Александр Мазин - Мастер Исхода
Едва начало темнеть, я причалил, рухнул на дно лодки, велел своим друзьям нести караул — и отрубился.
Глава двадцать первая
«Эй, ты, иди сюда!»
Проснулся я еще затемно. Перекусил сырым мясом какой-то зверюги, убитой Лакомкой, разбудил и накормил Ванду, а с первыми лучами солнца (и с попутным ветерком) двинулся дальше. Руки мои за ночь поджили, но изнурять себя я не стал. Не стал заморачиваться и с рукавицами.
Шел под парусом и наслаждался покоем под озабоченный щебет Ванды. Шли мы прекрасно: делали не меньше двух узлов, поэтому к полудню, когда ветер стих, я решил дать себе передышку от работы гребца. Пристал к берегу и решил провести разведку.
На этот раз со мной была Лакомка, которая сейчас умела общаться с Марфой лучше, чем я. Птица отправилась в полет, а я сделал для Ванды обувку из двух сырых звериных шкурок. Когда шкурки подсохнут, они примут форму ноги. Такие мокасинчики жестковаты и пованивают, зато мех внутри не даст сбить ноги.
Марфа принесла дурные вести. За нами вверх по реке идут две лодки, полные людей. Лодки идут под парусами и на веслах. Вряд ли это мирные путешественники.
Я прикинул расстояние — и решил, что у нас есть максимум двое суток. Подозреваю: отдых кончился.
Угадал. Мне стало не до отдыха. Река сузилась метров до трехсот. Течение, соответственно, ускорилось. Я старался держаться поближе к берегу, где оно было не таким сильным, и очень надеялся, что легкость моей лодочки хоть как-то компенсирует преимущество многовесельных экипажей.
Периодически я гонял Марфу проверить, как далеко от нас преследователи. Утешительного мало. Расстояние между нами сокращалось, причем быстрее, чем я ожидал. Если ничего не изменится, завтра к вечеру нас догонят.
Не то чтобы я боялся… Моя боевая группа была способна ящера завалить, не то что десятка три местных жителей. Даже если они не падут ниц перед «Маххаим». Но убивать людей — нехорошо. А если придется — самолично, то время, когда я вновь обрету силу Мастера, уплывет совсем уж в далекое будущее.
Словом, греб я до темноты.
Но устал не так зверски, как вчера. Тело адаптировалось к нагрузкам.
Лакомка предложила: не сходить ли ей ночью на разведку?
До лагеря преследователей было километров семь-восемь. Я не разрешил. Такая пробежка по джунглям ее измотает.
Ночью к нам на огонек приплыла семейка местных крокодилов: мерзких тварей метра по два-три длиной. Самый наглый попытался схитить Ванду, но Мишка был начеку и пришиб наглую рептилию. Потом, раньше чем я успел ему запретить, полез в воду и выпотрошил еще одну. Остальные смылись, но вскоре вернулись и устроили неподалеку безобразную драку за скинутые в реку тушки сородичей. Заснуть под такой бедлам было невозможно, к счастью, до рассвета оставалось не больше часа, так что мы с Вандой позавтракали и отчалили от берега едва посветлело небо. Даже раньше, чем задул попутный ветерок.
Это нас спасло.
Не успели мы отойти и на сотню метров от стоянки, как из джунглей вывалила целая толпа. Очень недружелюбно настроенная толпа. Услышав позади яростные вопли, я перестал грести и оглянулся. Человек тридцать, потрясая копьями, недовольно орали нам вслед. Я их отчасти понимал. Наверняка перли всю ночь, рассчитывая накрыть меня, тепленького, с первыми лучами солнышка.
Несмотря на ночной марш-бросок выглядели туземные парни довольно бодро. Некоторые даже припустили вдоль берега, надеясь, наверное, сократить расстояние до копейного броска. По мокрым корням они прыгали очень ловко, но в воду не совались. Наши ночные визитеры при их появлении продемонстрировали нехорошее оживление. Видно, убитые Мишкой рептилии оказались недостаточно упитанными.
Я сделал знак прячущимся в зарослях Мишке и Лакомке, чтоб не показывались и никого не трогали, а сам спустил парус, притабанил, позволяя лодке чуток подрейфовать обратно, и попытался вычленить лидера.
Им оказался кучерявый крепыш, прикинутый точь-в-точь как «таможенники» на рынке. То есть с двумя топориками, но без копья.
— Эй, ты, иди сюда! — крикнул он, махнув рукой.
— Зачем? — поинтересовался я с невинным видом.
— Я сказал: иди сюда!
Нет, так у нас разговора не выйдет.
— Давай лучше ты — сюда! — сделал я встречное предложение.
То-то крокодильчики порадуются.
