболки, в другую руку взяла жестянку и ушла из тамбура-кухоньки в жилую половину бункера. Кайман слышал, как она возится там — наверное, расстилает себе спальник. Он выдвинул ящики стола, покопался, нашел пачку галет, бессмысленно переложил ее из левого ящика в правый.
Какого черта?
Сколько можно наращивать панцирь? Не подпускать к себе близко людей, как будто боишься… Чего? А ведь и впрямь боишься, кро-кодилище. Боишься, что они поймут — у тебя под чешуйчатой броней мягкое брюхо, как у всех. И тебе тоже можно сделать больно. Еще как.
Кайман шагнул через порожек. Мышка устроила лежбище прямо на полу — постелила несколько спальников, еще один свернула в изголовье вместо подушки. Сталкер присел на край разостланного спальника, хлебнул горячего кофе, отставил подальше кружку.
— Я очень обычный, — сказал он. — Рассказывать почти нечего. Родился я в Севастополе, отец украинец, мама русская. Когда учился в третьем классе, семья перебралась в Питер, там мамины родственники. Потом родители развелись, завели каждый по своей отдельной семье, меня только некуда было деть. Ну, я уже почти взрослый был. Закончил школу, отслужил в армии, устроился на работу. Экспедитор, это знаешь что? Сопровождение грузов. Командировки, разъезды, платили неплохо. Потом… потом влюбился, стали жить вместе. А потом как в анекдоте. Вернулся я из командировки, а у жены в постели любовник. Все очень обычно, Мышонок. И никакого смысла об этом рассказывать.
— Смысл есть, — качнула головой девушка. — Кайман?
— Что, малыш?
Кайман гладил ее стриженые светлые волосы, а она тянулась за ласкающей рукой, бодала его макушкой, как ничейный котенок — погладь меня, ну погладь, ну еще.
— Выключи фонарик, Кайман.
Наверху, за толстыми стенками бункера, лил дождь, бушевал выброс. А Мышка и Кайман любили друг друга, как в первый раз — словно те разы за Периметром были не в счет, словно настоящее начиналось только здесь, в Зоне.
Может, так оно и было.
18
Мышка, бункер по дороге на Янтарь
Она проснулась резко и подскочила, будто подброшенная. Колотилось сердце. Что-то было не так. А «не так» в Зоне запросто может значить смерть.
Кайман спал и негромко похрапывал. Во сне сталкер выглядел моложе — разгладилась ироническая складка у губ, разошлись морщины на лбу от постоянно нахмуренных бровей. Стоп! А почему она вообще видит его лицо? В бункере должно быть абсолютно темно, фонарик они потушили.
Из тамбура в жилую часть проникал неяркий свет. Кто-то негромко кашлянул за перегородкой. У Мышки бешено застучало сердце. Вот! От такого же точно кашля она и проснулась. Кто-то был там, где никого не могло быть. Кто-то находился в бункере вместе с ними. Кто же?
Одним движением она натянула футболку, другим — нашарила пистолет, сжала металлическую рукоять… и не взяла. По уму следовало разбудить Каймана. Но…
Человек сидел у стола, вполоборота к ней. Мышка узнала его скорее по описаниям, чем по собственным картинкам из памяти детства.
— Здравствуй, дядя Дима, — негромко сказала она.
Черный Сталкер Шухов по прозвищу Рэд смерил ее внимательным взглядом. Мышка невольно вздрогнула. Казалось, она видит обыкновенного живого человека — вот только темнота как-то особенно льнула к нему, так что начинало мерешиться, будто клочья тьмы садятся ему на плечи, как черные снежинки… Садятся и прилипают, и фигура сталкера начинает расплываться, и хочется сморгнуть иллюзию… Но моргать боязно, а вдруг окажется, что никакого Черного Сталкера здесь нет и не было вовсе? А он ей очень, очень нужен!
— Ну, здравствуй, Линочка, — отозвался Шухов ей в тон. — Вижу, выросла. Мама бы порадовалась.
Мышка прикусила губу. Давно, ох как давно ее никто не называл Линочкой. Бабуля звала ее Алей, и только так. Линочка — это домашнее имя тех времен, когда мама с папой… Ёшкин кот! Не хватало только разреветься.
Шухов грел руки над зажженной спиртовкой, растирал пальцы. От него ощутимо тянуло холодом, как из распахнутой морозилки. Девушка переступила с ноги на ногу.
— Помоги мне, дядя Дима, — хрипло сказала она главное. — Помоги найти Матвейку. Я надеялась тебя встретить. Я…
Дыхание у нее перехватило — то ли от слез, непролитых усилием воли, то ли от неживого холода, то ли от безумно вспыхнувшей надежды. А может, от всего вместе. Но Черный Сталкер медленно покачал головой.
— Почему? — почти выкрикнула Мышка. — Ведь ты же знаешь! Ты можешь! Про тебя такое рассказывают… Ты знаешь все, что делается в Зоне, правда? Я верила, что ты найдешь меня и поможешь!
Черный Сталкер поморщился. Едва заметно — но эта легкая гримаса отрезвила девушку. Не надо обманывать себя. Нет больше добродушного дяди Димы, который заходил к родителям в гости и разговаривал иногда с малышкой Линочкой. Есть призрак Зоны, который уже много лет карает и милует, именем которого сталкеры клянутся или проклинают. И только Зона знает, почему он помогает одним и наказывает других.
— Ты очень сильно хотела, чтобы я пришел, — с непонятным усилием сказал Рэд Шухов. — Я пришел. Но я не могу тебе помочь найти брата. Не спрашивай, почему. Она так решила.
Она? Почему-то Мышка не усомнилась в том, что Черный Сталкер говорит о Зоне.
— Скажи хотя бы, он жив? — попросила девушка. Шухов прислушался к чему-то внутри себя.
— Скажу, — кивнул он с задержкой. — Да. Жив.
Жив! Матвейка живой! Она была права, когда все остальные ошибались.
У Мышки подкосились ноги, и она изо всех сил вцепилась в стену.
— Спасибо, — прошептала она. — Это уже много.
Черный Сталкер с тревогой посмотрел на нее, и снова девушка увидела в нем живого человека.
— Линочка, тебе плохо? У тебя сердце здоровое? Рядом со мной опасно долго находиться. Я, наверное, пойду.
— Нет!
Мышка лихорадочно соображала. Черный Сталкер не может ей сказать, где Матвейка. Почему — непонятно, но, допустим, Зона ему не велит. Но может быть, он ей поможет в другом?
— Дядя Дима, не уходи еще пока, пожалуйста, — заторопилась Мышка. — С сердцем у меня все хорошо, это я просто обрадовалась так. Понимаешь, я наняла сталкера, чтобы Матвейку в Зоне отыскать, а расплатиться мне нечем. Я ему пообещала показать мамин тайник… только я соврала, дядя Дима. Если у мамы и был тайник, я не знаю, где он. Подскажи мне какой-нибудь клад, а? Ну хоть какой-нибудь. Я должна Кайману хабар.
Босые ступни ее онемели от холода, и ледяное бесчувствие поднималось все выше. Заледенели голые руки. Но Мышка боялась, что если она метнется за одеждой, Черный Сталкер исчезнет как призрак.
— Должна? — приподнял бровь Шухов. — Хабар? А я было решил, что у вас совсем другие отношения.
— Ну…
Мышка покраснела. Это что же, Шухов наблюдал их в постели? Хотя если он всеведущий призрак Зоны, ему и наблюдать не обязательно — так знает.
