Учитель 3. Классная работа - Владимир Комаров
Вскоре перед нами поставили запотевшую бутылку с прозрачной жидкостью. Рядом материализовались две стопки.
— Давай, хряпнем, — разливая водку в посуду, сказал Степаныч. — Не чокаясь. Хорошая была девка, жалко.
Я опрокинул ледяную жидкость в рот. Она была настолько холодной, что лилась густо, словно масло.
Проглотил, и только потом, спустя несколько секунд почувствовал характерный спиртовой привкус.
— Закусывай мяском, закусывай, — подавая мне пример, мой телохранитель, отрезал добрый шмот нежнейшего мяса и закинув его в свою «мясорубку», начал усиленно жевать, причмокивая от восторга. — Мясо тут божественное.
Отрезав кусок со своей доски, я не смог не согласится с ним. Сочное, волокнистое, очень мягкое.
— Давай, еще по одной, — не стал долго ждать Степаныч.
Мы снова выпили. Потом еще и еще.
Спустя какое-то время на столе появилась вторая бутылка. А пустые доски с мясом, заменили на полные.
Я не знаю сколько мы сидели в том баре. Часов там не было, а я дал себе зарок не заглядывать сегодня в меню импланта.
Мы пили и ели. Ели и пили.
Беседовали. Вспоминали. Один раз я разрыдался и Степаныч тут же подставил мне свое плечо и участливо хлопал по спине, неловко говоря ' Все пройдет, Димон. Все пройдет'
Снова мы пили.
И в какой-то момент я почувствовал, что меня начало отпускать. Безумное напряжение, диким узлом скрутившее мои нервы ослабло. Я словно скинул с плеч мешок цемента в полцентнера весом.
Нет, боль от произошедшего никуда не делась. Но она отступила, перестала давить на грудь.
А потом я отрубился.
Получен ежедневный опыт за последователей. + 178 733 единиц. Дополнительный опыт за младших учителей + 8400 единиц.
Утро после пьянки.
Головная боль многих и многих. Только редкие счастливчики спокойно переносят похмелье. Без разламывающейся надвое башки (именно башки а не головы, потому что назвать в это утро, тот отросток на плечах, головой, это значит совершить очень большую ошибку), постоянных рвотных позывов и общей слабости и крайне отчетливого желания сдохнуть. А также клятв самому себе «Да что бы я, да чтобы никогда больше!».
Свое первое настоящее, прям по взрослому, похмелью я помню очень хорошо. И оно произошло на следующее утро после того как мы «стали взрослыми». То есть после выпускного из одиннадцатого класса.
Несмотря на все предосторожности нашей классной и родителей, мы, помимо чисто символических бокалов шампанского, смогли принести вполне себе реальные шесть бутылок водки. Кто-то скажешь: пфф, три литра на двадцать пять человек, это даже не забалуешь. Но мы ж ребетенки вчерашние. Нам понюхать пробку и уже хорошо. Так что, насколько мне известно, там даже осталась пара бутылок,.
Но пришел я тогда домой на очень сильных рогах и мама полночи бегала с тазиком. И утром мне было ОЧЕНЬ плохо. Именно тогда я дал себе первую клятву быть трезвенником до конца жизни. Которая, конечно же была нарушена. Буквально через месяц.
А это утро я встретил вполне себе хорошо. Голова не болела, тремора в руках не наблюдалось, бежать обнимать фаянсового друга не хотелось. Единственно, что очень сильно хотелось, так это пить.
Но ужасно не хотелось вставать, поэтому я, проснувшись, валялся в кровати даже не открывая глаз.
В уголке внутреннего взора, очень скромно светился восклицательный значок и я, поддавшись соблазну, нажал его.
Произведена чистка организма от этанола и его составляющих. Вредные вещества обеззаражены. Рекомендуется их срочное удаление(я внезапно почувствовал, как очень сильно хочу в туалет по маленькому). Во избежание, в дальнейшем, отравления внутренних органов, рекомендуется, вместо употребления этанола и его составляющих, использовать симуляцию опьянения.
В смысле симуляцию?
Я залез в справку, нашел нужный раздел и внутренне присвистнул. Да, на самом деле в импланте есть такая функция. Он, по моему желанию, может создавать точно такие же эффекты опьянения как при употреблении водки и прочего алкоголесодержащего. И, конечно же, только положительные эффекты.
Пей воду, пьяней как от спирта и никаких побочек. Мечта алкоголика!
Вот только можно ли будет обмануть разум? Ведь я буду знать, что все это симуляция. Так что надо будет все это дело опробовать.
Давление на мочевой пузырь стало совсем нетерпимый и я наконец решил, что пора вставать.
Раскрыл глаза и опа!
Я, оказывается, нахожусь совсем не в своем номере, где проводил ночи с тех пор как переехал в Москву. И даже не в комнатах отдыха недавно отстроенного комплекса развития.
Совсем неизвестная мне обстановка. Это что же, Степаныч меня сюда вчера притащил? Или что-то произошло?
С некоторым трудом найдя уборную и справив все свои дела, я начала изучать место где нахожусь. И оно, в принципе, было вполне стандартным, очень похожим на гостиничный номер, за одним исключением. В нем не было окон. Никаких и нигде.
Я думал над подобным казусом, медленно отхлёбывая из стакана с апельсиновым соком, который я нашел в холодильнике, когда входная дверь открылась и в номер зашел мой вчерашний собутыльник:
— Димооон! — шепотом «прокричал» он, хватаясь, с весьма болезненным видом, за голову.- Ты как? Жив? Полечиться хочешь?
— Ты как маленький, совсем ничего не знаешь о своем импланте! — я закатил глаза, словно говорю ему прописные истины, хотя сам узнал об этой функции буквально пятнадцать минут назад. — Идешь в «обслуживание», там ищешь пункт «интоксикация» и нажимаешь «нейтрализация».
Степаныч «завис» разбираясь в интерфейсе. А затем затряс головой. Явно от удовольствия.
— Ух, аж на ходу легчает! Вот что надо студентам в первую очередь рассказывать! А не о всяких там умениях стрелять без промаха.
Вербальная передача знаний. Получено 100 единиц опыта.
Курочка по зернышку, учителю на новый уровень!
— А теперь, — обратился я к нему, — раз ты ожил, давай, рассказывай, где мы с тобой находимся?
— Ты понимаешь, такое дело, — Вадим Степаныч смущенно зачесал затылок. — Мне вчера президент приказал вести тебя сюда.
— Президент. Приказал. Тебе? — такие откровения напарника ошарашивали. — И давно он стал твоим непосредственным руководителем? Нет, даже не так: давно я не стал твоим начальником?
— Да, блин, Димон, че ты начинаешь то⁈ — мой телохранитель явно не находил себе места. — Ни разу он мне не начальник. Но он был очень убедителен. Так что я согласился с его доводами.
— Ну, давай, — я сел на стул, сложив руки на груди, —
