Гештальт Метаморф - Клео Артенгер
Игла
Девушка лениво перевернулась на живот и уставилась в окно. На улице, словно потакая ее настроению, моросил мелкий надоедливый дождик. Пошел уже четвертый день с той «веселой ночки», а колдунья до сих пор ощущала последствия от приема наркотиков. Свесив руку с края кровати, она нащупала костяной стилус и вощеную дощечку. Расположив дощечку перед собой, Игла накарябала человечка-огуречка, заключила его в прямоугольник, а сверху нарисовала три вертикальных линии. Но ничего не случилось. Колдунья вдруг почувствовала во рту гадостный привкус дыма, и стилус задрожал в ее пальцах. Девушка взяла себя в руки и, недовольно ворча, принялась заново прорисовывать изображение, с силой надавливая на костяную палочку. Она не пятнадцатилетняя девочка, чтобы раскисать по пустякам. Пусть даже и не пустякам, а реальным проблемам. Пусть даже она по собственной дурости вляпалась в эту мерзость. Это не повод для того, чтобы лежать на постели и плакать в подушку. Закончив чертить, колдунья с силой ударила в дощечку стилусом. И в тот же миг ее тело стало удивительно легким, Игла, оторвавшись, взлетела над кроватью. Пальца на два. А после рухнула вниз, совершенно неожиданно для себя. Руки вновь задрожали, девушка выронила стилус, а на глаза навернулись слезы. Перевернувшись на спину, колдунья обратилась к самой себе:
— Ну, подруга ты ведь знала, что так и будет. В ближайший месяц, ты и котенка не заколдуешь, — это было сущей правдой. Однажды Игла уже встречалась с наркотиками. В учебке перед квалификационными экзаменами несколько колдунов из ее потока поймали девушку и вкололи дозу. Она всегда была способной, и эти ублюдки опасались конкуренции. Правда, в тот раз ее не насиловали. То ли не захотели, то ли спугнул их кто, колдунья тогда понять не смогла, а после не разбиралась.
— А на этот раз я даже морд гаденышей не запомнила. Извела бы со свету! Вот только ни к чему это теперь. Да так, наверное, и к лучшему, — Игла стерла слезинки с ресниц. — Хватит киснуть. Надо вставать. Надо начинать новый день.
Вот только легче ей от собственных слов не становилось. Знакомое бессилие и чувство собственной беспомощности и бесполезности, словно дежавю, возвращали ее в нерадостные воспоминания о сортировке, куда она попала после проваленного экзамена. Без шансов на место охотника в регионе и уж тем более на место ассистента в исследовательский центр. Обреченная стать лабораторным мясом. Большой белой мышью. Ее так тогда и звали, все, кому не лень. Если бы не Гештальт, так бы все оно и было. И вот она снова лежит на своей кровати в слезах и без сил. Как паранормальных, так и физических. Она вновь бессильна, даже от Вспышки, бестолковой пленницы с неведомой и неконтролируемой мутацией, и то сейчас больше пользы. Вновь Гештальт ее спас от верной смерти. Гребаный принц на белом коне. Хотя какой он, к чертям, принц? Настоящий монстр, хладнокровный убийца, но уж никак не благородный рыцарь. Убийца на черном мотоцикле. Сталкер и задрот. Который выводит ее из себя своей неспособностью додуматься до самых элементарных вещей. А своими ухмылочками может кого угодно довести до сердечного приступа. На которого в прежней жизни она даже и не посмотрела бы. Теперь же ее жизнь полностью в руках этого нечеловека.
Ведь, что может быть логичнее — списать надоедливую, проблемную и, по сути, бесполезную напарницу туда, где ей самое место — в лабораторную клетку. Для больших белых мышей. Особенно сейчас, когда случился рецидив, и она сама продемонстрировала всю свою беспомощность. Можно было ее вообще бросить подыхать в этом притоне. Все равно колдунья не успела бы прийти в себя, чтобы ужаснуться собственной участи. Но нет же, вместо этого безжалостный монстр срывается с места и вытягивает ее из передряги, прихлопывая по дороге ее обидчиков, словно надоедливых комаров. Половиной сердца Игла искренне ненавидела его за это. Равно как и за возню с ее «воскрешением» и за терпеливый уход эти четыре дня. За чувство собственного бессилия на его фоне, и в особенности за то, что без сталкера колдунья даже неспособна привести в порядок собственные чувства.
— Гештальт, — позвала она голосом умирающего лебедя. Но никто не откликнулся.
— Гештальт!! — уже несколько удивленно и с большей силой выкрикнула она. Последние дни он, казалось, не отходил от ее кровати, а тут не дозовешься. Да какого черта?
— Гештальт уехал. Сказал, нужно документы на мотоцикл переоформить, а потом еще и перекрасить, — вместо охотника на ее зов пришла Вспышка.
— Ясно, — как ни странно, мысль о том, что сталкера нет дома, принесла облегчение. — Будь добра, сделай кофе.
— Тебе принести?
— Нет, уж до кухни я как-нибудь доберусь, — раздраженно фыркнула Игла. Позволять этой девчонке видеть себя в столь разбитом состоянии, было выше гордости колдуньи. Стоило Вспышке скрыться за дверью, как охотница приняла сидячее положение и достала из-под подушки зеркальце. Критический осмотр собственного личика принес отличный заряд здорового негатива и устойчивое желание привести себя в порядок. Натянув футболку сталкера, экспроприированную в последний раз, колдунья отправилась в ванную. Водные процедуры вместе с косметическими освежили и придали бодрости. Так что на кухню Игла заявилась в уже вполне сносном настроении. Вспышка стояла возле плиты и внимательно следила за кофе, чтоб не закипел.
— В турке варишь? — несколько удивленно спросила колдунья.
— Да. Я вообще-то довольно давно научилась. Дело-то нехитрое, — немного обиженно ответила пленница.
— Ясно, — болтать и уж тем более придираться к Вспышке она не собиралась.
— Готово, — сообщила девушка, разливая кофе по чашечкам. В конфетнице нашлось немного печенья, а Вспышка достала из холодильника плитку шоколада, так что в актив колдуньи добавилось еще несколько эндорфинов.
— Ты, вообще, как?
— Как?! А как, по-твоему, я должна быть после всего? — неожиданно зло даже для себя Игла огрызнулась на невинный, в общем-то, вопрос
