Сергей Лукьяненко - Застава

Вот и сейчас Гольм подошел к лавочке ровно в два часа двадцать пять минут. Сел на отполированные его же брюками доски, зажал тросточку между колен, достал часы и глянул на них – порядка ради. Модные наручные часы Гольм не то чтобы не уважал… просто не любил. Все было в порядке. Гольм спрятал часы, достал сигару и гильотинку, отрубил сигаре кончик, понюхал табак, достал спички. В этом вопросе, кстати, он не был старомоден, Центрум не знал зажигалок в принципе – у иномирных газовых разлагался пластиковый корпус, для металлических бензиновых больше не было в природе бензина.

Прикурить он не успел – я подошел к скамейке, поклонился и сел рядом. С другой стороны уселся Хмель. Не то чтобы я жаждал испортить Гольму послеобеденный отдых с сигарой, наоборот. Раскуривать сигару – дело долгое, не терпящее суеты и посторонних разговоров. А времени у нас было мало.

– Доброго дня, господин Гольм, – сказал я.

Советник удивленно посмотрел на меня. Потом на Хмеля, кивнувшего ему. Потом снова на меня. Нахмурился.

– Господин… э… Ударник?

Учитывая, что виделись мы всего два раза, причем мельком, а пограничников в Клондале немало, память Гольма надо было признать хорошей. Впрочем, был и другой вариант – он совсем недавно просматривал папку с личными делами состава шестнадцатой заставы.

– Очень приятно, что вы меня помните, – кивнул я. – Господин Гольм, простите, что нарушаю вашу краткую сиесту.

Гольм, на мой взгляд, вел себя странно для человека, который был причастен к разгрому заставы. Он не испугался, не начал угрожать, не пытался убежать (конечно, оружия мы в город с собой не брали, но вряд ли у немолодого и неспортивного чиновника был шанс от нас скрыться). Он выглядел слегка смущенным и сильно огорченным – причем огорчение относилось не к судьбе наших товарищей или нашему появлению, а к нераскуренной сигаре. С явным сожалением спрятав ее в футляр и убрав в карман пиджака, Гольм вздохнул и произнес:

– Мой дорогой друг! Простите, но я все изложил… э… Старику.

Чувствовалось, что Гольму претит называть нас прозвищами. Но деваться было некуда, иначе пришлось бы обходиться «Иванами».

– Что изложили? – не понял я.

– Я смог обеспечить вам неделю, не более. Наш запрос в Главный штаб ушел, вы можете рассчитывать на неделю. Урегулируйте свои отношения с начальством, переберитесь в другой район Центрума… мне будет крайне огорчительно вас терять, но арестовывать – еще неприятнее. Наши отношения с Главным штабом Пограничного корпуса хоть и не сводятся к подчинению, но несут в себе крайне высокий потенциал сотрудничества и необходимость взаимных…

– Господин Гольм, – прервал я его. Советник приподнял левую бровь. – Я не о том. Не о сроке в одну неделю. Я хотел бы узнать, что сегодня произошло на заставе.

Бровь советника поднялась еще выше. Только одна бровь, вторая осталась неподвижной. Хороший фокус – наверное, он тренировался.

– Держите, – сказал я, протягивая ему сорванную с дверей заставы веревочку с печатью. Гольм поднес ее к глазам, близоруко прищурился. Чуть ли не обнюхал… да нет же, именно что обнюхал!

– Печать наша, образца этой недели, – сказал он уверенно. – Корица и корень зиллана… Или крайне хорошая подделка информированного человека. Рассказывайте, господин Ударник.

– Вчера утром Старик собрал нас всех, – сказал я. – В нашем мире. Так уж сложилось, что мы все живем относительно недалеко друг от друга.

– Мегаполис Москва, – кивнул Гольм. – Дальше.

– Он сообщил нам о требовании штаба. Мы обсудили ситуацию и решили отправиться в Центрум и разобраться в происходящем…

Гольм меня больше не прерывал, а я рассказал ему все… ну, то есть все важное – за исключением того, что ему знать не следовало или не требовалось.

– Кто и как мог схватить пятерых пограничников? – сам себя спросил вслух Гольм. Про то, что Скрипач тоже на свободе и сейчас наблюдает за нами с безопасного расстояния, я, конечно, забыл упомянуть. – Нет следов крови, борьбы, зато убита собака…

Он помолчал, вертя в руках веревочку с печатью. Потом сжал в кулаке, так что сургуч коричневыми крошками, похожими на запекшуюся кровь, посыпался ему под ноги.

– Специальный отряд министерства «Призрак», – сам же и ответил Гольм. – Собаку убили, потому что на животных газ не действует.

– Газ? – спросил я. – Какой?

– Я не знаю состав, – Гольм смутился. – Даже не уверен, что это наша разработка, а не из какого-то бокового мира. Действует исключительно на людей, погружает в сон на пятнадцать-двадцать минут. Честно говоря, то, что я вообще о нем знаю, – случайность.

– Это отряд министерства для действий против пограничников? – уточнил я.

Гольм не ответил. Снова достал свою сигару, стал нервно крутить в руке.

– Но вы же договорились… – напомнил я.

– Я думал, что договорился, – сказал Гольм. – Я обязан Старику. И я не верю, что ваша застава замышляла зло против Клондала или еще кого-либо. Да, я знаю, что вы подворовываете контрабанду. Все подворовывают. Это традиция. Но вы хорошие люди, пусть даже все иномирцы. И я обязан Старику.

Он снова замолчал. Потом закурил – я заметил, что пальцы у него подрагивают.

– Значит, было два требования, – сказал он, выпуская клуб дыма. – Одно мне. Как положено. А второе господину министру… или в палату лордов… или прямо премьер-министру… И там, очевидно, было сказано, что я могу быть в данной ситуации необъективен… и рекомендовано в случае, если я воспротивлюсь…

Я ему поверил. Даже если господин Гольм был очень хорошим актером, а крупный чиновник обязан им быть, так не сыграешь.

– Зря вы ко мне пришли, – продолжил Гольм. – Хорошо, что не в министерство и не домой. Но если все так серьезно и со мной согласились только для вида, то я сейчас под наблюдением. Понимаете? Я наживка для оставшихся на свободе. Вы можете уйти в свой мир прямо сейчас?

Я не стал отвечать, да Гольм и не ждал ответа.

– Я бы посоветовал вам так и сделать, – продолжил он. – Я сейчас отправлюсь к господину министру, расскажу про нашу встречу, буду возмущаться и оспаривать произошедшее. Но вряд ли это даст какой-то эффект. Меня либо арестуют, либо по-тихому отправят в отставку, – он подумал секунду. – Может быть, временно выведут за штат, я все-таки на хорошем счету в министерстве… Что вы хотите от меня узнать, господин Ударник? Я могу выделить вам еще две-три минуты. В ваших же интересах не задерживаться.

– Кто такие «призраки», сколько их? – спросил я.

– Спецотряд. Хорошо тренированные люди, обученные бороться с проводниками. Экипированные. Их два или три десятка… говорю же – не моя компетенция!