Тут один из его подчиненных не выдержал и метнул копье. Возможно, он хотел попасть в меня. Точно сказать трудно, потому что копье не пролетело и двух третей дистанции.
Я подплыл поближе и подобрал копье. Осмотрел и выбросил. Баланс у оружия был никудышный. Да и древко кривовато. Лидер хрюкнул что-то решительное, и сразу трое копейщиков решили посоревноваться в меткости.
Лучше бы они камнями кидались. Между нами было метров тридцать пять, но только одно копье долетело до меня.
Я его поймал и решил оставить себе.
— Не любите вы меня, — сообщил я крепышу. — Уйду я от вас.
И поднял парус.
Лодка заскользила вверх по реке.
Несколько самых азартных копейщиков устремились вдоль берега, решив посоревноваться со мной в скорости.
Лодка моя шла не так уж быстро, однако бег по манграм — очень непростая задача.
Крепыш гортанным воплем вернул назад проворных подчиненных, сел на пенек и, надо полагать, приготовился дожидаться подхода флотилии.
У меня такого намерения не было, поэтому я поплыл дальше.
И только после этого обратил внимание на свою спутницу. Проклятие! Она была перепугана до смерти.
— Я думала: ты хочешь им сдаться, — пробормотала она.
— Сдаться?! С чего ты взяла?
— Ты поплыл к ним.
— Ну да, — согласился я. — Подумывал научить их хорошим манерам. Но потом передумал. Слишком уж они дикие.
— Они очень жестоки, — сообщила мне Ванда.
Потрясающая новость.
— Они бы тебя съели, а меня опять сделали рабыней.
— Девочка моя… — Я закрепил руль, присел рядом, взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза: — Запомни! Чтобы меня скушать, хорошего аппетита недостаточно. Если бы я пожелал, эти плохие мальчики никогда не вернулись бы к мамам и бабушкам.
— Ты не справился бы со всеми! — вынесла вердикт эта упрямая женщина.
Готов поклясться, что до Исхода она сама была бабушкой. И, возможно, тещей.
У меня самого тещи никогда не было и, скорее всего, не будет. Но в Центральной Сибири этот персонаж — излюбленная тема самых смешных историй.
— Я бы и пальцем не шевельнул, — заверил я мою безапелляционную подружку. — Мои зверушки уделали бы всех минуты за полторы. — Потом подумал и уточнил: — Нет, минуты за три. Они ведь небось начали бы разбегаться. Причем в разные стороны.
Мишку с Лакомкой она почему-то не приняла в расчет. Решила, что они далеко. Ну да, разглядеть их в зарослях крайне трудно. Я и то обнаруживал их лишь потому, что знал, где искать.
Я отплыл уже на порядочное расстояние, когда на берег выскользнула Лакомка. Махнула лапой, подзывая.
Я подошел поближе, и моя багира запрыгнула в лодку.
Она принесла важную новость. Через некоторое время после моего отхода к отряду крепыша присоединился еще один персонаж. Нехороший. Не такой, как другие. От него пахло диким огнем.
«Он может создавать огонь?» — попытался уточнить я.
Неужели пиромант?
Нет, Лакомка имела в виду не это. От него исходил страх. Страх для всех. Как от лесного пожара. Не запах дыма, не звук огня, но такое же чувство. В джунглях все бежали от него. Даже змеи и лягушки. Ей стало очень страшно.
«А Мишке?» — спросил я.
Мишка тоже испугался. Но совсем чуть-чуть. Он же такой тупой и здоровый… В эмоциях Лакомки была зависть, смешанная с легким превосходством. Зависти было больше.
М-да… Может, вернуться и поглядеть на двуногий «лесной пожар»?
Нет, пожалуй, не стоит терять время. Чует мое сердце: мы еще встретимся.
«Выпусти меня на берег», — попросила Лакомка.
«Не рискуй, — напутствовал я ее. — Будь ближе к Мишке».
Моя кошечка чересчур склонна к авантюрам. Ладно, Мишка за ней проследит.
Глава двадцать вторая
Чудеса местной техники
К моему немалому удивлению, в тот день нас так и не догнали. Вражеская флотилия по-прежнему висела у нас на хвосте, но дистанция не уменьшалась. Чтобы убедиться в этом, я раз десять гонял Марфу на разведку. Возможно, гребцы притомились. Но, скорее всего, задумали какую-нибудь гадость.
Всё оказалось просто.
Как и следовало ожидать, аборигены намного лучше меня знали здешнюю физическую географию.
Рёв водопада я услышал километра за три, но увидел его только к полудню, когда моя лодка выплыла на ровную гладь нижней «чаши».
Зрелище было внушительное. Лавина воды низвергалась с высоты примерно сотни метров, а сама скальная стена, воздвигшаяся над джунглями и преградившая нам путь, поднималась еще выше.
