Франсис Карсак - Робинзоны космоса (сборник)
На следующий день барометры показали давление, равное одной десятой нормального. Оно быстро росло. И задолго до того, как Земля вышла на свою окончательную орбиту, атмосфера полностью восстановилась.
Но замерзшие моря и океаны таяли гораздо медленнее, и еще долгие годы Земля оставалась ледяной планетой. Великая весна сопровождалась множеством маленьких катастроф. Почва, как и полагается, оттаивала сверху, и это привело на склонах к многочисленным оползням, порою увлекавшим массу земли и камней. Поверхность планеты превратилась в сплошное болото. Океаны тоже оттаивали сверху, и колоссальные поля более легкого льда то и дело внезапно всплывали, поднимая неожиданные грозные приливы.
Но все это нам казалось пустяками. После стольких лет странствий и бурь мы наконец обрели надежную гавань.
Тельбир вошел в наше содружество, и я часто бывал на этой прекрасной планете. Освобожденные от паразитов — р'хнехров — тельбирийцы делали большие успехи, и мы им помогали чем могли.
Кризис кончился, и я сложил свои обязанности Верховного Координатора и вместе с Кельбиком вошел в Совет Властителей наук. И в первый день 4629 года перед Советом, где председательствовал Хани, я объявил во всеуслышание народам Земли и Венеры, что Великие Сумерки кончились.
Но было еще немало нерешенных проблем. Например, мы хотели сохранить контакт с народом Кириоса Милонаса. Нашествие друмов, столкновение с триисами, а затем с р'хнехрами говорило о том, что в космосе мы не одни. И еще мы хотели бы знать, где потомки экипажей наших других затерянных во Вселенной звездолетов? Может быть, они ждут нас в сиянии славы юной цивилизации… или во тьме рабства.
Именно поэтому я вместе с Кельбиком и его научной группой занялся исследованием проблем гиперпространственных передвижений и временных скачков. У нас с Кельбиком не было и не могло быть тщеславного соперничества. Он возглавил лабораторию в тот момент, когда я вынужден был ее оставить, и дальше вел работу самостоятельно. Когда же я вернулся, я получил возможность ознакомиться с тем, что они сделали за время моего отсутствия и отнюдь не претендовал на руководящую роль. Дел хватало более чем на двоих!
Мне понадобился почти год, чтобы наверстать упущенное. Это было самой трудной работой в моей жизни, но я с ней справился, потому что не хотел провести остаток своих дней в положении почетного пенсионера. В конце концов мне было всего пятьдесят четыре года — расцвет молодости для нас, живущих два века!
ЭПИЛОГ
Теперь я подхожу к самому невероятному эпизоду моей истории, к моему перемещению во времени, в вашу эпоху.
Мы работали над овладением темпоральными полями, и нам уже удалось добиться кое-каких успехов. И вот как-то вечером я остался в лаборатории один. Кельбик недавно женился на моей племяннице Алиоре и, естественно, убежал домой. Хокту отмечал с друзьями-ассистентами свое назначение профессором кафедры математики в университете — это в двадцать-то шесть лет! Я связался по видеофону с Ренией и сказал, что вернусь поздно: у меня возникла одна мысль, и я хотел изменить схему нашего прибора. Я вовсе не собирался в тот вечер экспериментировать и до сих пор не знаю, что в сущности произошло. Может, я ошибся, заканчивая монтаж? А может быть, как я предполагаю, темпоральные поля действуют на создающую их аппаратуру до того, как она включается? Не знаю… Помню только, что вдруг меня окутало холодное синее пламя, которое пульсировало, становясь все ярче и ярче, и я потерял сознание.
Очнулся я в совершенно незнакомой обстановке, в чужом теле, которое, правда, напоминало мое собственное, в бесконечно далекой эпохе.
Что же со мной произошло? Сейчас, когда я это пишу, я могу делать только предположения. Подготовленный мною эксперимент завтра все объяснит. Но хотя я и принял на сей раз все меры предосторожности — насколько это возможно, но когда имеешь дело с темпоральными полями, не исключена вероятность, что я снова буду захвачен врасплох. Поэтому скажу сейчас все, что думаю.
Каким-то образом мое сознание, точнее — электропсихическая матрица моего сознания, было перенесено в необозримо далекое прошлое. Разумеется, эта матрица моего сознания осталась на Земле, что совершенно естественно для одного континуума пространства. Невероятное заключается в том, что я сразу нашел «хозяина», способного принять и закрепить мое сознание в нейронах моего мозга.
Теперь я задумал провести эксперимент в обратном порядке и вернуться в свою эпоху. Если опыт удастся, то, что принадлежало Орку, вернется на Эллору, а то, что принадлежало Дюпону, останется на Земле.
Я не особенно опасаюсь за результаты. Мне удалось довольно точно вычислить протяженность темпорального поля, а что касается его направленности, то об этом я могу не беспокоиться. Думаю, что все пройдет хорошо.
Прежде чем покинуть вашу эпоху, я хочу обратиться к вам, люди далекого прошлого. Никогда не отчаивайтесь! Даже если будущее кажется вам беспросветным, даже если вы узнаете, что ваша цивилизация исчезнет подо льдами нового палеолита, не прекращайте борьбу! Я здесь, среди вас, я, Орк Акеран, который был Верховным Координатором, а затем правителем двух планет в годы Великих Сумерек. Я живое свидетельство того, что ваши усилия не напрасны и что ваши потомки достигнут звезд!
Первая империя
На поляне неровным полукругом поднимались смахивающие на бараки строения из синтетических материалов: справа энергогенератор, потом помещение для роботов, склады, жилые модули, лаборатория, ангар для винтолетов. Еще дальше на фоне зарослей темнели развалины безымянного города. Камни громоздились друг на друга, образуя причудливые пирамиды, на вершинах которых росли деревья с узловатыми корнями, вцепившиеся в стены подобно осьминогам. Со времен гибели Города протекло столько веков, столько дождей отбарабанило по камню стен, по провалившимся крышам, зияющим окнам, столько нанесло мертвых листьев, медленно превращавшихся в перегной, что лишь изредка то тут, то там, удивляя правильными геометрическими формами, возникал силуэт еще не обрушившегося здания.
Поляна появилась тут недавно. На дальней от города стороне, вперемешку, разбросанные гигантскими челюстями машин, валялись огромные стволы столетних деревьев. Тихо шелестела на ветру их чуть пожелтелая листва.
В большом котловане, заваленном грудами камней, работали другие машины — куда менее грубые, чем те, что корчевали деревья. Длинные гибкие щупальца проникали под обломки, осторожно приподнимали их и укладывали в небольшие вагонетки. Скоро и эти роботы окажутся недостаточно тонкими, тогда их заменят люди, археологи. Здесь идут раскопки.
В лаборатории, за столом, заваленным бумагами и кусками ржавого железа, сидели трое: Ян Дюпон, археолог и глава экспедиции, лингвист Уилл Льюис и Стан Ковальски, инженер, который, легко касаясь клавиш пульта, управлял механизмами, расчищающими котлован. Не отрывая глаз от экрана, он спросил:
— Ну как?
— В седьмом секторе по-прежнему пусто. Я только что связывался с Астуриасом. Ничего для нас интересного. Как и прежде, лишь хроники жизни отдельных личностей: история какого-то там Доминика на французском языке. Нам это ни к чему. Она явно написана в догалактическую эпоху, там нет даже намека на самые простенькие межпланетные перелеты. Потом отрывки из истории, довольно грязной, об одной женщине по фамилии Бовари, тоже на французском. Ума не приложу, что предки находили в подобных хрониках. Мы-то, разумеется, можем получить из них какое-то представление о тогдашней жизни, но для самих предков это была современность. Я не настолько самонадеян, чтобы думать, будто они писали для будущих археологов. Представьте себе только, хроника жизни женщины по имени Скарлетт с невыносимым характером была обнаружена во фрагментах при раскопках в семидесяти одном месте и не меньше чем на семи языках — это очень помогло для расшифровки некоторых из них — и в результате за вычетом нескольких еще не найденных эпизодов мы сегодня знаем все об этом догалактическом существе. К счастью, хронист временами вводил сведения о тогдашней цивилизации и войне, о которой мы бы ничего иначе не узнали.
Лингвист недоуменно пожал плечами и продолжил:
— Однако ничего из того, что нас действительно интересует. Ничего со времени находки Ориса. Ты ведь помнишь, чуть больше века назад в развалинах Ч'каго были обнаружены первые следы существования галактической империи еще задолго до Адской Войны; тогда был найден фрагмент хроники о колонизации планет Бетельгейзе, всего три странички. Потом мы иногда натыкались и на другую информацию: обнаружили, например, ценнейшие фрагменты из трудов историка Азимова — вероятно, французского происхождения, так как он порой подписывался «Поль француз», — упоминавшие о гибели планеты Флорина в результате космического катаклизма. Описание самой катастрофы, правда, отсутствует. В других фрагментах книги того же историка приводятся сведения о некоей Транторской империи. Еще один, по-видимому, более ранний историк, чье имя до нас не дошло, частично сохранил фольклор первых астронавтов и прежде всего прекрасную поэму о зеленых холмах Земли. Потом, с тех пор прошло уже тридцать лет, Орис при раскопках Фриско отыскал сто двадцать шесть фрагментов — и, к сожалению, ни одного полного текста, — которые неопровержимо доказывали, что человек достиг многих звезд и заселил все пригодные для жизни планеты. Один из этих отрывков рассказывал о начале Адской Войны, именно из него мы знаем, что в нее были вовлечены все миры, покоренные человеком. Если разрушения везде были такими катастрофическими, как здесь, неудивительно, что к нам никто не прилетал. Нам даже неизвестно, сколько веков прошло со времен войны. Веков… или скорее тысячелетий. Изотопный метод дал для разных образцов несовпадающие результаты: от двух до семнадцати тысяч лет. Иногда, глядя вечером на звезды, я думаю о наших утраченных братьях, замкнутых на далеких мирах — ведь должен же был кто-то выжить — думаю о том, почему наши находки не помогли нам выйти в космос: попадаются одни лишь невнятные намеки, которые наши ведущие физики считают сущей нелепицей, — и меня одолевают досада и сожаление, едва только вспомню о нашем потерянном достоянии, промотанном Предками из-за их страсти к убийству. Да, я понимаю, это почти богохульство, но мы, археологи, знакомые с их хрониками, судим более строго. Подумать только! Вся мощь, которая могла послужить добру, дать победу над природой, сведена на нет, растрачена понапрасну. Представь себе, Стан, межзвездный космический корабль! А мы еще не добрались даже до Марса! Восемнадцать веков, с тех пор как возобновился ход времен, мы с трудом взбираемся по ступенькам, уже высеченным нашими предками, и все еще далеки, ох как далеки от вершин, которых они достигли!..
